От "вольтовой дуги мироздания" - к тележке мародера
Читаю в газете "Завтра": "Но Саддам - значительно больше, чем политик, полководец и лидер. Он - святой. Ибо явлен в мире, где предельно и открыто сразились Добро и Зло. Природное, человеческое, божественное, предполагающее цветущее многообразие мира. И "машинное", бесчеловечное, сатанинское, отрицающее цветущую красоту истории, свободный выбор народов. В этой космической схватке, в "вольтовой дуге" мироздания Саддам Хусейн сражается за Бога против Шайтана, за человека против машины, за историческое творчество против диктатуры звездно-полосатого фашиста. И эту святость чувствует мусульманин-араб, католик-франзцуз, лютеранин-немец, православный русский, конфуцианец-китаец, буддист-индус. Это ощущение космической битвы выводит на улицы мировых столиц миллионные демонстрации. Это присутствие святости заставляет молиться за Саддама в мечетях, церквах и пагодах", - заходится А. Проханов.
Реальность расставила все по местам. Космическая битва стала обычным мародерством. Не знаю, как там буддист-индус и лютеранин-немец, зато все видели, какую святость чувствуют мусульмане-арабы. Цветущая красота истории была показана всеми каналами: мусульмане-арабы разграбили родную столицу так, как ее не разграбил бы ни один завоеватель - мародерствовали не поодиночке, а семьями - весело и увлеченно.
Примечательно, что арабские женщины вовсе не были похожи на порабощенных женщин Востока: по части мародерства они ничем не уступали арабским мужчинам. Об арабских детях нечего и говорить. И арабы Багдада победили: они оставили космического Шайтана без холодильников, телевизоров, компьютеров и мебели. Короток же был путь от "вольтовой дуги" мироздания до дивана на тележке арабского мародера.
Хосров бил, а не был
Вышел пятый в этом году (в валовой нумерации - пятнадцатый) номер газеты "Татарский мир". Газета определила себя как "просветительская". Решил просветиться и я.
Страница 8. Полосный материал Сергея Кляшторного, завсектором тюркологии и монголистики Санкт-Петербургского филиала Института востоковедения РАН называется "Россия и тюркские народы: евразийская перспектива". На этот раз известный ученый, сыгравший большую роль в легализации так называемого "1000-летия Казани", порадовал не тем, что написал, а тем, о чем не стал писать.
Обычно, когда речь заходит о евразийской перспективе, начинаются разговоры о так называемой "комплиментарности" (этим термином широко пользовался Л.Н. Гумилев) наций на примере русских и тюрков. На основе этой "комплиментарности" (нечто вроде симпатии, пусть и неосознанной, одних наций к другим) выводятся евразийские геополитические построения, основными направлениями которых являются выраженное антизападничество, умаление прав личности по сравнению с так называемыми "правами народов", склонность к самоизоляции.
Сергей Кляшторный, надо отдать ему должное, избегает этих разговоров: Практика показала, что гумилевская "комплиментарность" тюрков и русских почему-то совершенно не помешала массовому выезду русских из тюркских республик бывшего СССР - интересно, какие тюркские комплименты заставили сняться с насиженных мест сотни тысяч русских семей? Но было на полосе и то, что огорчило. Среди высококачественных иллюстраций на читателя смотрит изображение сасанидского блюда из эрмитажной коллекции. Подпись под ним говорит "Хазарский царь Хосрой Ануширван".
Но Хосрой (Хосров) I Ануширван был не хазарским, а персидским царем, и если имел касательство к хазарам, то разве лишь как их победитель на Кавказе. Говоря проще, он бил хазар, а не был их царем.
Пока ахинея не стала аксиомой
К этой главке я приступаю с чувством некоторой неловкости. Во-первых, рискую прослыть занудным педантом. Во-вторых, могут спросить, не слишком ли много места я трачу на какие-то газетные глупости, носящие характер откровенной ахинеи? А все из-за того, что на 6-й полосе той же газеты Рональда Зеленова, поместив свой материал под рубрикой "Татары в российской столице", решила раскрыть читателям глаза на службу татар в гвардии.
Она без тени смущения утверждает, что "С начала XIX века Отдельный гвардейский корпус комплектовался только из мусульман. В основном это были выходцы из Поволжья, польско-литовские и крымские татары, а также кавказские горцы".
Попытка опровергнуть такие заявления неизбежно будут напоминать попытку убедить, что солнце не всходит с запада. Но куда деваться, приходится опровергать: ведь простодушные и склонные верить газетам школьные учителя могут заботливо вырезать зеленовскую статью и использовать ее для просвещения еще более простодушных школьников. И ахинея о русской императорской гвардии, состоящей исключительно из мусульман, получит в Татарии тот же статус непреложной истины, что и утверждение о Кремле как о сохранившейся татарской крепости.
Года через два ребятишки в школах будут писать рефераты о мусульманской императорской гвардии (так же как сейчас они пишут о кремле как о сохранившейся татарской крепости) и тогда уже любое слово недоумения будет воспринято в лучшем случае как слово не читающего просветительских газет темного человека, а конкретно мое слово - как усилия сиониста вбить клин между русскими и татарами.
Итак, начнем с того, что Отдельного гвардейского корпуса в начале XIX века просто не было - называться так гвардейский корпус стал лишь в 1829 году. А что до "комплектования только из мусульман всей гвардии" (а до 1914 года она из этого корпуса да одного флотского экипажа и состояла), то это откровенный бред.
Если принимать на веру написанное в газете, то совершенно непонятно, для кого был построен Преображенский всей Гвардии собор, неподалеку от которого мне довелось жить в Питере. И как-то слишком уж экстравагантно название "Преображенский" для полка, состоящего из мусульман, отрицающих божественность Иисуса, а стало быть, и Его Преображение.
Рональда Зеленова много пишет об Императорском Конвое, но умалчивает о том, что Конвой был единственной гвардейской частью, в которой были мусульманские подразделения. К тому же автор, предполагая, очевидно, что далеко не у всех под рукой есть книжка С. Петина по истории Императорского конвоя, прибегает к явной передержке. Она пишет: "В 1845 году он (конвой - Д.Б.) состоял из четырех команд и на три четверти из мусульман. В него входили лейб-гвардии Кавказско-горский полуэскадрон, команда лезгин, команда мусульман, команда линейных казаков".
Передержка состоит в том, что как равнозначные отдельные подразделения перечисляются Кавказско-горский полуэскадрон и команды. В то время как команды являлись составными частями упомянутого полуэскадрона.
Это все равно, что на вопрос, кто построился на плацу, отвечать: первая рота, первый взвод, второй взвод, третий взвод, первое отделение и так до бесконечности, хотя на плацу стоит лишь одна рота, из всех этих взводов и отделений состоящая.
Что же касается поволжских татар, которыми, по мнению Р. Зеленовой, в основном комплектовалась вся императорская гвардия, то именно их число среди и так не очень многочисленных мусульман гвардии было гораздо более скромным, чем число крымских татар и горцев Кавказа - все это довольно легко установить по именным спискам гвардейских частей, хранящимся в Российском Военно-историческом архиве.
В той же статье Р. Зеленова причисляет Мухаммеда Шефи Шамиля, младшего сына знаменитого имама, к выпускникам то ли кадетского, то ли Пажеского корпуса. Но М.Ш. Шамиль никаких корпусов не кончал, а 8 апреля 1861 г. в возрасте 22 лет был определен на службу корнетом лейб-гвардии в Кавказский эскадрон Собственного Его Величества конвоя. В 1864 г. произведен в поручики, через два года в штаб-ротмистры. В 1869 году выехал в длительный отпуск за границу - во Францию, Англию, Германию, Турцию, Италию. В 1871 г. произведен в ротмистры и утвержден командиром взвода горцев в царском конвое. В 1876 г. произведен в полковники. Во время русско-турецкой войны 1877-1878 гг. просился на фронт, однако царь не отпустил его. Уволен в запас с присвоением звания генерал-майора и причислением к армейской кавалерии. Последние годы жизни Мухаммеда Шефи прошли в Казани, а умер он в августе 1906 г. в Кисловодске.
В остальном же газета хороша: там есть обстоятельные материалы Резеды Даутовой о татарских слободах, живо написанный очерк об Иакинфе Бичурине, пусть небесспорный, но полезный хотя бы как справка материал о турецких султанах и много других интересных материалов.
"Ограничивался пожурением"
Недавно получил приглашение на семинар "Раскрепощенная журналистика: как играть по правилам". Судя по программе, три часа там будут обсуждать вопрос "Вред и польза журналистских "разборок". Не знаю, будет ли у меня возможность высказать там свое мнение, а поэтому о кое-чем скажу здесь.
По моему убеждению, читателям, за исключением очень немногих, интересны все-таки не разборки, а информация, а также мнение либо авторитетных лиц, либо самого журналиста. Уже тот факт, что люди не одинаковы, предполагает наличие разных, порой противоположных мнений. Мнения эти могут быть высказаны по-разному: в спокойной академической манере, со страстной полемичностью, с усмешкой, а то и с издевкой. И тут создается почва для "разборок".
Специфика заметок делает меня, к сожалению, довольно частым участником этих разборок. Накопился опыт. Выработались некоторые правила.
Первое и основное: обсуждению в полемике подлежат тексты оппонента, а не его личность. Бывает так, что написавший неприятный тебе текст человек имеет такие черты внешности и поведения, обыгрывание которых наверняка вызовет смех у довольно большой части читателей - я это знаю наверняка. Но это же обыгрывание вызовет кривую усмешку и сожаление у другой, пусть меньшей, их части. И желание не уронить себя в глазах именно этих читателей служит для меня хорошим тормозом.
С радостью убедился, что мой призыв на страницах "МКТ" не прозвучал впустую, и некоторые уважаемые татарские ученые уклонились от сведения счетов в полемике на страницах "Звезды Поволжья", принявшей совершенно неприличные даже для местного научного сообщества формы.
Ученые порадовали, зато писатель огорчил
Ныне живущий писатель Владимир Лавришко в той же "ЗП" решил вспомнить покойного писателя Гарифа Ахунова. Вот деталь воспоминаний: "Помню лишь, что вполне молодой тогда Гариф Ахунов все силился приподнять голову из бдюда с остатком холодца, и когда это ему на мгновение удавалось, влюблено и укоризненно обращался к моей жене: "Иля!.. Иля!.." И падал головой обратно в холодец".
Еще деталь. Вот Гариф Ахунов выступает на писательском съезде: "Нии-идавна-аа.. с дилигасией татарски-их пи-сателей мы были в Индии. Подарили индийским друзиям книгу Рабиндраната-аа Тагора на татареском языке" и т.д. в том же духе. Ужасно смело и смешно - вполне раскрепощенная журналистика. Жаль, что писателя не пригласили на семинар - стал бы звездой собрания.
В другом номере "Звезды Поволжья" публикуются отрывки из жития знаменитого партийца Фикрята Табеева, сочиненного Ягсуфом Шафиковым. Из жития мы узнаем не только о прекрасном во всех отношения Фикряте Ахметжановиче, но и менее прекрасных партийцах. "Тот же Мусин Р.М., будучи первым секретарем Казанского горкома партии, был известен в узких партийных кругах чрезмерной любовью к алкоголю, если не сказать хуже. Фикрят Ахметжанович Табеев, будучи первым секретарем обкома, мог его стереть в порошок в любое время. Однако он его воспитывал, ограничивался пожурением, беседой в узком кругу".
Надо ли говорить, что тот, в отношении которого ныне живущий Ф.А.Табеев гуманно "ограничивался пожурением", давно лежит на Арском кладбище, а его имя носит казанская улица.
Есть расхожая фраза о том, что наступает возраст, когда пора задуматься о вечном. У каждого это выглядит по-своему: один бросает пить, другой не забывает покормить дворовую кошку, третий перестает злословить хотя бы о покойниках.
Будем надеяться, что такой возраст придет и к Владимиру Лавришко и к Ягсуфу Шафикову. Ведь рано или поздно всех нас неизбежно встретит Тот, Кто может не "ограничиться пожурением". |