5. Режим авторитарной ситуации

Хотя она отнюдь не распространилась по всему миру,
за последние полвека демократия повсеместно
приобрела значительную силу в качестве политической
идеи, устремления и идеологии».
Р. Даль

«Человек остается человеком, и даже лучший из людей
может стать опасным, если его власть не сдерживается
определенными ограничениями».
К. Ясперс

Россия настолько велика и многообразна, что региональные различия вызываются не только почвенно-климатическими условиями, неодинаковым экономическим потенциалом, социальным составом населения, инфраструктурными особенностями и т. д. При общих в России чертах политического режима, сильно отличающегося от режима либеральной демократии, в регионах сложились свои политические режимы. Если, например, в Татарстане, Башкортостане и некоторых других республиках законодательные органы давно превратились в исполнительные структуры исполнительных органов власти, то в иных регионах законодательная и высшая исполнительная власти бросаются в другую крайность и находятся в состоянии своеобразного клинча.

Прежде чем говорить о специфических чертах политического режима, сложившегося в Республике Татарстан, следует совершить хотя бы краткий экскурс в годы советской командно-административной системы. Такой экскурс необходим, по крайней мере, по трем причинам: (1) для понимания тех объективных трудностей, с которыми неизбежно связан переход в России, а следовательно, и в Татарстане как составной части Российской Федерации, к демократическим ценностям и нормам. (2) для оценки того, насколько уже удалось достичь поставленной цели - демократизировать общество и его политическую систему; (3) для выяснения того, не напоминают ли некоторые черты в организации и функционировании теперешней власти до боли знакомые родимые пятна недалекого прошлого.

Первый вопрос, который возникает в связи с постановкой цели демократизации общественного и государственного строя, заключается в том, что представляла собой прежняя система, получившая в науке и публицистике название командно-административной; каковы были причины ее формирования; на чем она держалась и почему возникла острая потребность в ее демонтаже.

Общепризнанным является тот факт, что командно-административная система характеризовалась, прежде всего, узурпацией политической власти сравнительно узким кругом руководящих деятелей (в определенные периоды ее истории - одной тоталитарной личностью), а также исполнителями их воли на местах; подмена реального народовластия формальными атрибутами, шумной пропагандой и бессовестной показухой. Оборотной стороной этого явления были политическое отчуждение широких слоев населения, его индифферентность по отношению к власти и, что самое печальное, к общественно значимым ценностям и целям.

Само собою разумеется, что эта система оказалась абсолютно несовместимой ни с какого рода плюрализмом, с хозяйственной, политической или идеологической самостоятельностью и независимостью кого бы то ни было, будь то личность, коллектив, организация или социальная общность. НЭП, например, с ее направленностью против сверхцентрализации, бюрократизации, монополизма, НЭП, признававшая и поощрявшая экономическую и организационную самостоятельность трестов и синдикатов, естественно, стояла формировавшейся командно-административной системе поперек горла. Инородным телом для этой системы были бы и самостоятельно ведущие хозяйство кооперативы. Для аппарата той системы наличие самостоятельных и независимых от него субъектов хозяйственной и всякой иной деятельности было смерти подобно. Жизнь для аппарата означала только безраздельное господство над атомизированным обществом, где никто и ничто не могло притязать на относительную автономию.

Командно-административная система - это монополия. Монополия на все - власть, распоряжение собственностью, труд людей и даже на их жизнь и судьбу. По природе своей она всегда авторитарна, а в определенные периоды и тоталитарна. В каждый конкретный момент власть могла проявляться по-разному, использовались и разные методы властвования. Но атрибутом командно-административной системы является беспредельное и безраздельное господство верхушки и обслуживающего ее аппарата в жесткой, интолерантной форме. Власть фактически была узурпирована, а формально осуществлялась от имени народа. И она, эта верхушка, не терпела никакой (а, может быть, панически боялась) конкуренции.

Для командно-административной системы характерна и такая черта, как смешение функций различных органов, и в первую очередь подмена партийными органами государственных и хозяйственных организаций, подчинение всех сфер общественной жизни и всех организаций абсолютной власти партийного аппарата, превращение последнего и его руководства в вершителей судеб соответствующего региона и общества в целом.

Существенным признаком командно-административной системы было назначение кадров при формальном сохранении процедуры выборов, которые фактически представляли собой ничто иное, как голосование. Отсюда проистекала независимость назначаемых кадров от «низов», их зависимость и ориентация только на «верхи».

Назначаемость должностных лиц в партийный и иной управленческий аппарат создавала выгодную для верхов обстановку неопределенности и зависимости. Раз кадры назначаются и единственным критерием их пригодности или непригодности становится одобрение или неодобрение вышестоящего начальства, то размываются сами основания для объективной оценки их профессиональных и личных качеств. Судьба чиновника оказывается неопределенной - его могут выбросить из аппарата сегодня (повод найдется всегда), но могут и повременить, а могут держать и очень долго. Зависит это от того, насколько он отвечает видам своего начальства. При этом, чем более жесткой является централизация и иерархическая структура аппарата власти, тем сильнее узда, привязывающая нижестоящих к руководителям, стоящим рангом выше. Именно отсюда проистекает лесть, подхалимаж, угодничество и другие мерзопакостные свойства человеческой натуры, которые проявляются по отношению к вышестоящим со стороны тех, кто готов пожертвовать личным достоинством и честью ради власти и привилегий, которые дает должность. Для них угодить, значит продлить аппаратную жизнь. Отсюда же берет корни «непотопляемость» огромного числа номенклатурных работников. Именно такие чинуши послушно бросаются исполнять любое указание свыше, каким бы бессмысленным оно ни было.

Эта свора лижет руку «хозяина» до тех пор, пока тот сохраняет пост и силу. Она с диким и чуждым для цивилизованного мира подобострастием, стремясь перещеголять друг друга, готова заклевать и растерзать любого, на кого покажет пальцем «хозяин». Но та же свора сразу разбегается, оставляя в одиночество того, перед кем она еще вчера холуйствовала, как только «хозяин» сброшен и становится бывшим.

В то же время состояние неопределенности и зависимости, в котором пребывают нижестоящие чиновники, вполне устраивает их начальников. Создается отлаженный механизм манипулирования и беспрекословного подчинения, создается аппарат, который можно приспособить для проведения любой политики.

Такому механизму власти демократия абсолютно чужда. Здесь свои принципы и свои песни. Покушение на них объявляется подрывом общественных интересов, стабильности и даже государственного строя. В условиях командно-административной системы укоренилась традиция долголетнего или почти пожизненного занятия руководящих должностей. Иные рвутся руководить и домогаются власти с «младых ногтей» и считают это в порядке вещей. Им что годы культа личности или оттепели, годы застоя или перестройки, планово-централизованной или рыночной экономики: они всегда готовы руководить и лишь бы поруководить. Какие только ухищрения не выдумывала партийно-государственная бюрократия и ее идеологические оруженосцы, чтобы на протяжении десятилетий продолжать стойко сохранять вид, что такой проблемы, как сменяемость кадров, не существует.

Теперь многое известно о том, что назначение должностных лиц в аппарат (партийный или государственный) нередко происходило вопреки всяким разумным принципам. Узурпировав кадровую функцию, аппарат слишком часто выдвигал на первый план не самых подготовленных, не самых принципиальных людей. Сплошь и рядом практиковались антидемократические, безнравственные критерии подбора кадров - на основе личной преданности, землячества, клановости, семейственности и т.п. Подобранные таким образом кадры, естественно, не могли даже рассчитывать на авторитет и завоевание доверия народа да они и не стремились к этому, поскольку их карьера и связанное с ней благополучие зависели только от «хозяина». В такой ситуации оказались невостребованными профессиональные способности многих действительно честных и принципиальных людей. Ведь не случайно, что по данным проведенного в июне 1989 года всесоюзного социологического исследования, 73 процента членов КПСС считали, что в партаппарате преобладали работники средних и даже низких способностей и качеств . Вряд ли оценка этой номенклатурной братии со стороны нечленов партии могла быть иной.

Процесс принятия решения по всем вопросам жизни общества отличается в условиях командно-административной системы жесткой бюрократической централизацией. Это приводило к тому, что порой даже незначительные текущие вопросы не могли быть решены без указаний с самого высокого этажа власти.

«Верх» стягивает одеяло власти почти целиком на себя. Главным методом управления становится команда, директива, любое ослушание которой чревато для исполнителя карой. Насаждается милитаристская дисциплина, укореняется привычка действовать не раздумывая, по команде, приказу сверху. И, видимо, не случайно в свойственном командно-административной системе политическом лексиконе центральное место занимает военная терминология: наступление (на природу), фронт (строительных или сельскохозяйственных работ), штаб (по ликвидации последствий аварии), битва (за урожай), команда (указание сверху), боец (партии), ударный (кулак) перегруппировка (сил) и т.д. и т.п.

При командно-административной системе характерной чертой всей политической жизни является отсутствие либо крайне слабая выраженность обратной связи от общества к правящей верхушке. Последняя представляла собой малоподвижное, внутренне сплоченное, консервативное целое по отношению к неорганизованной, разобщенной толпе. Если главной обязанностью толпы считалось повиновение, то в такой обратной связи власть не ощущала никакой потребности. Перед ней всегда оказывалось не сплоченное большинство, а отдельная личность или небольшая группа, которые при случае не трудно и раздавить при помощи той же толпы, не говоря уже о репрессивном аппарате.

Когда обратная связь отсутствует, общественное мнение фактически не изучается да им и не очень интересуются. Удивительно, но факт: считалось, что власть имущие, «верхи» знают лучше самих людей, что им нужно и что соответствует их интересам. В обществе по традиции, которая поощрялась, контроль общества за деятельностью аппарата власти практически отсутствовал. В такой ситуации неизбежным было размежевание на «мы» и «они». И уже не кажется парадоксальным то, что аппарат процветает, когда общество сотрясается в конвульсиях.

Имманентным признаком командно-административной системы является наличие у сидящего высоко чиновничества привилегий, которых оно не заслужило, в простонародье - «корыта», к которому лезут, отталкивая друг друга «радетели о народном благе». Мертвой хваткой они держатся за кресла, хитрят, изворачиваются, обманывают и отлично при этом сознают, что никаким авторитетом у народа не пользуются. Власть, сама себя награждающая, устанавливающая для себя особые правила проживания в обществе, не просто злоупотребляет своими полномочиями, она является аморальной.

Само наличие незаслуженных привилегий у правящей верхушки не только способствовало формированию в стране специфического элитарного слоя и развращению домочадцев, привыкающих к особому положению. Привилегированное состояние одних начальников вызывает стремление подражать им у начальников нижестоящего ранга. Оно заражает и вызывает нравственное гниение огромного обслуживающего слоя, «прислуги». Более того, привилегированное, элитарное положение начальства превращается для многих групп общества в мерило удачи, преуспеяния в жизни. Можешь позволить себе жить, как начальство, значит, ты наверху, значит, ты оседлал скакуна фортуны, а если нет, то и цена тебе ниже. Так задавалась модель жизненного успеха для немалого числа людей.

Наконец, командно-административная система имела свой идеологический фундамент, порождала и поощряла жесткий идеологический контроль. И это понятно: ведь система имеет лишенную гибкости строгую иерархическую структуру и основывается на принципе тотального контроля всех сфер жизни общества и, хотя бы внешнего, единодушия. Любая критика системы исключалась, а если и имела место, то всегда квалифицировалась как покушение на основы нового строя и соответственно каралась.

Обращает на себя внимание прежде всего использование в широчайших масштабах приемов манипулирования общественным сознанием. Подпиравшие командно-административную систему идеологические опоры в виде набора догматизированных, оторванных от реальной жизни и непрерывно, точно заклинания, повторявшихся в массовой пропаганде положений всей идеологической мощью партии, государства, средств массовой информации и других институтов общества принудительно внедрялись в общественное сознание. От людей требовали, по крайней мере, социального и идейного конформизма.

На словах клянясь в верности марксизму, система в действительности препарировала его в собственных интересах. Могла ли, например, командно-административная система, претендуя на звание народной власти, на выражение интересов и воли народа, не воспользоваться известным положением классического марксизма о решающей роли народных масс в истории? Конечно, нет. И она воспользовалась. Но как? Избивая, калеча и отправляя на тот свет миллионы людей, превратив человека в «винтик» огромного государственного механизма, система одновременно заигрывала с народной массой, лицемерила и льстила ей. Тут она поступала, как ее родоначальник:

«Он народ ценил высоко,
А людей не ставил в грош».

Манипулируя народным сознанием, командно-административная система насаждала мнимую коллективность, благо удобная социально-психологическая почва для этого в виде традиций русской деревенской общинной коллективности имелась. Эта мнимая коллективность использовалась для мобилизации масс на достижение державных целей, в том числе целей антисоциальных. Массу, например, натравливали на неугодных режиму людей, развязывая самые низкие и гнусные человеческие инстинкты. Вспомним, как описывает ситуацию Василий Гроссман в романе «Жизнь и судьба». «Опыт показал, - пишет он, - что большая часть населения при таких кампаниях (по уничтожению кулачества как класса, «троцкистско-бухаринских выродков и диверсантов» - М.Ф.) становится гипнотически послушна всем указаниям властей. В массе населения есть меньшая часть, создающая воздух кампании: кровожадные, радующиеся и злорадствующие, идейные идиоты или заинтересованные в сведении личных счетов, в грабеже вещей и квартир, в открывающихся вакансиях. Большинство людей, внутренне ужасаясь массовым убийством, скрывает свое душевное состояние не только от своих близких, но и от самих себя. Эти люди заполняют залы, где происходят собрания, посвященные истребительным кампаниям, и, как бы ни были часты эти собрания, вместительны эти залы, почти не бывало случая, чтобы кто-либо нарушил единогласие голосования». И через десятилетия после этого в гораздо более спокойной и безопасной обстановке находилось немало людей, жаждавших проявить свою бдительность: одни клеймили по приказу и наущению, другие - в верноподданническом экстазе и почти никто - по убеждению. В одной из песен Александра Галича образцово-показательный рабочий Клим Петрович зачитывает по бумажке речь, заготовленную совсем не для него: «Как мать говорю, и как женщина требую их к ответу».

Насаждение мнимой коллективности осуществлялось путем противопоставления ей всякой индивидуальности, третировавшейся как «индивидуализм», «эгоизм» и прочие «измы». Квазиколлективность использовалась для организации шумных массовых кампаний и публичных разборок с неугодными, для выражения якобы коллективной воли. Под лозунгом «коллектив всегда прав» утверждался примат коллегиальности над индивидуальностью, коллектива перед личностью, большинства над меньшинством. Укоренялось представление о силе, абсолютной непогрешимости и справедливости «коллективного мнения» и «коллективной воли масс». Такие идеологические и пропагандистские спекуляции подпирали командно-административную систему, использовались ею в собственных целях. Но главное негативное последствие этих спекуляций - развращение людей и нивелирование личности, подгонка ее под общий шаблон, задаваемый командно-административной системой. Такая идеологическая ситуация сильно мешала разработке и распространению идеи о творческом потенциале личности, ее индивидуальности и неповторимости, о месте и роли меньшинства в общественной жизни, о плюрализме идей и мнений.

С упрямой настойчивостью система боролась против всякого меньшинства, подчас отрицая за ним само право на существование, не говоря уже о возможности представить на суд общественности собственную платформу. В годы сталинщины, а практически в течение всего периода безраздельного господства командно-административной системы, правым, как пишет А. Ципко, «считался не тот, кто был прав по существу, а тот, которого поддерживало большинство». Кстати, и при демократии следует остерегаться повального увлечения голосованием. Выявить механическое большинство и добиться торжества «карандашной демократии» это позволит, а отыскать истину или правильное решение – нет.

Истоки абсолютизации роли большинства идут, очевидно, из времени подавления всякой фракционности, от исторически сложившейся подозрительности ко всем, кто шагает «не в ногу», а также веры во всесилие коллективизма. Но о чем свидетельствует опыт человечества? Так ли уж всегда безгрешно было большинство и всегда ли оно держало в руках ключ к истине? Тут мы могли бы сказать вслед за поэтом:

«О, большинство, о, большинство
Ты столько раз неправо было
Ты растлевало и губило.
И ты теперь –
Не божество.
Еще за все мы не спросили…
Не близко время торжества,
Но в слове большинства – бессилье,
И сила –
В слове меньшинства».

Разве принятие с «полным единодушием», большинством или «подавляющим (!) большинством» разных решений как в условиях господства командно-административной системы, так и поныне всегда было или является гарантией их правильности?

Меньшинство, конечно, может ошибаться, занимать неверную позицию и в слове его не всегда заключена сила истины. Тут поэт преувеличивает. Но оно должно иметь гарантированное законом право иметь собственное мнение, открыто высказывать и распространять его, убеждать других, добиваться законными методами своих целей. Большинство не может быть всегда правым хотя бы уже потому, что новые, нетрадиционные и плодотворные идеи и решения не приходят в головы всех разом, а появляются все-таки сначала у некоторых немногих, меньшинства, а уже затем ими овладевает большинство. Скопом можно идти только на стадион, но не в мир инновационных идей.

Манипулирование командно-административной системы общественным сознанием происходит параллельно и дополняется жестким идеологическим контролем и нетерпимостью к любому инакомыслию как потенциальному оппоненту системы, угрожающему раскрыть ее ничтожество, антигуманность и антидемократизм, посеять в обществе семена сомнений и недоверия к системе и тем самым поставить под угрозу само ее существование. Отражением этой позиции является принцип «кто не с нами, тот против нас». Никаких колебаний, сомнений, оттенков или полутонов. В едином строю к великой цели! Марш, марш, вперед, рабочий народ! Кто не согласен, тот враг, либо, если мягче, «не наш человек».

В годы сталинщины и массовых репрессий вопрос решался проще простого: пуля в лоб или лагерь для «исправления». В годы брежневщины и позже за инакомыслие сажали в тюрьмы и психушки, но были и другие методы расправы, если инакомыслие не представляло угрозы командно-административной системе в целом, если строй мыслей человека не совпадал, например, с пожеланиями конкретного аппаратного начальства.

Методы эти были весьма изощренными. Служители командно-административной системы могли быть запятнанными, иметь нравственные изъяны, и это им прощали. Но те, кто выступал против них и этой системы, должны были быть кристально чистыми, иначе могли припомнить и раздуть даже самый микроскопический грех. Под разными предлогами хранители системы могли задержать тому, кто выступал с критикой, служебный рост, предоставление квартиры и путевки в санаторий, представление к премии или почетному званию, направление за границу или на повышение квалификации и т.д. и т.п. Не гарантированы были от расправы и преследований члены семьи неугодных системе людей. Иначе говоря, борьба с инакомыслием велась не только в идеологических и пропагандистских формах, но и путем использования организационных, политических и карательных мер, а также при помощи так называемых неформальных методов.

Вся эта разветвленная и мощная система идеологического и политического манипулирования и контроля направлялась на достижение двух взаимосвязанных целей: устранить или, по меньшей мере, заставить замолчать действующих и потенциальных противников командно-административной системы и создать хотя бы видимость единодушия общества («морально-политического единства», по терминологии официальной идеологии) и единения трудового народа с власть имущими. Без этого трудно было бы доказывать легитимность режима и его «народный» характер.

В отечественной литературе высказывались разные точки зрения относительно того, насколько неизбежным было формирования командно-административной системы в нашем обществе и каковы ее доктринальные и социальные истоки. Считается, пожалуй, общепризнанным, что в условиях первых лет советской власти в России существовали серьезные объективные предпосылки для формирования командно-административной системы и, более того, некоторые из них уходили вглубь веков, в политические традиции и в дореволюционную общую и политическую культуру народа.

Означает ли это, что над этой страной довлел рок, что существовала некая неотвратимость авторитарного, а в отдельные периоды и тоталитарного, режима, что развитие политической системы общества неизбежно должно было направиться по тому пути, по которому оно действительно пошло? Ответ на вопрос в отечественной литературе дается, как известно разный. И. Клямкин считает, что иного варианта развития страны, чем тот, который она прошла, у нее не было: «...Душа все мучается и мучается безответным вопросом: а может быть, все же могло быть иначе? Трезвый рассудок неумолим: нет, не могло».

Согласиться с такой оценкой трудно, поскольку объективная реальность отвергает фатальную предопределенность и, следовательно, безответственность социальных сил, партий и политических деятелей за утвердившийся вектор движения. Историческое развитие не одномерно, а вариантно, причем последнее заложено в самой противоречивости предпосылок и условий. При опоре на другие предпосылки и условия (а о том, что они были, свидетельствовала новая экономическая политика), при ином сочетании их с социальными силами и политической волей открывался другой, не обязательно легкий, но принципиально отличный вариант развития. Так что история не снимала и не снимает с повестки дня вопросы: почему было избрано именно то направление, которое полностью дискредитировало социалистическую идею, и что определило этот выбор? Как верно заметил А.П. Бутенко, «если фатальность однолинейна и ее участники неподсудны, то историческая необходимость всегда многовариантна, у ее участников есть выбор, а потому есть над ними суд истории».

Однако, правда и то, что предпосылки и условия, а также социальные силы, подталкивавшие страну на путь формирования командно-административной системы, были очень сильны и требовались колоссальные усилия, чтобы переломить порождаемые этими факторами тенденции. Сделать это не удалось.

Истоки командно-административной системы уходят и в историческое прошлое страны, лежат они и в том реальном соотношении социальных сил, которое сложилось к началу 20-х годов, а также в характере социального сознания низов и доктринальных основаниях большевизма.

Становление командно-административной системы, ее удивительная живучесть в разных исторических обстоятельствах объясняется, прежде всего, состоянием перманентных кризисов и перманентной борьбы, в котором оказывалась страна то ли в силу объективных условий, то ли по воле некомпетентного аппарата. Чрезвычайные же, экстремальные ситуации - это единственное оправдание ее практической полезности. Будь движение общества без рывков и откатов, постепенным и устойчивым, лишалось бы разумного основания само существование этой системы.

Процесс формирования командно-административной системы и соответствующего ей режима политической жизни подталкивали определенные социальные силы. Наш опыт и опыт других стран показывает, что революции, эти переломные периоды в жизни народа, вызывают среди масс невиданный энтузиазм. Они на заре новой, более счастливой жизни, перед ними открыты пути-дороги в неизведанный, но прекрасный мир. Войти в него и, как можно, скорее - этим живет народ. Сознание его бывает охвачено воинственно-революционаристскими настроениями, как правило, преобладающими еще в течение длительного времени после революции. Да и как же иначе, ведь казалось, что теперь, после победоносной революции, ничто не может помешать стремительному движению к заветной цели. Она близка, вот-вот и достигнута, нужно еще одно усилие, еще один штурм, еще один «сабельный» удар. И тогда не устоят ни враги, ни обстоятельства.

Такие настроения преобладали и среди значительной части народных масс России. Но здесь они соединились с бескультурьем, неграмотностью, отсутствием демократического опыта у основной массы населения. Революционная нетерпимость, максимализм, переходящий в экстремизм, стихийность - эти черты массового сознания в период после революции являются питательной социально-психологической почвой для формирования командно-административной системы.

Дело, разумеется не только (а может быть, и не столько) в инерции постреволюционного сознания, неподдельного массового энтузиазма. На социальных установках широких слоев народа сказываются трудности перехода от непосредственно революционных действий, часто сопряженных с применением насилия, к будничной работе хозяйственного, социального и культурного строительства. Еще долгое время дает о себе знать привычка разрубать общественные узлы одним махом, решать сложные задачи созидания методом лихой кавалерийской атаки. Отсюда проистекало предпочтение силовых приемов, приверженность к централизации и к административным методам хозяйствования, преувеличение директивных, командных методов руководства, которые, как это ни парадоксально, с пониманием воспринимались и значительной частью низов.

Нельзя закрывать глаза и на то, что становлению и укреплению командно-административной системы во многом способствовала специфическая авторитарно-патриархальная политическая культура широких слоев населения страны. Революция не могла с сегодня на завтра отменить самодержавные традиции, которые цепко держали в своем плену сознание и поведение различных слоев общества, в том числе «низов».

Авторитарно-патриархальные стереотипы массового сознания и поведения отчетливо проявляются, прежде всего, в представлениях, что в стране и партии должен быть вождь, объединяющий усилия партии и народа в борьбе с внутренними и внешними врагами, в борьбе за построение социализма. Такие настроения были довольно широко распространены среди членов партии и значительной части беспартийной массы. В силу ряда обстоятельств и причин именно И. Сталин стал восприниматься как фигура подобного лидера. И не известно было ли бы лучше для страны, если бы им стал Л. Троцкий, Г. Зиновьев или Л. Каменев.

Другим выражением авторитарно-патриархальной политической культуры народа была неистребимая вера в то, что правят обществом, распоряжаются его судьбами самые умные. Существовала какая-то непонятная установка: если человек находится там, наверху, значит, само собою разумеется, что он самый знающий и способный. Владимир Войнович в своем романе-анекдоте «Жизнь и приключения солдата Ивана Чонкина» вкладывает в уста одного из бригадиров довоенной колхозной деревни такое рассуждение: «Начальство лучше знает, что делать, с нашими головами туды не посадют». Эту иллюзию лучше других рассеивал и помогал преодолевать сам партийно-государственный аппарат. И если сейчас после всего, что сделали со страной, где-нибудь и у кого-нибудь еще остается вера, что самые умные и дальновидные собраны в аппарате, то это нужно рассматривать как признак дремучего сознания, как патологию.

Еще одним проявлением авторитарно-патриархальной культуры была слепая вера в слово государственное. Когда толпа на многочисленных инспирируемых руководством митингах и собраниях требовала смерти «врагам народа», «уклонистам», вынесения жестоких приговоров ни в чем не повинным людям, это, помимо всего прочего, свидетельствовало о лишенных рациональных оснований, страшной, слепой вере низов, что государственные органы, руководители зря говорить не станут, что «нет дыма без огня». Прозрение в конце концов наступило, но наступило оно гораздо позже. В свое же время этот миф немало способствовал подкреплению устоев командно-административной системы.

Пагубную роль сыграло отсутствие в народе и кадрах демократических традиций, обусловленное своеобразием исторического развития России и непродолжительностью опыта буржуазно-демократических революций. Отсутствие таких традиций, невосприимчивость и верхов и низов к самой демократии и к связанным с нею ценностям сослужили добрую службу для командно-административной системы. Ведь эта система и демократия - антиподы. Становление и развертывание демократии равносильно для системы смертному приговору. Будь в стране сильные традиции демократизма, авторитарный режим не нашел бы благодатной почвы.

Как показывает опыт, командно-административная система ставит во главу угла силу и принуждение. Она основывается на глубоком пренебрежении к закону и законности. И это объяснимо. Претендуя на безграничное господство, всевластие, режим не может согласиться на какое бы то ни было ограничение собственного своеволия. Относилось это и к праву как регулятору общественных отношений. Поскольку в принципе право - это всегда ограниченные пределы дозволенного, авторитарная, тем более тоталитарная, власть чувствует стеснение, неудобство и в тенденции стремится выйти из-под правового контроля.

Эта черта командно-административной системы вполне накладывалась на распространенный в обществе правовой нигилизм как весьма существенную особенность дореволюционной политической культуры, оставившей заметные следы и в постреволюционном сознании и массовом поведении. Это было достаточно точно подмечено В.И. Лениным в письме «О «двойном» подчинении и законности». «Основным злом во всей нашей жизни и во всей нашей некультурности, - писал он, - является попустительство исконно русского взгляда и привычки полудикарей, желающих сохранить законность калужскую в отличие от законности казанской». После революции правовой нигилизм поддерживался не в последнюю очередь и тем взглядом, что право, как и государство, вскоре отомрет. И это, конечно, никак не содействовало трепетному отношению к нему как большой социальной ценности.

Огромный энтузиазм по отношению к великим целям, революционная страстность и нетерпимость, максимализм и левачество, двигавшие значительными слоями общества, представляли собой благоприятную питательную социальную среду, в которой начали прорастать зародыши командно-административной системы. Однако ее основным движителем стала формировавшаяся новая советская бюрократия. Исторические условия и причины, которые привели к образованию этого социального слоя, нуждаются в специальном исследовании. Здесь я хотел бы ограничиться отдельными замечаниями и предположениями.

В дореволюционной России с давних пор сложилась и приобрела устойчивость бюрократическая традиция, в частности, гениально описанная и высмеянная великими русскими писателями, особенно М. Е. Салтыковым-Щедриным. Страсть к созданию контор, управлений, отделов и подотделов, секторов и канцелярий, субординация и чинопочитание, страсть к начальничеству. – все это осталось живо и после революционного взрыва, направленного на искоренение главного в бюрократизме – отчуждения народа от власти. Стереотипы, сформировавшиеся под влиянием бюрократической традиции, очевидно, явились фактором, благоприятствовавшим становлению и поддержанию бюрократического аппарата командно-административной системы. Особенностью доморощенной бюрократии была, пожалуй, ее особая некультурность, слабая образованность, низкий интеллект из-за того, что формировалась она главным образом из малокультурных слоев населения.

Эта бюрократия стала главной социальной опорой командно-административной системы. Вместе с тем формирование бюрократического слоя стимулировалось избранным верхами после смерти В. И. Ленина вариантом развития общества, соответствующей политикой и методами ее осуществления. Свертывание НЭП привело, как известно, к резкому уменьшению самостоятельности субъектов хозяйственной деятельности. Но если в минусе самостоятельность производственных звеньев, экономическая самодеятельность населения, значит в плюсе – рост административного аппарата управления народным хозяйством.

Таким образом, четко прослеживается зависимость между уменьшением организационной и экономической самостоятельности производственных звеньев народного хозяйства и усилением господства, всевластия аппарата командно-административной системы. Материальной базой этого господства становится огосударствление собственности и по существу бесконтрольное распоряжение ею со стороны относительно узкой группы высшей бюрократии.

В комплексе разнородных факторов, так или иначе облегчивших формирование командно-административной системы, необходимо отметить и особенности международного положения государства и реакцию на него партийно-государственного руководства. Нужно признать, что действительно в первые десятилетия существования Советского государства международная обстановка, в которой приходилось вести борьбу за выживание, отличалась сложностью и наличием реальной угрозы безопасности страны, хотя Сталин и его окружение и допустили, как считают специалисты, ряд стратегических просчетов во внешней политике. Но тогда говорилось лишь об угрозе извне и с учетом этого в течение длительного времени в обществе вырабатывалась психология осадного положения. А тут в обстановке осажденной крепости выявляется масса «врагов народа», которые, оказывается, были агентами иностранных разведок, совершали убийства, поджоги и другие диверсии, плели сети заговора, чтобы ослабить Советское государство, облегчить реставрацию капитализма.

Что оставалось делать, кроме как объединиться вокруг партии, правительства и великого Сталина? Манипулирование общественным сознанием достигло такого совершенства, что масса людей буквально боготворила созданную командно-административную систему, совершенно искренне полагая, что это и есть социализм. Разгул психологии осадного положения ослеплял людей, мешая им понять антигуманную и антидемократическую сущность авторитарного режима.

Международная обстановка в разные периоды истории советского общества менялась, но неизменно сохранялся «образ врага», перед лицом которого необходимо единение во имя защиты собственной безопасности. И ничего, что наибольший урон ей в застойные годы наносился самой командно-административной системой. Народ дурачили, а внимание его направляли туда, за кордон, где залег готовый к прыжку враг. Не будь его, потускнел бы ореол режима, затруднились бы возможности и поводы затыкать рты, повторяющие «чужие голоса», отказывать народу в информации и гласности, в свободном передвижении и международном общении. А главное, в обстановке международного согласия и сотрудничества был бы утерян один из козырей системы, заставлявшей народ безмолвствовать и соглашаться с существовавшим авторитарным режимом.

Таким образом, вся совокупность рассмотренных факторов в той или иной мере создавала предпосылки и условия для отхода от идеала подлинного народовластия и формирования вместо него командно-административной системы. Последняя не есть деформация социализма, а отрицание его. Эта система лицемерно увешивает себя атрибутами демократии, которые чужды ей по природе. Она не признает ни подлинной выборности должностных лиц на всех уровнях власти, ни сменяемости и обновляемости кадров, ни гласности и свободы личности, ни народного самоуправления. Уповая на безраздельно господствующую номенклатуру, на силу и принуждение, запретительство как на главный рычаг управления, эта система ставит себя вне цивилизованного общества. А мы хотим стать таким обществом.

Разрушение старой командно-административной системы и попытки замены ее другой политической системой, якобы основанной на демократических принципах, происходили в условиях сильнейшего экономического, социального и духовно-идеологического кризиса и неопределенности вектора дальнейшего движения российского общества. Социально-экономическая ситуация начала несколько выправляться в первые годы нового века. Однако нерешенных проблем остается огромное количество, в том числе в рамках политической системы.

Процесс перехода к рыночной экономике и демократическому политическому режиму, в который вступили многие страны, особенно в конце 80-х - начале 90-х годов двадцатого столетия, включал в себя необходимость решения трех главных задач, которые не всегда оказывались совместимыми. Первая из них – завершение широкой институциональной реорганизации экономической жизни, включая шаги в направлении приватизации, маркетизации и стабилизации. Вторая задача – формирование демократического конституционного правительства, которое должно гарантировать гражданам права и предписывает правила для проведения политики в будущем, а также создание судебных механизмов, поддерживающих эти права и правила. Суть третьей задачи заключается в том, что необходимо консолидировать национальное государство, что означает определение бесспорных границ, признанных соседними государствами, а также международным сообществом, и определение народа с точки зрения гражданства и прав меньшинств.

Трудность институциональной трансформации по указанным трем направлениям состоит в невозможности одновременного и быстрого разрешения названных задач. Как считают некоторые зарубежные политологи, легче всего создать формально правовые предпосылки нового политического строя. Высказывалось мнение, что это можно сделать в течение одного года, отменив политическую монополию одной партии и провозгласив Билль о правах, тем самым увеличивая «голосовые» ресурсы (выборы, партийная конкуренция, средства массовой информации и т. д.), находящиеся в распоряжении гражданского общества. Самое большое время, по оценке специалистов, требуется для решения третьей задачи – обеспечения безопасных границ государства, признания его соседними государствами и международным сообществом, а также, что особенно важно, признание государства, установленного политического режима самими гражданами, то есть его легитимация.

Особенностью нынешнего этапа в развитии российского общества является глубокий водораздел, отделяющий народ и власть, отчуждение народа от власти и власти от народа. Когда кто-то из властных структур говорит, что «народ нам доверяет», то это либо в лучшем случае наивная простота, которая, как говорят в народе, хуже воровства, либо в худшем случае – неприкрытый цинизм. В этом плане мне ближе мнение самарского губернатора Константина Титова, сказавшего однажды: «Народ не только не доверяет власти, он ненавидит ее». Возможно, здесь допущен некоторый эмоциональный перехлест. Но нельзя не видеть того, что народ и власть – это по существу два разных мира и два разных образа жизни.

В период крушения командно-административной системы политическая элита Татарстана первоначально всячески стремилась приобрести имидж страстного поборника демократических перемен и демократического развития республики. Такая позиция была вызвана тем, что в самом начале 90-х годов политическая ситуация в Республике характеризовалась давлением федерального центра в пользу демократизации политической системы; относительной слабостью и нестабильностью новых институтов власти; растерянностью местной правящей элиты по поводу своего ближайшего будущего и шагов, которые нужно предпринять для сохранения своих позиций; почти всеобщей эйфорией людей, лелеявших надежду на замену ненавистного и опостылевшего авторитаризма свободой и демократией. Сама обстановка заставляла элиту и ее руководителей скрывать истинные настроения и заниматься мимикрией.

Хотя имидж поборника демократии плохо вязался с номенклатурным партийно-государственным прошлым и сформировавшимся аульным менталитетом основных членов местной политической элиты, сложившаяся ситуация подталкивала ее хотя бы к декларированию некоторых демократических принципов и норм, что и было сделано прежде всего в Конституции Республики Татарстан, принятой 6 ноября 1992 года.

Декларирование общепризнанных демократических принципов должно было продемонстрировать устремленность руководства республики к тем же глобальным демократическим ценностям, на которых настаивала либерально настроенная общественность и на верность которым присягала федеральная власть.

Однако по мере укоренения во власти и усиления независимости от федерального центра татарстанская правящая элита продемонстрировала всем свое истинное отношение к демократическим нормам и принципам как к фиговому листку, прикрывающему ее авторитарное бесстыдство. Некоторые из громко провозглашенных демократических «правил игры» были упразднены даже формально, другие никогда не применялись на практике. Одновременно были введены такие нормы, которые прямо свидетельствовали о «ренессансе» авторитарных тенденций.

Первой жертвой пала Конституция Республики. В ее первоначальном тексте содержалась вполне демократическая норма о том, что «одно и то же лицо не может быть Президентом Республики Татарстан более двух сроков подряд» (ст. 108). Однако как только нынешний президент Татарстана был избран на второй срок, в Конституцию была внесена поправка, отменяющая эту норму и по существу закрепляющая возможность пожизненного президентства. Причем сделано это было примитивно с точки зрения аргументации, которой нынешней татарстанской власти хронически не хватает. Оказывается, отменить демократическую норму нужно было потому, что «началась подковерная возня». Ни в США, ни в России никто не додумался бы из-за каких-то привходящих обстоятельств (да и были ли они) менять Основной Закон государства, а тут из-за страсти одного человека к власти парламент, разумеется, не без участия самого Шаймиева пошел на кощунственный шаг, растоптав демократическое правило политической жизни. Как видим, уже в 1996 году М. Шаймиев задумался о том, чтобы переизбраться и в 2001 году, поэтому и конституционная норма, которая могла помешать этому, была заранее упразднена. Можно ли после этого поверить, что этот человек не держится за власть?!

Вопреки демократическим нормам М. Шаймиев изо всех сил боролся и против принципа альтернативности в избирательном процессе, т. е. за выборы без выбора. Этот принцип означает, что на выборах должны участвовать два или более соперничающих кандидата, а число распределяемых мандатов должно быть меньше чем кандидатов. Это обеспечивает политическую конкуренцию и дает избирателям возможность выбирать. Нелюбовь М. Шаймиева к общепризнанному демократическому принципу альтернативности, возможно, объясняется тем, что он всегда панически боялся честной конкуренции, о чем свидетельствует тот факт, что дважды в 1991 и 1996 гг. он добивался того, что выдвигался в Президенты Татарстана на безальтернативной основе. Очевидцы говорили, что в 1991 году потенциальным кандидатам-конкурентам не дали возможность собирать голоса избирателей в свою поддержку. Используя административный ресурс, власти не допускали сборщиков подписей в пользу других кандидатов на территории многих районов республики. Ведал ли об этом М. Шаймиев, тогда Председатель Верховного Совета ТССР? Трудно предположить, что он не знал о противоправных действиях подчиненных ему глав районных и городских администраций.

Не случайно также, что в свое время М. Шаймиев настаивал на включении в Конституцию РТ вместо принципа альтернативности нормы о внесении в бюллетени для голосования любого числа кандидатов. Согласно федеральному законодательству, выборы в Российской Федерации проводятся на альтернативной основе, что предполагает регистрацию в окружной избирательной комиссии по одномандатному округу не менее двух депутатов. Иное правило было зафиксировано в Республике Татарстан. Здесь согласно ст. 77 Конституции республики, в избирательные бюллетени могло быть включено любое число кандидатов. Эта на поверхности хитроумная формулировка по существу упраздняла принцип альтернативности, поскольку допускала выдвижение кандидата на выборную должность и в единственном числе. Этим правилом, включенным в Конституцию РТ по настоянию М. Шаймиева, ловко воспользовалась власть: на безальтернативной основе избирались и Президент РТ и 21 глава местных администраций на выборах в Госсовет республики в 1995 году.

Конституция Республики в ст. 5 провозглашает принцип разделения законодательной, исполнительной и судебной властей. Более того, не кто иной, как М. Шаймиев сам утверждал о ценности этого принципа. «Независимость и равновесие трех ветвей власти, - говорил он на сессии Верховного Совета республики 6 ноября 1992 года, - должны нам гарантировать демократичность и плюрализм политической системы, стать заслоном от авторитарных поползновений, обеспечить сбалансированность интересов различных политических сил и социальных слоев населения» . Слово в слово Президент РТ повторил это же через три года: «Независимость и равновесие трех ветвей власти должны нам гарантировать демократичность и плюрализм политической системы, стать заслоном от авторитарных поползновений в будущем, обеспечить сбалансированность интересов различных политических сил и социальных слоев населения» . Видимо, заготовка трехлетней давности понравилась настолько, что Президент РТ счел возможным повторить ее дословно даже через три года. Однако все это слова, которые у Президента Татарстана часто расходятся с делами.

Защищая нарушение принципа разделения властей, М. Шаймиев весьма эмоционально, хотя и бездоказательно, обрушился на тех, кто убеждал, что избрание глав районных и городских администраций депутатами Государственного Совета РТ представляет собой явное нарушение закрепленного и в Конституции Российской Федерации, и в Конституции Республики Татарстан принципа разделения властей. «Абсурдно, - утверждал М. Шаймиев, - и требование запретить главам администраций избираться депутатами в Государственный Совет. Какое мы имеем право им запрещать? Что главы имеют меньше конституционных прав? Или глава администрации имеет меньше заслуг, меньше работает, чем руководители движения или партии? Они решают каждодневно множество вопросов, с людьми работают, заботу о них проявляют. И почему они должны иметь меньше прав, чем те лица, которые сегодня начинают предъявлять требования? Мы никогда не пойдем на путь запрета. Тем более, если главу администрации не изберут депутатом, то главой я его не оставлю» .

То ли у президента плохие юристы, то ли он их не слушает. Удивляет бедность и беспомощность аргументации в пользу избрания глав местных администраций депутатами парламента. Ведь по этой странной, а лучше сказать, ущербной логике нельзя законодательно запрещать быть депутатами и министрам, и судьям. Ведь их тоже нельзя лишать пассивного избирательного права. Но такой запрет существует, и это правильно. Занятие некоторых должностей связано не только с привилегиями и льготами, но и с некоторыми ограничениями. Никто не лишается пассивного избирательного права. Все главы администраций и даже сам президент имеют право быть избранными в парламент, но при одном непременном условии: в этом случае они должны оставить свои посты в структуре исполнительной власти.

Грозное утверждение М. Шаймиева о том, что «мы никогда не пойдем на путь запрета», оказалось пустым сотрясением воздуха. Суд, руководствуясь строго действующим законодательством, признал противоправным избрание глав районных и городских администраций депутатами регионального парламента и заставил руководителей республики изменить свою позицию: избирательная система была изменена и возможность избрания представителей исполнительной власти в парламент – исключена.

Но тогда в 90-егоды прошлого столетия усилиями местной политической элиты в Республике была создана такая изощренная система выборов, которая попирала общепризнанные демократические нормы. Выборы в Государственный Совет республики проводились по двум типам округов – административно-территориальным и территориальным. Границы административно-территориальных округов совпадали с границами районов и городов. На выборах 1995 г. таких округов насчитывалось 61. Следовательно, из общего числа депутатов Госсовета в 130 человек 61 депутат избирались по административно-территориальным округам, остальные 69 – по территориальным. В преддверии декабрьских 1999 года выборов в Госсовет число административно-территориальных округов было увеличено до 63, а число территориальных округов соответственно уменьшено до 67.

Первоначально различие между двумя типами округов, кроме порядка образования, состояло в том, что депутаты, выдвинутые по административно-территориальным округам, в случае их избрания совмещали основную работу с депутатской деятельностью. Кроме того, по административно-территориальным округам могли баллотироваться только те лица, которые проживали или работали на территории избирательного округа. Оба условия были нацелены на то, чтобы дать главам районных и городских администраций возможность беспрепятственно избираться депутатами республиканского парламента. А поскольку они назначаются и освобождаются от должности лично Президентом, то понятен замысел правящей элиты: иметь в лице глав послушных и полностью управляемых депутатов Госсовета.

Что касается кандидатов, выдвигаемых по территориальным округам, то они должны были давать письменное обязательство, что в случае их избрания, они переходят на постоянную работу в парламент и оставляют основное место работы. Это привело, в частности, к тому, что на выборах 1995 года не выдвигались кандидатами в депутаты генеральные директора предприятий и фирм, руководители других организаций, не желавшие лишаться своего основного места работы.

Однако позже указанное ограничение было снято и уже на следующих выборах в декабре 1999 года директора и банкиры ринулись в депутаты Госсовета Татарстана. Сформированный таким образом в результате выборов 1999 года парламент представлял собой практически, за исключением нескольких лиц, собрание представителей номенклатуры. На момент избрания 52 депутата являлись главами районных и городских администраций, 6 – заместителями глав, 45 - генеральными директорами и просто директорами различных хозяйственных организаций, предприятий и фирм, 12 – депутатами Госсовета предыдущего созыва во главе со спикером, работавшими на постоянной основе и проявившими лояльность к исполнительной власти и лично Президенту РТ. Кроме того, депутатами Госсовета стали Премьер-министр, руководитель аппарата Президента РТ, заместитель Председатель Казанского городского Совета народных депутатов, 3 главных врача и 1 зав. отделением больницы, 1 главный редактор журнала, 1 профсоюзный босс, 1 доцент университета, 1 зав. отделом научно-исследовательского института, 1 зам. начальника отдела МВД, 1 Председатель союза писателей Татарстана. Сформированный в таком составе и с использованием таких процедур парламент находился на коротком поводке исполнительной ветви власти.

Таким образом, вся избирательная система была скроена так, чтобы открыть доступ в Государственный Совет главам районных и городских администраций. Вся подоплека этой избирательной конструкции заключалась в желании высшей исполнительной власти иметь послушный, «карманный» парламент и установить в структуре государственной власти республики абсолютное доминирование исполнительной и, более того, личной власти. Ведь назначаемые Президентом главы администраций, будучи депутатами Госсовета, остаются полностью зависимыми, послушными и управляемыми чиновниками. Они, по замечанию одного из депутатов Госсовета, «в присутствии руководства собственной тени боятся».

На практике получилось так, что поскольку президент РТ дал главам районных и городских администраций команду участвовать в выборах по административно-территориальным округам, все они стали соискателями депутатского звания в своих районах, где являются полноправными хозяевами. В результате на республиканских парламентских выборах в 1995 году в Госсовет Татарстана попали 51 глава администрации.

Результатом действовавшей в Татарстане избирательной системы стало, во-первых, то, что совмещение должности депутата с должностью главы местной исполнительной власти или с должностями премьер-министра и руководителя аппарата президента было явным нарушением демократического принципа разделения властей, закрепленного как в Конституции Российской Федерации, так и в Конституции Республики Татарстан. Если учесть, что глава местной администрации, как правило, являлся одновременно Председателем местного Совета народных депутатов, то названный принцип нарушался в Татарстане дважды. Получается, что в республике нет гаранта ее конституции. Точнее, он есть на бумаге, на которой написана Конституция, но его нет в реальной действительности.

Во-вторых, в результате существовавшей тогда системы выборов в Госсовет республика получила непрофессиональный парламент. Уже в 1995 году сразу после избрания Госсовета различие между депутатами, избранными по территориальным и административно-территориальным округам, было устранено. В Конституцию Татарстана была внесена очередная поправка, гласящая, в частности, что «депутат, избранный в Государственный Совет Республики Татарстан от территориального избирательного округа, работает в парламенте, как правило, постоянно». И как часто бывает в нашем Отечестве, это «как правило» стало исключением, а исключение превратилось в правило. Работать в Госсовете на постоянной основе тогда согласились только 39 депутатов.

Роль парламента в то время, как, впрочем, и сегодня, сводилась к штамповке законов и постановлений, угодных высшей исполнительной власти. Еще не было ни одного случая, чтобы предложение, лоббируемое высшей исполнительной властью, не получило поддержки парламента. Госсовет мало чем отличался от Верховного Совета в советское время. Фактически безвластный, он время от времени собирал своих депутатов, чтобы сказать исполнительной власти свое «одобрямс». Практически все депутаты хорошо понимают, что они стали членами республиканского парламента лишь потому, что этого хотела исполнительная власть. Опыт оппозиционных депутатов прошлого созыва, ни один из которых не был избран в новый состав парламента, учит их: чтобы сохраниться в этом кругу (в качестве депутата в будущем составе Госсовета или получить хорошую должность в аппарате исполнительной власти) нельзя ссориться с этой властью, перечить ей, не поддерживать любые ее инициативы и т.д. Естественно, что, имея в парламенте гарантированное и хорошо контролируемое большинство, правящая элита не признает никакой оппозиции.

Вспоминается разговор с одним из депутатов Госсовета, избранного в 1995 году. В преддверии новых выборов в республиканский парламент я спросил его, намеревается ли он снова баллотироваться в депутаты Госсовета. Ответ его характеризует ту обстановку, в которой формируется у нас высшая законодательная власть. Он сказал: «Не знаю. Ведь бабай (так он назвал М. Шаймиева – М.Ф.) еще не дал отмашку».

В-третьих, при изобретенной татарстанской властью системе выборов в Госсовет изначально нарушалось равенство избирателей. Депутаты, избранные по административно-территориальным округам, представляли совершенно разное количество избирателей. Даже по татарстанскому законодательству разница в численности избирателей по избирательным округам не должна превышать 15 процентов. В действительности эта норма всегда нарушалась. Так, на момент проведения выборов в парламент Татарстана в 1995 году в Казанском городском избирательном округе было 788,9 тыс. избирателей, а, например, в Заинском городском избирательном округе – только 26,8 тыс. избирателей. Иначе говоря, 1 голос избирателя Заинска равнялся более чем 29 голосам казанцев. В утвержденном Центризбиркомом Татарстана к декабрьским выборам 1999 г. «Списке избирательных округов по выборам народных депутатов Республики Татарстан» в 114 из 130 округов число избирателей было либо выше допускаемого законом максимума либо ниже допускаемого законом минимума. Например, в Казанском избирательном округе №1 было свыше 800 тыс. избирателей, а в Елабужском избирательном округе №38 – всего около 8 тыс. избирателей.

Разное число избирателей представляли и депутаты, избранные, с одной стороны, по территориальным округам, с другой – депутаты, избранные по административно-территориальным округам.

На первый взгляд, можно было бы оспорить эту точку зрения ссылкой на состав Совета Федерации, где каждый субъект федерации независимо от численности населения представлен двумя сенаторами, или ссылкой на американский сенат, где каждый штат тоже независимо от численности населения представлен двумя сенаторами. Однако принципиальная разница заключается в том, что в этих случаях речь идет о единой норме представительства во вторую – верхнюю – палату парламента, в то время как в Татарстане депутаты, представляющие совершенно разное число избирателей, заседали в однопалатном парламенте.

В-четвертых, поскольку каждый избиратель Татарстана получал как минимум два голоса: один он отдает за кандидата в депутаты по административно-территориальному округу, другой – за кандидата по территориальному округу, в республике сложилась уникальная практика – избиратель Татарстана как бы представлен в одном и том же однопалатном законодательном органе двумя депутатами, а избиратель из Казани – аж тремя депутатами (избранными по казанского городскому, районному (в городе) административно-территориальным округам и по территориальному округу). Местная правящая элита вполне могла бы претендовать на патент на свое изобретение.

Следует также заметить, что в Татарстане возрождалась практика советского времени. Уходящий со своего поста глава районной или городской администрации одновременно освобождал, разумеется, «по собственной просьбе» и место депутата Госсовета. Оно предоставлялось новому главе этой администрации. Как раньше считалось, что первый секретарь райкома КПСС должен быть в принципе депутатом Верховного Совета ТАССР, так и ныне место депутата в парламенте, избранного по административно-территориальному округу, связывалось с должностью главы местной администрации.

В настоящее время политическая жизнь Татарстана представляет собой серую, монотонную картину почти без всяких признаков политического плюрализма. Политическая элита выглядит внешне монолитной, объединенной «железной рукой» «отца нации». Она вытянута по струнке и отдает честь всякому чиху президента. Самая страшная для нее опасность – это раскол в собственных рядах. Однако послушание и подобострастие вовсе не означает внутреннего согласия всех членов элиты с политикой президента. В рядах элиты, очевидно, есть по-настоящему талантливые и масштабно мыслящие люди. Но возможности их влияния ограничены. Страх потерять свое место в случае малейшего проявления сомнений относительно акций президента заставляет их до поры-до времени сохранять молчание. Они не на словах знают о мстительности своего «хозяина».

Местная элита имела возможность убедиться, что попытки высказать публично мнение, отличное от мнения президента, жестко пресекаются. Произошедший в мае 1998 года «бунт на коленях» некоторой части глав местных администраций и государственных чиновников, которые поддержали на пост Председателя Государственного Совета иную кандидатуру, чем та, которую предложил президент, был немедленно подавлен. Осмелившиеся придерживаться собственного мнения главы администраций лишились своих постов. Были уволены также руководитель аппарата президента и министр внутренних дел. Вынужден был уехать из республики и неудачливый претендент.

Все основные должностные назначения и даже списки кандидатов в депутаты от партии власти требуют утверждения президента. По крайней мере, не без его участия на руководящие посты пришло немало его родственников, что представляет собой новое для Татарстана явление. М. Шаймиев никогда не посмел бы сделать это, будучи 1-м секретарем Татарского обкома КПСС. В целом в республике обеспечивается строгая централизация как в подборе и расстановке кадров, так и в принципиальных вопросах оперативного управления. Не только руководители государственных предприятий, но и каждый директор акционерного предприятия знает, что его судьба зависит в конечном счете от расположения высшей исполнительной власти республики. В процессе приватизации «власти оставляли себе такое количество акций новорожденного акционерного общества, которое дает им возможность полностью контролировать ситуацию» . Однако дело не только в наличии у власти контрольного пакета акций многих приватизированных предприятий, находившихся в полной республиканской или муниципальной собственности, но и в имеющихся у нее неформальных рычагах давления.

В целом ощущается стремление президента РТ и исполнительной власти держать все процессы в республике под своим непосредственным контролем. И это является, пожалуй, определяющим в модели их поведения.

В полной кадровой и финансовой зависимости от исполнительной власти, прежде всего Президента РТ, находится большинство республиканских средств массовой информации. Их сервильный характер настолько очевиден, что они абсолютно не способны в ближайшей перспективе участвовать в полноценном информационном обеспечении демократического политического процесса.

Вообще складывается впечатление, что Президент Татарстана уверовал в собственную непогрешимость, в образ мудрого «отца народа», создаваемый сервильными СМИ и дворовой интеллигенцией.

Ядром политической и экономической элиты Татарстана является группа Шаймиева, главной целью которой, по мнению казанских социологов А. Салагаева и С. Сергеева, является «удержание под полным контролем основных сфере жизни республики – политической, экономической, информационной и др.» для «извлечения максимальной «статусной ренты», т. е. личного присвоения всех выгод от нахождения у власти».

Не все члены группы занимают в ней одинаковое положение. Как считают эти авторы, характер рекрутирования в эту группу остается практически неизменным, и в ней можно выделить несколько кругов: «наиболее близкий круг составляет «семья» - близкие родственники (то, что обычно вместе с дальними родственниками называют кланом – М.Ф.). Следующий, практически столь же близкий круг – друзья «семьи». Третий, наиболее многочисленный круг, составляют «социально близкие» высокопоставленные функционеры: этнические татары, происходящие из деревень. Четвертый круг составляют «приближенные к трону» - функционеры, выделенные и приближенные ввиду их деловых качеств, невзирая на их происхождение и этническую принадлежность, но с учетом их безусловной лояльности первому лицу» .

Другие группы, которые выделяются авторами, - это группа Ф.Х. Мухаметшина, группа Р.Н. Минниханова, группа Р.Ф. Муратова, группа К.Ш. Исхакова. Утверждается, что это отдельные группы влияния со своим составом и целями. Но как раз с этим хотелось бы поспорить Вряд ли существуют как отдельные, автономно действующие первые три группы. Например, Премьер-министр, напротив, близок к Президенту, пользуется его поддержкой и, думаю, не случайно. Чтобы там ни говорили, Рустем Нургалеевич – энергичный, растущий политик, сохраняющий одновременно высокие деловые и моральные качества. Закономерно и то, что у него второй по величине рейтинг после Президента. Тем более трудно вычленить состав будто бы самостоятельных групп Мухаметшина или Муратова.

В республике нет политической оппозиции в обычном смысле этого слова, являющейся атрибутом демократии, как нет и каких-либо автономных центров силы и влияния. Правящая элита Татарстана добилась устранения из институтов власти всякой оппозиции, если не считать несколько депутатов в нынешнем составе Государственного Совета Республики Татарстан. И в данном случае она действовала по традиционному российскому рецепту: «всякая оппозиция – в принципе нежелательное, а когда позволяют обстоятельства, и недопустимое явление, но если приходится считаться с нею, предпочтительнее навязывать ей правила игры «сверху», все время меняя их в зависимости от соотношения сил в обществе в целом» .

В настоящее время существуют разрозненные оппозиционные группки, называющие себя партиями, отделениями партий или движениями, но голос их почти не слышен. Во властных структурах они никак не представлены, а их способность соорганизоваться и мобилизоваться, так сказать, «вне стен парламента» очень слаба, если есть вообще. Эти группки почти не оказывают никакого влияния на процесс принятия политических и экономических решений, на общественное мнение. Ни один из лидеров или активистов местных партий или отделений российских партий не обладает сколько-нибудь заметным авторитетом и влиянием в регионе.

Хотя организованная политическая оппозиция в обычном смысле слова отсутствует, социальная почва для этого существует, ибо между населением и властными структурами велика степень взаимного отчуждения, а уровень контактов чрезвычайно низкий. Однако оппозиция по отношению к власти со стороны населения не получает адекватного институционального выражения. Население слабо вовлечено в политические и другие организации. Мне думается, федеральный центр допускает большую ошибку, целиком опираясь на региональную власть и не работая с региональной оппозицией.

В условиях единоличной власти вызывает сомнения и организация Общественной палаты Республики Татарстан - Собрания представителей политических и общественных организаций. По-видимому, как в Российской Федерации в целом, так и в Республике Татарстан с созданием общественных палат связываются большие надежды. Но здесь принципиальными будут два вопроса - кадровый (кто будет входить в состав палаты) и функциональный (что реально сможет делать палата). Пока предполагается, что она станет прочным связующим звеном между обществом и властью. Очевидно, ее важнейшими функциями должны быть, с одной стороны, выдвижение социально значимых инициатив, с другой - независимая экспертиза предлагаемых законопроектов и государственных программ. Кроме того, общественная палата, несомненно, должна обладать правом контроля за деятельностью государственных органов и должностных лиц, прежде всего с точки зрения соблюдения и исполнения ими требований закона. Мне представляется, что важной функцией республиканской Общественной палаты мог бы стать мониторинг реализации принимаемых в Татарстане законов и иных нормативных правовых актов, чем в настоящее время практически никто не занимается.

Однако если состав общественной палаты будет всецело определять Президент РТ, она включит только ставленников власти. При таком повороте событий палата вряд ли сможет успешно оправдать возлагаемые на нее надежды.

В отличие от многих других российских регионов в Республике Татарстан экономическая элита по существу не представляет собой самостоятельную силу и не способна противодействовать неверным решениям, принимаемым верховной властью. Частично это объясняется тем, что экономическую элиту составляют, как правило, скрытно, через подставных лиц (прежде всего детей, родственников и приближенных людей) как раз те самые высшие чиновники, которые входят в политико-управленческую элиту. Другое частичное объяснение заключается в том, что собственно экономическая элита не смогла сформироваться как независимая от политической власти группа из-за особенностей татарстанской приватизации, проходившей под жестким и, очевидно, небескорыстным контролем местной власти. Неудивительно поэтому, что предпринимательская элита находится полностью под прессом этой власти.

Как пишет казанская исследователь Л.В. Сагитова, специально изучавшая этот вопрос в рамках международного проекта «Социально-экономическая дифференциация этнических групп и проблемы интеграции в Российской Федерации», основная часть общественного богатства республики «оказалась в руках бывшей партийной номенклатуры и новой элиты. Если учесть приведенные выше характеристики этого слоя, а именно закрытость круга политического и экономического истеблишмента; существующие в нем отношения личной зависимости и покровительства, доминирование татар в высших эшелонах власти, - то можно предположить, что основной интерес данной социальной группы заключается в сохранении контроля над системообразующими субъектами экономики в республике и в ограничении претендентов на владение сконцентрированным в ее руках богатством» . И далее автор отмечает: «Сырьевая база крупнейших субъектов экономики стимулирует пассивное экономическое поведение, основанное на стратегии продажи сырья и распределении полученных доходов… . Наличие сырьевых запасов формирует психологию уверенности в завтрашнем дне. Этим можно объяснить равнодушие властной элиты к развитию альтернативных секторов экономики, в частности – малого и среднего предпринимательства» . Действительно характеристикой отношения татарстанской власти к малому бизнесу может служить то, что если, по информации Ю. Лужкова, 45 % доходной части бюджета Москвы формируется за счет доходов от малого и среднего бизнеса, в Татарстане доходы от этой группы предпринимателей не превышают 12-13 %.

Практическое совпадение в одних и тех же лицах представителей политической и экономической элиты Татарстана является одним из обстоятельств, которые делают политическую жизнь республики однообразной, унифицированной с негативным отношением к демократическим принципам и нормам. Пожалуй, лучшим показателем подлинного отношения местной политической элиты к демократическим институтам является то, как она управляет выборами. Во всем мире выборы считаются одним из самых важных институтов демократии, непосредственным выражением воли народа, но при условии, что выборы проводятся на честной и справедливой основе. Как говорится в Декларации Совета Межпарламентского Союза от 26 марта 1994 г. о критериях свободных и справедливых выборов, "в любом государстве полнота власти может проистекать только из волеизъявления народа, выраженного на подлинных свободных и справедливых выборах”.

Выборы выполняют несколько чрезвычайно важных функций. Выбирая депутатов, губернаторов, президентов, народ, прежде всего, формирует органы государственной власти . От того, насколько активно избиратели примут участие в обсуждении кандидатур на выборную должность, и особенно в голосовании в день выборов, зависит, какую власть они будут иметь. Давно уже было сказано, что каждый народ имеет такую власть, какую он заслуживает.

В нормальном, цивилизованном обществе выборы наряду с референдумом являются главной формой политического участия масс, выражения властной воли народа. Поэтому другой функцией выборов принято считать то, что они являются мощным каналом выражения политической активности людей. Народ действительно является единственным источником государственной власти, и в условиях демократического режима он сам решает один раз в несколько лет, кому вручить власть на очередной срок. Способ такого решения тоже один – выборы.

Как бы в России и ее регионах ни корежилось народное волеизъявление и как бы ни искажались результаты голосования, проведение даже таких выборов лучше, чем отсутствие выборов. Лучше потому, что выборы – это важный и незаменимый способ приобщения народа к демократическим процедурам, формирования норм демократической политической культуры, воспитания самоуважения народа.

Следующая функция выборов заключается в том, что их результаты, отражают отношение народа к существующему режиму проводимой им политике, а также к тем политическим партиям и отдельным деятелям, которые воплощают указанные режим и политику, разумеется, при условии, что выборы являются честными, подлинными и справедливыми. Участвуя в выборах, народ выражает свое одобрение или неодобрение власти и ее политики. Отдавая предпочтение одним кандидатам, он тем самым выражает недоверие другим.

И, наконец, еще об одной функции выборов. Они являются барометром массового настроения людей, показателем социального состояния общества и степени его зрелости. Результаты выборов красноречиво свидетельствуют и о массовых ожиданиях. Как говорится в одном солидном издании, «выборы – это и зеркало, в которое смотрится общество, и экзамен политической элиты на зрелость и соответствие общественным ожиданиям».

Официально в России достаточно четко определены нормы, составляющие такой институт демократии, как выборы. Однако практика их проведения показывает, как региональная политическая элита научилась управлять ими в собственных интересах и как она идет при этом на вопиющие нарушения демократических норм и принципов, искажения волеизъявления народа на выборах. У меня нет прямых доказательств участия татарстанской республиканской власти в фальсификации результатов голосования, но есть косвенные улики, дающие основание предполагать использование властью в полную силу пресловутого административного ресурса.

Приведу в связи с этим некоторые факты, которые власть не смогла опровергнуть. В 1996 году состоялись очередные выборы Президента Российской Федерации. По словам итальянского журналиста, корреспондента газеты «Стампа» в Москве, он получил «из источника, заслуживающего самого высокого доверия, несколько документов, которые в другой стране вызвали бы грандиозный скандал. То были фотокопии подлинных протоколов пяти территориальных окружных комиссий Татарстана вместе с официальной сводной таблицей республиканского ЦИКА (так в тексте автора – М.Ф.), которая по всей видимости должна была опубликовать те же цифры. Данные касались 269 избирательных участков, а общее число голосов равнялось 329474. Очевидность подмены была поразительной. …Сравнение данных, поступивших в окружную комиссию, с теми, которые поступили в ЦИК Татарстана, выявило серьезные различия. …Возьмем конкретный пример – протокол по Авиастроительному округу, промышленному району Казани, столицы Татарстана. Здесь Ельцин победил с большим отрывом: 23428 действительных бюллетеней. Но в сводной таблице он получает ровно на 4 тысячи больше – 27428. Работа была проведена аккуратно: сколько добавили в одном месте, столько отняли в другом. У Зюганова отняли 1285 голосов, у Явлинского – 897, у Жириновского – 205. Даже генерала Лебедя, в последний момент ставшего «союзником» президента, облегчили на 1192 бюллетеня. А у миллиардера Брынцалова, собравшего всего 64 голоса, отрезали 13 избирателей. Если перевести подсчет данных по всем 269 участкам в процентное выражение, то Ельцин получил на 20 процентов больше, Зюганов потерял 13 процентов, Явлинский – 21, Лебедь – 27, Жириновский – 36» .

Возможно, итальянский журналист и прав, утверждая, что подобные фальсификации вызвали бы в другой стране грандиозный скандал. Но ведь это Татарстан, и здесь власть способна и не такое, а федеральная власть, для которой такие подтасовки принесли ощутимую выгоду, естественно, не желала обращать на них внимание. Вот уж действительно, для кого молчание народа – золото.

Еще один факт. Бывший Председатель Союза писателей Татарстана, депутат Государственной Думы, депутат Госсовета Татарстана 1995-1999 гг. Р. Мухамадиев выдвинул свою кандидатуру на выборах в Госдуму нового состава по Нижнекамскому избирательному округу. Когда он пришел на прием к руководителю аппарата Президента РТ Э.Губайдуллину, между ними состоялся примечательный диалог:

Э.Г.: Тебя нет в списке. Так что на этот раз не будешь депутатом. Ни в Госдуму, ни в Госсовет.
Р.М.: А почему?
Э.Г.: Потому что ты теперь не руководитель.
Р.М.: Сейчас лишь конец октября, а вы что уже всех депутатов знаете?
Э.Г.: За что мы здесь сидим! Тебе уж объяснять, думаю, не надо, не первый год живешь в Татарстане. Сам знаешь, все будет так, как мы скажем.

Когда писатель отказался от ультимативного предложения снять свою кандидатуру, руководитель аппарата заявил: «Смотри сам, но у тебя не будет шансов, депутатом станет Зиятдинова».

Р.М.: Я не уверен, что в сельских районах ее знают больше, чем меня.
Э.Г.: Какое это имеет значение. Достаточно того, что мы ее выдвигаем .

Руководитель аппарата оказался прав – избрали Флеру Зиятдинову, шефа протокола Департамента внешних связей аппарата Президента РТ, писатель остался при своих интересах. В этом диалоге содержится весь ответ на вопрос: что такое административный ресурс. Благодаря ему, власть загодя знает, кто будет и кто не будет избран депутатом или президентом. Народное волеизъявление в лучшем случае выполняет роль декорации или ширмы.

Незадолго до выборов в Госсовет Татарстана из аппарата Президента РТ произошла утечка информации и газета «Вечерняя Казань» опубликовала 1-го декабря 1999 г. полный список кандидатов из 130 человек, которых власть намеревалась протащить в Госсовет РТ . После выборов можно засвидетельствовать, что из этого списка прошли в депутаты Госсовета 109 человек. Случаются, конечно, осечки, особенно когда избиратели в крупных городах не совсем понимают «мудрую» кадровую политику первого лица.

На выборах депутатов Государственной Думы в пяти одномандатных избирательных округах, которые образовывались на территории Республики Татарстан, побеждали в основном только те кандидаты, которых поддерживала власть – в 1999 г. это 4 кандидата из 5, в 2003 г. – все пять кандидатов власти. Среди политических партий наибольшее число голосов набирали те из них, которым отдавал предпочтение Президент Татарстана. При этом он открыто говорил, какая партия должна победить в республике. На выборах 1999 г. это было «Отечество - Вся Россия», на выборах 2003 г. – партия «Единая Россия». В то же время Союз правых сил и партия «Яблоко» не набрали на территории республики и 5 процентов голосов.

На выборах в Госсовет в 2003 г. из 50 кандидатов по одномандатным избирательным округам, которых поддерживала власть, депутатами стали 49 человек. На этих же выборах все 50 мест, распределяемых по партийным спискам, завоевала партия «Единая Россия». Все другие партии не прошли 5-процентный барьер. Но поскольку по федеральному закону в парламенте должны быть представлены, по крайней мере, две партии, второй оказалась Коммунистическая партия Российской Федерации, и ее представители получили в Госсовете 4 места.

Президент республики приобрел привычку задолго до федеральных выборов объявлять, сколько процентов голосов получит в Татарстане тот или иной политический деятель или общественное объединение. И конечные результаты в целом совпадают с теми цифрами, которые наметил Президент. Так случилось, например, на выборах в Государственную Думу, когда М. Шаймиев обещал еще в сентябре 1999 г., что блок «Отечество-Вся Россия» получит в Татарстане 50 % голосов избирателей. В январе 2000 г. он, бросив Е. Примакова, обещал уже В. Путину, что за него проголосуют в Татарстане 70 % избирателей, и обещание свое сдержал. То же самое случилось на выборах в Государственную Думу 7 декабря 2003 года, когда партия «Единая Россия» тоже получила обещанное количество голосов.

Такого рода президентские «прогнозы» свидетельствуют, по крайне мере, о трех вещах. Во-первых, М. Шаймиев тем самым сигнализирует федеральному центру, что ситуация в республике находится под его контролем, и он всегда сможет обеспечить на выборах нужный результат. Это в его руках и определенный ресурс для шантажа федеральной власти. Во-вторых, заранее называя имя победителя и процент голосов, который он получит в Республике Татарстан, Президент РТ дает главам районных и городских администраций как бы ориентир, к которому они должны стремиться на подведомственных им территориях. В-третьих, простые избиратели никогда путем голосования не смогут сменить главу исполнительной власти республики. Сделать это им не дадут Президент и его окружение, которые заранее знают и предопределяют результат выборов.

Косвенным подтверждением широкого использования в Татарстане административных ресурсов является и тот факт, что на выборах в Государственную Думу 19 декабря 1999 г. около 50% избирателей отдали свои голоса блоку «Отечество-Вся Россия», который возглавляли тогда противники В. Путина – Е. Примаков и Ю. Лужков, а через 3 месяца картина меняется на 180 градусов и основная часть тех же избирателей отдала свои голоса Путину. Трудно поверить в политическую неграмотность населения Татарстана.

По мнению казанского политолога Г. Мансуровой, «в итоге усилий бюрократии в Татарстане сложилась «административно-пропагандистская» модель управления избирательным процессом, который во многом сохранил характеристики советской электоральной традиции». При этом удивляет позиция невмешательства, занятая федеральным центром, отсутствие с его стороны всякой реакции на нарушения избирательного законодательства, на которые сознательно идет местная политическая элита. По мнению автора, «снисходительное отношение Москвы к нарушениям гражданских прав в Татарстане, по существу, является той базой, на которой покоятся все административно-избирательные инициативы «бабая» .

Пусть читатель теперь сам на основе приведенных фактов судит, вмешивается ли республиканская власть в подсчет голосов, оказывает ли она влияние на результаты народного волеизъявления.

В демократическом обществе довольно большую силу представляют политические партии. В этой связи представляется целесообразным остановиться на трех сюжетах: причинной взаимозависимости демократии и многопартийности; состоянии взаимозависимости двух явлений на фоне российской действительности; зависимости развития демократии в российских регионах от становления многопартийности, на примере Республики Татарстан.

Вообще в истории политической мысли и политической науки в отношении политических партий в контексте их роли в демократическом развитии общества сложились две традиции, которые продолжают существовать и поныне. Одна из них – недоверие к политическим партиям, отрицание их позитивной роли в демократической системе. Еще Джордж Вашингтон предупреждал о «пагубных результатах духа партии в целом». Моисей Острогорский, автор классического труда «Демократия и политические партии», усматривал главное препятствие на пути демократических преобразований в наличии постоянно функционирующих политических партий. Автор «железного закона олигархии» Роберт Михельс доказывал несовместимость демократии с организацией, в том числе с организацией политических партий.

Другая традиция, которая является в настоящее время преобладающей, исходит из органической связи демократии с деятельностью политических партий, с формированием и укреплением многопартийной системы. Она исходит, во-первых, из того, что демократия является единственной адекватной средой для функционирования политических партий. Понятно, что ни авторитарная, ни тем более тоталитарная среда не стимулируют становление многопартийности.

Во-вторых, рассматриваемая традиция исходит из позитивной оценки тех функций, которые выполняют политические партии в демократическом обществе. В частности, с упрочением стабильности демократического общества связываются такие функции партий, как агрегирование и структуризация социально-экономических и политических интересов, а также их артикуляция; институционализация, направление по определенному руслу и социализация конфликтов; организация оппозиции и критики власти; ограничение персональной власти; интеграция социальных групп и, в конечном счете, общества в целом вокруг признанных всеми или основными политическими партиями базовых ценностей и целей общественного развития; разработка альтернативных экономических и социальных программ.

Основная задача политических партий заключается в том, чтобы стать настоящими посредниками между обществом и властью, ибо, как показывает опыт многих стран, именно партии представляют социально-экономические и политические интересы разных групп общества и способны добиваться от власти их реализации.

При этом представляется необходимым не смешивать два разных явления – позитивный потенциал многопартийности и наблюдаемый в ряде стран либеральной демократии процесс снижения уровня партийной лояльности со стороны населения, ослабление связи между партиями и избирателями.

Такой институт, как политические партии, двух – и многопартийность, зародился в странах Запада еще в 18-19 веках и составляет в настоящее время один из общепризнанных и исключительно важных по своей роли элементов институциональной структуры современных демократических режимов. Этот институт пользуется значительной поддержкой со стороны общества, является легитимным, что вовсе не значит, что он не подвержен никаким изменениям.

В России многопартийная система могла бы сыграть такую же благоприятствующую демократической стабильности роль. Однако при наличии множества партий и движений здесь не сформировалась партийная система как таковая, в лучшем случае можно говорить о том, что она находится в процессе становления. Однако это болезненный процесс, сталкивающийся с рядом препятствий: с отсутствием общественного и межпартийного консенсуса по базовым ценностям, экономическим, социальным и политическим принципам организации общества; с доминирующей политической культурой, которая не очень восприимчива к многопартийности и нормам политического плюрализма; усталостью населения от бесплодных политических распрей, явной неэффективности политического участия, которая породила эффект неверия политическим группировкам и партиям.

Одна из причин слабости и в значительной степени аморфности нынешней протосистемы партий в России заключается в отсутствии достаточной институционализации самих действующих партий. Поэтому на пути создания в России действительной партийной системы необходимо, прежде всего, завершение процесса институционализации самих политических партий.

Каковы же те признаки, при наличии которых можно говорить о том, что многопартийная система сформировалась? Это, прежде всего, наличие нескольких институционализированных политических партий, Это, во-вторых, достаточно четкая идентификация различных групп населения с конкретными партиями, Это, в-третьих, наличие конкурентной борьбы между партиями. Созданию партий и партийной системы сильно способствуют конфликты внутри политической элиты.

Рассмотрим по порядку эту проблему. Что такое инситуционализация и в чем заключается процесс институционализации политических партий? Центральным определяющим признаком институционализации является устойчивая, повторяющаяся и становящаяся обычной (образцовой) норма поведения или организация. Не случайно в зарубежной политической науке институционализм определяется как «процесс, посредством которого организации и процедуры приобретают ценность и стабильность» . В институционализированной среде поведение является более устойчивым и предсказуемым. Именно стабильность и предсказуемость объясняют то, почему являются ценными политические институты и их становление и укоренение, т. е. институционализация.

В зарубежной политической науке существует несколько определений институционализации партии. Она понимается как процесс, посредством которого заканчивается формирование организаций, они приобретают ценность и стабильность (Хантингтон). Другое определение: при институционализации партия постепенно перестает быть просто инструментом для достижения каких-то целей, она становится ценностью сама по себе; ее сохранение и выживание становятся целью огромного числа ее сторонников (Панибьянко). Приведу еще одно определение. К. Джанда определяет институционализацию, как степень, с которой партия настолько материализуется в нечто конкретное в общественном сознании, что существует как социальная организация независимо от лидеров, которые возглавляют ее в данный момент.

В литературе предпринимались попытки выделить различные показатели степени институционализации политических партий. Так, обращалось внимание на возраст партии, стабильность ее участия в выборах, частоту изменений в руководстве партии. Чаще для этой цели использовались такие показатели, как число расколов и слияний, пережитых партией, или минимальная сила, проявленная партией на выборах, и минимальная продолжительность ее существования. Например, предлагалось считать, что партия становится институционализированной, если она участвует и борется в период более трех общенациональных выборов. Если группе, называющей себя партией, не удается добиться этого, то это эфемерная партия. Очевидно, институционализация партии связана и с наличием у ней достаточно глубоких социальных корней.

Обобщая сказанное, можно, по-видимому, утверждать, что институционализацию политических партий можно считать состоявшейся, если партия (а) имеет достаточно широкую и постоянную социальную опору; (б) воспринимается в общественном сознании именно как единое целое; (в) способна непрерывно, возможно, в течение трех общенациональных выборов в парламент участвовать в избирательном процессе и добиваться определенных успехов. Вывод о том, что российские партии, как праваило, еще не прошли полностью процесс институционализации, делается мной на основании указанных критериев.

Институционализация партий в российском обществе проходит под воздействием определенных факторов. Первый из них – это временной фактор. Постсоветский период, когда по существу началось формирование и внутренняя консолидация политических партий и общественно-политических движений, пока не продолжителен по времени. А, как известно, в одночасье серьезные партии не создаются.

Другой фактор – это нежелание значительной части населения идентифицировать себя с какой-либо партией или движением. По свидетельству трех английских политологов, написавших книгу «Как голосует Россия», «в Соединенных Штатах и Британии семь восьмых электората и даже больше в определенной степени идентифицируют себя с какой-то партией. Напротив, в России у более чем трех четвертей электората нет партийной идентификации» . Это утверждение корелирует с данными опросов общественного мнения, проводившихся в России: примерно 70 процентов взрослого населения не связывает себя с какой-либо партией и не собирается вступать ни в одну из ныне существующих партий.

Между тем наличие у большинства избирателей партийной идентификации имеет существенное значение для предсказуемости политического поведения как избирателей, так и самих партий. Поскольку партийная идентификация – это устойчивое и продолжительное по времени явление, то она служит немаловажным фактором политической стабильности и противодействует появлению партий-однодневок, а также популистских партий и блоков.

Наличие в российском обществе слабой партийной идентификации объясняется некоторыми политологами разочарованием опытом правящей партии в советском обществе, которая, несмотря на все свои обещания, так и не смогла обеспечить равномерное и поступательное движение страны к процветающему обществу.

Однако дело, очевидно, не только в исторической памяти народа. Думается, что корни неверия в нынешние партии и движения лежат в их неспособности осуществить практические шаги по выводу страны из состояния политического, социально-экономического и морального кризиса. Призывов и предложений может быть очень много, но когда ни одно из них не реализуется, крепнет убеждение в политической импотенции многочисленных партий и движений.

Неэффективность деятельности политических партий в России связана, в частности, с тем, что они не имеют реальных рычагов давления на исполнительную власть. Объясняется это в том числе и тем, что в России на сегодняшний день создана модель «имитационнной демократии». Демократические институты как бы провозглашаются и отчасти даже закрепляются в правовых актах, но реально эти институты остаются на бумаге, а сама демократическая практика ограничивается и по сути дела извращается. В качестве примера можно как раз сослаться на институт политических партий.

Конституция Российской Федерации сконструирована таким образом, что власть Президента и исполнительного аппарата в целом явно довлеет и преобладает над властью законодательной, что заведомо снижает возможности политических партий воздействовать на вторую – исполнительную – ветвь власти.

Специфически российским препятствием на пути формирования многопартийности является также активное вмешательство в избирательной процесс со стороны власти. Создание разного рода губернаторских и кремлевских блоков и партий - «Голос России», «Наш дом – Россия», «Отечество-Вся Россия», «Единство», «Единая Россия» - не только свидетельствует о стремлении власти навязать населению угодных ей кандидатов и нарушении общепринятых в цивилизованном мире «правил политической игры», но и ограничивает поле деятельности других политических партий и препятствует формированию подлинной многопартийной системы.

Вместе с тем с точки зрения формирования в России политических партий есть и обнадеживающие признаки. В стране впервые после советского периода истории создана правовая база, обеспечивающая условия для формирования и деятельности различных политических партий. Одним из важнейших элементов политических основ конституционного строя в России является закрепление в Основном законе Российской Федерации принципа идеологического и политического многообразия.

Достижением следует считать и внедрение в российскую политическую практику сначала смешанной, а теперь и полностью пропорциональной избирательной системы при выборах в Государственную Думу Федерального Собрания России.

В Республике Татарстан ни политическая практика в смысле ее возможной демократизации, ни партийное строительство не отличаются от российских образцов в лучшую сторону. Напротив, есть основания утверждать, что здесь ситуация даже хуже. Один из факторов, который не стимулирует становление партийной системы и хотя бы ограниченного влияния партий, является слабость самих партий, которая, наверное, имеет разные причины. На мой взгляд, партии в Татарстане недостаточно авторитетны, а условия для развития в республике многопартийной системы остаются неблагоприятными, что объясняется рядом причин: (а) партии в регионе отличаются слабой организацией, средства массовой информации практически не уделяют им внимания, а сами они не могут дойти до широких слоев населения; (б) у партий в Татарстане нет достаточной финансовой базы, и, может быть, поэтому они не имеют собственных солидных изданий, как правило, не проводят массовых мероприятий, не занимаются политической рекламой; (в) отделения партий относительно малочисленны, слабо известны широким кругам населения; (г) в распоряжении партий в Татарстане отсутствуют мощные и влиятельные средства массовой информации; представители большинства партий не представлены в парламенте и соответственно практически отсутствуют всякое влияние на систему власти; (г) ни республиканские отделения общероссийских партий, ни региональные движения не имеют ярких популярных среди населения лидеров.

Исследования, проведенные специалистами-политологами в различных регионах России, показывают, что наиболее важными факторами, влияющими на положение и авторитет партий в регионах, являются: их сплоченность, или, как иногда говорят, корпоративность; демографический состав населения, соотношение представителей различных поколений; качества лидера партии как человека и политика; идеологические, ценностные ориентации партии; степень зависимости от хозяина региона. Это, очевидно, не полный перечень факторов, но это те факторы, влияние которых на положение и авторитет партий, несомненно.

Кроме того, становлению политических партий часто мешает политика региональных властей. Так, татарстанская власть создает привилегированные условия, в первую очередь, на выборах, для одной партии – партии власти «Единая Россия» - и чинит препятствия для деятельности других партий, например, Российской партии жизни вплоть до преследования ее членов.

Приведу несколько примеров, свидетельствующих о том, как в нарушение федерального законодательства в Республике Татарстан власть вмешивается в избирательный процесс в пользу своей партии. Как-то я пришел по своим личным делам в отдел социального обеспечения Вахитовской администрации г. Казани. Когда я подсел к инспектору отдела для решения какого-то вопроса, она первым делом вынула из стола список и предложила мне проставить свои данные (фамилию, имя, отчество, домашний адрес, нормер паспорта) и подписаться. В списке уже были данные и подписи, проставленные другими посетителями. Я спросил, что это такое? Она ответила: «Это сбор подписей избирателей в поддержку блока «Отечество-Вся Россия». Когда я сделал ей замечание, что она занимается противозаконным делом, инспектор быстро убрала список обратно в стол и заявила, что она ведь не заставляет подписаться (еще бы!), а лишь предлагает, что ее обязывают это делать. Можно только представить, какое психологическое давление испытывают люди, которые приходят сюда со своими проблемами.

Сбором подписей в пользу блока, который активно поддерживал Президент Татарстана, занималась не только инспектор отдела социального обеспечения. По информации газеты «Вечерняя Казань», такую же незаконную деятельность развертывал Казанский городской центр труда и занятости, куда вынуждены приходить в поисках работы казанские безработные. Центральная избирательная комиссия Республики Татарстан была вынуждена сделать официальное внушение этому центру за агитацию безработных отдать свои голоса за блок «Отечество – Вся Россия».

Но этот блок остался в прошлом. Теперь татарстанская власть лелеет и холит партию «Единая Россия» и только потому, что это партия российской власти, а М. Шаймиев входит в руководство партии. Власть буквально заставляет население республики признать и полюбить эту партию, представляющую на самом деле злокачественную опухоль на теле общества. В одной школе, номер которой я указывать по понятным причинам не буду, директор, вернувшись с совещания в районном отделе народного образования, сообщил на педсовете, что школе дана разнарядка: десять учителей должны вступить в партию «Единая Россия» и вопрос этот не подлежит обсуждению. И это не единичный случай. Вот так в партию загоняют зависимых по службе людей, а потом трещат об огромной численности партии, каком-то авторитете партии среди народа и т. п. Нет ни чести, ни совести.

С развертыванием демократии неразрывно связано и развитие местного самоуправления народа. Объективно позиция Президента Татарстана в отношении местного самоуправления, несмотря на его заявления, остается в целом отрицательной. Общая оценка, данная в свое время политическим обозревателем В. Третьяковым, – «почти никто из губернаторов не допускал развитие демократии на муниципальном уровне, тем более – местного самоуправления» - полностью применима к отношению М. Шаймиева к местному самоуправлению.

Постепенное введение местного самоуправления на территории всей Российской Федерации - это исключительно сложная и трудоемкая задача, решение которой потребует огромных финансовых затрат. Но решение ее - требование самой жизни, если мы хотим сформировать гражданское общество. Не приуменьшая сложности указанной задачи, нужно одновременно отметить, что федеральная правовая база для решения этой задачи имеется. В первую очередь - это Конституция Российской Федерации и федеральный закон об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации, который вступит в силу с 1 января 2006 года.

При законодательном оформлении и практической организации системы местного самоуправления в республике представляется важным не отойти от общих принципов, заложенных в федеральной Конституции и федеральном законе. Президенту Татарстана нужно не реальное самоуправление народа, а сохранение своей власти, в том числе над местными органами. Иначе трудно объяснить его стремление установить порядок избрания глав муниципальных образований местными советами с учетом мнения Президента Республики Татарстан. Понятно, что реализация этой идеи связывается с укреплением «вертикали власти» от регионального до местного уровня по аналогии с той процедурой, которая применяется сейчас при выборах высшего должностного лица субъекта Российской Федерации. И хотя Президент Татарстана предлагает ввести такую практику лишь временно - на период формирования полноценной муниципальной власти, он сознательно не обозначает временные сроки этого периода.

Проблема заключается в том, что идея организации взаимоотношений республиканской власти с органами местного самоуправления по аналогии взаимоотношений федерального центра и власти субъектов Федерации лишена правового основания. Инициатива Президента России относительно нового порядка избрания руководителя региона касается двух уровней системы государственной власти, в то время как требование об учете мнения Президента РТ при избрании главы муниципального образования в случае его осуществления означало бы по существу вмешательство государства в дела местного самоуправления. В таком виде участие органов государственной власти в формировании органов местного самоуправления, назначении на должность и освобождении от должности должностных лиц местного самоуправления федеральным законом не предусмотрено. Более того, нужно учитывать нормы Конституции Российской Федерации, согласно которым «местное самоуправление в пределах своих полномочий самостоятельно. Органы местного самоуправления не входят в систему органов государственной власти».

Для позиции татарстанской власти характерно стремление во чтобы то ни стало подчинить или, по меньшей мере, ограничить права местных органов власти. Одним из подтверждений этого является Указ Президента Республики Татарстан «О мерах по совершенствованию деятельности органов государственного управления Республики Татарстан». Этим документом предусматривается, в частности, образование территориальных органов республиканских министерств и государственных комитетов в районах и городах республиканского подчинения. Согласно Указу, назначение на должность и освобождение от должности руководителей территориальных органов будут производить руководители республиканских органов государственного управления по согласованию с главами администраций районов и городов либо по их представлению, а сами территориальные органы будут находиться в подчинении как республиканских министерств и госкомитетов, так и глав местных администраций.

Указ вызвал в республике неоднозначную реакцию. Из его содержания понятно, что он направлен на усиление республиканской вертикали власти с заметным ослаблением власти на местах. Некоторые наблюдатели даже связывали этот Указ со стремлением Президента ослабить роль мэра города Казани, которого президентская власть, по-видимому, не очень жалует, хотя вряд ли из-за этого был подготовлен сей документ.

Главы городских и районных администраций в республике давно находятся в полном подчинении у президентской власти, поскольку в отличие от многих российских регионов в Татарстане они до сих пор не избираются, а назначаются Президентом РТ по существу по его единоличному усмотрению.

Теперь в связи с созданием территориальных органов республиканских министерств и госкомитетов власть глав местных администраций значительно урезывается. Им предписывается уточнить структуру и штаты местных администраций в целях устранения дублирования функций структурных подразделений местных администраций и республиканских территориальных органов. Практически это означает, что если республиканские министерства (например, образования, здравоохранения, торговли и т. д.) будут создавать в районах и городах свои территориальные органы, то надобность в соответствующих структурах местных администраций, естественно, отпадает. А это есть ничто иное, как усиление республиканского государственного властного начала и сужение сферы действия местного самоуправления.

Но беда не только в этом. Введение двойного подчинения в отношении территориальных органов объективно создает почву для потенциальных конфликтов между республиканской и местной властями. Как говорит народная пословица, у семя нянек дитя без глазу. А чем лучше ситуация, когда один и тот же орган находится одновременно в подчинении и республиканской, и местной власти? Что будет, если глава местной администрации не согласится с кандидатурой на должность руководителя территориального органа, предложенной, скажем, министром, а последнего не устроит кандидат, предложенный главой районной администрации? Или кому подчинится в первую очередь руководитель территориального органа в случае противоречивых указаний со стороны своих начальников – министру, который финансирует его структуру, или главе администрации района или города, в котором он проживет со своей семьей? Наконец, кто будет нести ответственность в случае плохой работы территориального органа наряду с его руководителем – министр или глава местной администрации? Очевидно, во всех этих случаях окончательное решение будет принимать третья сторона-арбитр – аппарат Президента Татарстана.

Существенным недостатком Указа является то, что он противоречит федеральному законодательству. Дело в том, что администрации районов и городов республиканского (Татарстана) подчинения включены указом в систему органов государственного управления Республики Татарстан. Между тем, согласно федеральному законодательству, это органы местного самоуправления, и в соответствии с Конституцией Российской Федерации (статья 12) и Федеральным законом «Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации» они не входят в систему органов государственной власти.

В Указе есть еще одно юридически недостаточно проработанное положение, которое касается правовых основ деятельности органов государственного управления республики. В документе говорится, что «правовое регулирование деятельности органов государственного управления осуществляется Конституцией Республики Татарстан, законами Республики Татарстан, указами Президента Республики Татарстан, постановлениями Кабинета Министров Республики Татарстан». Как нетрудно заметить, в приведенном перечне не названы ни Конституция Российской Федерации, ни другие федеральные законодательные акты. Что это: элементарная правовая неграмотность составителей указа или сознательное игнорирование общегосударственных законов, этакое высокомерное упрямство? Ведь любому специалисту понятно, что закрепленные в российской Конституции основы конституционного строя Российской Федерации, а также Федеральный закон «Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации» имеют самое непосредственное отношение и к правовому регулированию деятельности органов государственного управления Республики Татарстан.

Татарстанская власть еще раз проявила себя во всей антидемократической «красе», предложив Государственной Думе изменить федеральное законодательство с тем, чтобы отменить прямые выборов глав муниципальных образований и даже прямые выборы органов представительной власти муниципальных районов. Весьма показателен главный аргумент, приведенный представительницей республиканской власти в пользу предложенного законопроекта. Оказывается, что согласно федеральному закону, для определения структуры органов местного самоуправления и способа избрания главы самоуправления нужно проводить местные референдумы. Но референдум, как объяснила федеральным законодателям представлявшая законопроект вице-спикер Госсовета РТ, - это не только дорого, но и неудобно. «На фоне имеющего место социального недовольства назначение референдума является занятием небезопасным». Надо же додуматься до того, чтобы открыто признать: волеизъявление народа опасно для власти. И в очередной раз подумаешь, что за поганая у нас власть. Как прокомментировала позицию татарстанской власти «Вечерняя Казань», «и в общем, раз интересоваться мнением народным нынче небезопасно, то и надо народ от высказывания этого мнения освободить. И, освободивши народ от этого, региональная власть может спокойно определиться с порядком выборов местных глав. Предложенная Татарстаном схема… будет выглядеть так. Прямые всенародные выборы будут дозволяться лишь в муниципальных образованиях нижайшего уровня (в частности, сельсоветах). То есть как раз на таком уровне, где свобода волеизъявления является максимально абстрактным понятием. Избранные таким образом народные представители делегируют из своих рядов деятелей в представительный орган муниципального района, а уж те из своих рядов выберут главу муниципального образования. И это будет вроде как районный спикер. А еще будет районный глава администрации, который и будет управлять всем «самоуправляемым» по названию хозяйством, не будучи избранным народом» .

Нетрудно заметить, что какой бы стороны политической системы и управления мы не коснулись, повсюду заметен антидемократический настрой татарстанской политической элиты и ее главы. Причины этого кроются и в их низкой политической и правовой культуре, и в неумении управлять в рамках демократических институтов и процессов, и в том, что авторитарными методами управлять легче. Возможно, одна из причин неразвитости демократии в Татарстане, как и в России в целом, - отсутствие полного набора необходимых для демократии предпосылок.

Международный опыт становления и развития демократического режима в различных странах свидетельствует о том, что этот процесс оказывается успешным лишь при наличии определенных предпосылок. Их можно разделить на три большие группы: материальные, социально-культурные и политико-правовые. Опыт многих стран показывает, что для стабильного функционирования демократии необходимо, прежде всего, добиться удовлетворения потребностей человека в основных продуктах питания, товарах первой необходимости и услугах, создать современные жилищно-бытовые условия. Как писал Ф. Энгельс, «…подобно тому как Дарвин открыл закон развития органического мира, Маркс открыл закон развития человеческой истории: тот до последнего времени скрытый под идеологическими наслоениями факт, что люди в первую очередь должны есть, пить, иметь жилище и одеваться, прежде чем быть в состоянии заниматься политикой, наукой, искусством, религией и т. д.» .

Взаимосвязь уровня экономического развития общества и соответственно его благосостояния, с одной стороны, и демократии, с другой имеет сложный характер. Прежде всего, следует отметить, что экономическая и политическая системы общества не изолированы одна от другой, хотя и существуют раздельно. По выражению одного американского политолога, «каждая сфера, так сказать относительно автономна, но зависима от того, что происходит в другой» . Экономика не является детерминирующим фактором по отношению к демократии. И здесь нельзя не согласиться с мнением, что «экономические факторы оказывают значительное влияние на демократизацию, но они не являются детерминирующими». Однако в целом «существует корреляция между уровнем экономического развития и демократией…» . В то же время демократия сама по себе не обеспечивает экономический рост.

Однако сравнение различных стран свидетельствует о наличии между экономическим потенциалом общества и его политическим режимом определенной корреляции. В 90-е годы прошлого столетия из 25 высокоразвитых стран 22 или 88 % были странами со стабильной демократией, а из 51 наименее развитой страны 49 или примерно 96 % были странами с недемократическими, авторитарными режимами . Или, как считает А. Улюкаев, «как нет и не может быть недемократических режимов в странах, где ВВП на душу населения превышает 10 тыс. долл., так нет и не может быть стабильных демократий в странах, где ВВП на душу населения меньше 2 тыс. долл.» .

Иначе говоря, уровень экономического развития общества является одной, но не единственной предпосылкой демократии и демократизации. Экономическое развитие делает демократию возможной, но чтобы она стала реальностью нужны и другие предпосылки.

Взаимосвязь экономики и демократии необходимо рассматривать, по крайней мере, в четырех аспектах. Во-первых, на основе большого эмпирического материала в зарубежной политической науке был сделан вывод о том, что объективно, чем богаче общество, тем более оно открыто демократическим формам функционирования. Один из ведущих американских политологов С. М. Липсет, исследовавший корреляцию между основными показателями материального благосостояния общества и существующим в нем политическим режимом, пришел к заключению, что «чем более процветающим является народ, тем больше шансов, что он будет поддерживать демократию» . Мир накопил достаточный опыт, чтобы, опираясь на него, согласиться с С. Хантингтоном, когда он пишет: «Бедность является принципиальным и, вероятно, главным препятствием на пути демократического развития. Будущее демократии зависит от будущего экономического развития. Препятствия экономическому развитию являются препятствиями расширению демократии» .

Во-вторых, уровень благосостояния оказывает заметное влияние на демократические или, напротив, авторитарные, убеждения и ориентации человека. Опираясь на эмпирические исследования, проф. С. М. Липсет пришел к выводу, что материально более обеспеченные люди являются более либеральными, а более бедные являются и более интолерантными (нетерпимыми). «Данные изучения общественного мнения, полученные в ряде стран, - отмечает он, - указывают на то, что более низкие по положению классы менее привержены демократии как политической системе по сравнению с городскими средними и высшими классами» . Связано это, очевидно, с тем, что материально наименее обеспеченные слои связывают трудности своего экономического положения с существующим в современном развитом обществе политическим режимом (как правило, демократическим), реальной политической властью и ее носителями.

Как показывает исторический опыт, бедность страны, перманентно вызывающая недовольство, жалобы и конфликты, отнюдь не благоприятствует демократическим формам жизнедеятельности, но создает почву для авторитарных и тоталитарных режимов. Многочисленные исследования, проведенные в рамках западной политологии и политической социологии, показывают, что общество, разделенное на огромную, доведенную до обнищания массу и небольшую привилегированную элиту, по словам М. Липсета, приводит в результате к олигархии или тирании.

В экономически развитом обществе основные по численности и влиянию социальные группы не принадлежат ни к крайне бедным, ни к сказочно богатым; резкая, по существу двухполюсная имущественная поляризация исчезает, образуется сильный средний класс (средние слои), который по своему положению в обществе и объективным интересам составляет опору демократического режима. Среди пяти главных факторов, способствовавших, по мнению С. Хантингтона, зарождению в мире в 20-м столетии третьей волны демократизации, он называет беспрецедентный глобальный экономический рост 60-х годов, приведший к повышению жизненного уровня, образования и огромному расширению во многих странах городского среднего класса . Средний класс не поддается влиянию ни со стороны правого, ни со стороны левого радикализма и экстремизма.

В-третьих, достаточно обеспеченное национальное благосостояние служит необходимой базой формирования компетентной гражданской службы, корпуса профессионально подготовленных управленческих кадров. В условиях бедности трудно или невозможно добиться в массовом масштабе высокого уровня общеобразовательной и профессиональной подготовки, необходимой для эффективного управления на демократической основе; требования компетентности и профессионализма подменяются иными принципами формирования и движения кадров – кровнородственными, земляческими, верноподданическими и другими связями.

В-четвертых, еще со времен Алексиса де Токвиля и Джона Миля обосновывается мысль, что в обществе, в котором люди пользуются благами изобилия, меньше проявляется интереса к политике. Идея о том, что в условиях высокого уровня материальной обеспеченности и возможности удовлетворять разнообразные интересы личности значимость политики, в том числе демократической, в структуре ценностей широких слоев населения все более уменьшается, имеет поддержку и в сегодняшней политологии. Как ни парадоксально может показаться на первый взгляд, такое явление рассматривается в качестве одной из важных предпосылок нормального функционирования демократического режима.

Однако дело не только в экономическом росте, который возможен при разных политических режимах, а в типе экономической системы и соответствующих экономических отношениях. Как показывает отечественный и зарубежный опыт, экономический рост возможен и в условиях тоталитарного или авторитарного режимов. В то же время такой рост является затратным, экономически малоэффективным, а главное, ограниченным во времени.

Трагедия этих режимов заключается в том, что экономический рост, в котором они так нуждаются и стремятся стимулировать, создает предпосылки для их крушения и трансформации общества на пути к демократизации. В этой связи одна из кардинальных проблем, с которой сталкивается, в частности, Китай и которая со временем будет обостряться, состоит в том, как совместить продолжение экономического роста с недемократическим политическим режимом, установленным в стране.

Как в зарубежной, так и в отечественной политической науке в настоящее время, по-видимому, является общепризнанным существование корреляции между рыночной экономикой и политической демократией. «…На этом этапе мы не можем не признать, - пишет, например, один из патриархов американской политической науки Р. Даль, - что рыночно-капиталистическая экономика и общество, которое ее порождает, и экономический рост, обычно свойственный ей, - все это в высшей степени благоприятные условия для сохранения и развития политических институтов демократии». И далее: «полиархическая демократия выдерживает испытание временем лишь в странах, где преобладает экономика рыночного капитализма; в странах с нерыночной экономикой она неизменно оказывается недолговечной» .

Среди социально-культурных предпосылок необходимо выделить прежде всего макро- и микросреду, в которой социализируется личность. Именно в ней заложены серьезные предпосылки того, сформируются ли у личности демократические убеждения и ориентации или она будет отдавать предпочтение авторитарным и другим недемократическим идеям и практике. Думается, можно согласиться с мнением, что сам факт достижения молодежью зрелости в традиционной католической деревне, политически активном университете или в пролетарском окружении вызывает различия в том, как она встраивается в мир политики . Чем больше людей социализируется в духе демократических ценностей и установок, тем сильнее предпосылки для стабильного демократического развития общества.

Особенно сильное воздействие на перспективы демократии оказывает такой фактор культуры, как образование. Известно ленинское высказывание о том, что неграмотный человек стоит вне политики. Вряд ли это следует понимать так, что неграмотные люди никакого отношения к политике иметь не могут. Как раз в силу необразованности они могут оказаться объектом политического манипулирования, быть втянутыми вопреки своим интересам в политические движения экстремистского толка и т. п. Неграмотный человек стоит вне лично осознанной политики, является объектом политических действий, а не их субъектом.

В зарубежной политологии сделан однозначный и, по-видимому, общепризнанный вывод: чем выше уровень образования человека, тем более он предрасположен к демократическим ориентациям, установкам и поступкам. В частности, указывается на то, что образование расширяет политический кругозор человека, помогает ему понять необходимость терпимости, в значительной мере предохраняет от приверженности к экстремистским доктринам, увеличивает способность делать рациональный выбор в период избирательных кампаний.

Так, С. М. Липсет ссылается на результаты, полученные организациями по изучению общественного мнения в различных странах по таким вопросам, как вера в необходимость терпимости по отношению к оппозиции, отношение к этническим или расовым меньшинствам, предпочтение многопартийной системы перед однопартийной. Результаты, по свидетельству С. М. Липсета, показали, что наиболее важным фактором, отличавшим тех, кто дал ответы демократического характера, от всех остальных, был уровень образования: «чем выше у человека образование, - пишет он, - тем более вероятно, что он верит в демократические ценности и поддерживает демократическую практику» .

Другой американский политолог В. Кей, обобщив данные проведенных в США исследований, выявил влияние уровня образования на политическую роль гражданина по четырем направлениям (измерениям): у более образованных людей сильнее развито чувство обязанности участвовать в политической жизни; у более образованных граждан сильнее чувство эффективности собственного участия в политике, они считают, что могут влиять на политический процесс и что им открыт доступ к политической власти; чем более образован гражданин, тем более он вовлечен в нее; образование определяет большую вероятность того, что гражданин будет политически активен .

Основываясь на результатах массовых опросов, многие зарубежные политологи пришли к недвусмысленному выводу: чем выше образованность членов общества, тем более они восприимчивы к демократическим принципам и нормам жизнедеятельности, тем более высокое место демократия занимает в их личностной структуре ценностей.

В ряду социально-культурных предпосылок демократии важное место принадлежит, как уже отмечалось, формированию и укреплению сильного среднего класса, который обычно и составляет социальную базу демократической политической системы. Ссылаясь на Макса Вебера, С. Липсет отмечает, что капиталистическое экономическое развитие «создало класс бюргеров, чье существование явилось как катализатором, так и необходимым условием демократии» . По мнению Р. Даля, рыночный капитализм «создает в обществе обширный промежуточный слой владельцев собственности, которые обычно стремятся к получению образования, автономному существованию, личной свободе, неприкосновенности частной собственности, законопослушности, участию в управлении государством. Еще Аристотель указывал на то, что средний класс является естественным союзником демократических идей и институтов»

Существенной предпосылкой демократии является наличие в обществе прочного консенсуса между основными социальными группами и представляющими их интересы политическими организациями и движениями относительно базовых ценностей, идеалов и целей общественного развития. Немаловажное значение для демократического развития имеет также консенсус по поводу «правил игры» и процедур, которые доминируют в политической жизни общества, консенсус в отношении главных направлений политического курса.

К политико-правовым предпосылкам демократии относится наличие благоприятной для нее воспринимающей среды в виде демократической политической культуры. «Шансы на установление стабильной демократии увеличиваются в тех странах, где политические лидеры и рядовые граждане оказывают мощную поддержку демократическим идеям, ценностям и процедурам. Самой надежной эта поддержка становится в тех случаях, когда демократические воззрения, приверженность демократии укоренены в культуре данной страны и в значительной степени передаются из поколения в поколение. Иными словами, страна обладает политической культурой демократии» . Впрочем, такой тип культуры, как правило, формируется в процессе самого демократического развития общества, а не предшествует ему. Но формирование в обществе политической культуры демократического типа и превращение ее в доминирующую есть непременная предпосылка укрепления и стабильности демократического режима.

В этой связи ошибочным является мнение, будто демократизация политического процесса включает такую последовательность шагов: сначала воспитание народа в духе демократической политической культуры, и только затем реализация практических мер по демократизации общества и его политической системы. Однако как нельзя научить человека плавать на суше, так невозможно привить населению ценности свободы и демократии, навыки демократического общежития без его практического участия в становлении и развитии демократии. Формирование в обществе политической культуры демократического типа и превращение ее в доминирующую есть непременная предпосылка укрепления и стабильности демократического режима.

Указанная культура предполагает высокое место демократии в иерархии общественных ценностей, распространение массовых установок на демократические принципы и нормы, наличие у общества демократического опыта и демократических традиций.

Одно из крупных противоречий на пути демократизации российского общества, несомненно, состоит в том, что объективная потребность в становлении и развитии демократии наталкивается на доминирующую в обществе авторитарно-патриархальную политическую культуру. В частности, такие ее черты, как ориентация на жесткую бюрократическую централизацию; предпочтение силовых методов решения проблем перед поисками компромиссов; стремление к унификации и однообразию; нетерпимость к инакомыслию; пренебрежение к интересам и правам национальных меньшинств; правовой нигилизм несовместимы с принципами и нормами демократического режима. Формированию демократической политической культуры кране затруднено, но оно может осуществляться только в процессе самой демократизации.

К другим предпосылкам того же вида относится правовая обеспеченность демократических процедур формирования всех структур власти, принятия и реализации политико-управленческих решений, участия членов общества на всех стадиях политического процесса. Подлинная демократия возможна лишь в условиях правового государства.

Особо следует сказать о роли политического режима и политических элит. В условиях авторитарного режима, не говоря о тоталитарном, невозможно становление демократических начал общественной жизни. Режим подавляет человека и заставляет поступать его по установленным правящей элитой правилам. Как указывалось в зарубежной политико-социологической литературе, «типичная политическая роль обычного человека в авторитарной политической системе может включать непоколебимую лояльность к политическому режиму, высокую степень активности в господствующей политической партии, антипатии к инакомыслию и критике и т. д.» . Создание предпосылок для формирования демократии оказывается невозможным без разрушения авторитарного режима.

Огромная роль в становлении и развитии демократии принадлежит политической элите. От ее позиции зависит по существу реализация всех объективных предпосылок, сформированных в обществе. Чтобы использовать их и запустить в действие механизмы демократии, нужны политическая воля и власть, а это ресурсы, которыми владеет правящая элита. Как заметил С. Хантигтон, «экономическое развитие делает демократию возможной; политическое руководство делает ее реальной. Для возникновения демократии будущие политические элиты должны будут как минимум поверить, что демократия является наименее худшей формой правления для их обществ и для них самих. …Демократия будет распространяться в мире в той степени, в какой те, кто осуществляет власть в мире и в отдельных странах, захотят распространить ее» .

Наконец, относительно самостоятельную группу предпосылок демократии составляют международные предпосылки. Нельзя не согласиться со следующим замечанием: «демократия имеет место не в международном вакууме» . Конечно, никакие внешние предпосылки не будут действенными, если для демократизации не созрели внутренние предпосылки. Однако при зрелости последних международные предпосылки способны сыграть весьма значительную роль. Трудно не согласиться с трактовкой взаимовлияния внутренних и внешних предпосылок демократизации, предложенной немецким политологом Герхардом Кюммелем. «Одни только внешние факторы, - пишет он, - ни в коем случае не являются достаточной предпосылкой для существенного и успешного демократического транзита и консолидации. Должны существовать внутренние факторы, которые поддерживают демократизирующее влияние благоприятных внешних условий. Напротив, внутренние факторы, если они сильны, могут привести к успешному демократическому транзиту и консолидации, несмотря на существование неблагоприятных внешних условий. Тем не менее международное измерение играет значительную, а иногда решающую роль в переходе к демократии и ее консолидации» .

В политологической литературе приводилось множество примеров активного влияния внешнего фактора на процессы демократизации внутри страны. Так, существенную положительную роль сыграли международные предпосылки демократизации послевоенной Германии и Японии. Во многом благодаря США, Великобритании и Франции в Западной Германии был установлен режим либеральной демократии.

Демократизации политических режимов на Тайване и в Южной Корее в значительной мере способствовала принятая ими экспортоориентированная стратегия развития национального хозяйства, в результате которой усилилась интеграция экономик этих стран в мировое хозяйство и получили широкое распространение контакты населения этих стран (университетские программы обменов, учеба в зарубежных странах, деловые и торговые отношения, культурный обмен) с западными демократиями. Эти контакты способствовали осознанию того факта, что членство этих стран в клубе индустриально развитых государств мира могли бы облегчить либерализация и демократизация собственных политических систем.

На процесс перехода к демократии и ее консолидации в странах Южной Европы положительное влияние оказало Европейское Сообщество. Чтобы инициировать демократические реформы в Греции, Португалии и Испании, Европейское Сообщество не только предусматривало экономические стимулы, но и временами прибегало к политическому давлению (например, замораживание приема Греции в члены ЕС после военного переворота 1967 г.).

Однако были примеры и другого рода, когда внешний фактор играл негативную роль, препятствуя демократизации конкретных обществ. Именно таким неблагоприятным фактором являлось вмешательство США в дела Гватемалы в 1954 г., Бразилии в 1964 г., Чили в 1973 г. или вмешательство СССР во внутренние дела восточноевропейских стран – ГДР в 1953 г., Венгрии в 1956 г., Чехословакии в 1968 г. и др. По общему признанию отечественных и зарубежных политологов, СССР сдерживал и задержал на многие годы демократическое развитие ряда восточноевропейских стран, в первую очередь Венгрии, Польши и Чехословакии. Не случайно их освобождение от сковывающих пут «великого соседа» началось с либерализации политического режима в СССР.

В целом по оценкам многих специалистов, в настоящее время в мире сложились благоприятные предпосылки для распространения процессов демократизации и на те страны, которые пока сохраняют недемократические режимы, а также для консолидации демократии там, где она подвергается опасности в силу внутренних факторов.

Пожалуй, самой главной внешней предпосылкой, благоприятствующей демократизации, является происходящий в настоящее время в мире процесс глобализации, который означает усиление связей и взаимозависимости между странами и народами, взаимопроникновение элементов культуры, появление все большего сходства и идентичности в различных сферах жизни общества. Поскольку главными субъектами глобализации являются страны либеральной демократии, их влияние охватывает и сферу политической жизни других народов, способствует внедрению в сознание и поведение международного сообщества демократических норм и навыков.

Другой внешний благоприятствующий демократизации фактор, впрочем, тесно связанный с глобализацией, - это все большее осознание в мировом сообществе бесспорных преимуществ рыночной экономики перед командно-административной и соответственно распространение институтов рыночного хозяйства в возрастающем числе стран. А рыночная экономика, как говорилось выше, одна из наиболее существенных предпосылок демократизации.

Еще одна из внешних предпосылок внутренней демократизации – развитие средств международной коммуникации, международной транспортной системы и международного туризма. Ставшие возможными благодаря этим факторам прозрачность государственных границ, беспрепятственность информационных потоков, непосредственные контакты с иностранцами, знакомство с образом жизни людей в зарубежных странах, - все это, разумеется, способствовало распространению демократических идей и практик.

Таким образом, совокупность экономических, социально-культурных и политико-правовых и международных предпосылок создает тот общий фон, на котором возможно появление ростков демократии. Вовремя использовать эти предпосылки – одна из насущных задач, которые стоят перед обществом, стремящимся к развитию в русле современной цивилизации.

Нетрудно заметить, что некоторые предпосылки демократизации в России и ее регионах отсутствуют: достаточно развитая рыночная экономика, демократические традиции и сформированная на их основе демократическая политическая культура. Приведу лишь два примера. Первый касается отношения к политической оппозиции. Во всем мире считается, что политическая оппозиция нужна для нормально развивающегося общества. Она необходима как строгий контролер и критик, подмечающий и открыто указывающий на все недостатки, промахи и провалы действующей власти. В то же время оппозиция важна с точки зрения разработки альтернативных идей и программ. Она является также той средой, где формируются политические деятели, способные в случае доверия народа занять место правящей элиты. По-видимому, каждому очевидна импотенция нынешней власти, причем в очень тяжелой форме, ее абсолютная неспособность решить насущные проблемы жизни народа. Нужна смена многих действующих лиц, а это зависит и от социальной и политической зрелости народа.

Другой пример. Демократия, как уже отмечалось, предполагает устойчивый правопорядок, то, что называют правовым государством, или господством права. В российском обществе серьезную угрозу утверждению демократии представляет распространенный в общественном сознании и практике правовой нигилизм, иначе говоря, пренебрежение правом, недооценка его роли, отношение к закону как к чему-то необязательному, допущение возможности его взаимоисключающих толкований.

Исторически складывалось так, что в России праву предпочитали силу, что право никогда не считалось большой социальной ценностью. Вспомним народные пословицы: закон, что дышло, куда повернул, туда и вышло; как хочу, так и ворочу; не подмажешь, не поедешь; от трудов праведных не наживешь палат каменных и т. д. и т. п. По свидетельству создателя «Толкового словаря живого великорусского языка» Владимира Даля, в дореформенной России не было ни одной пословицы в похвалу судам. Отражая традиционные представления народа о законе, законности, правосудии, эти пословицы характеризуют исторически присущее российскому обществу неуважение к закону, следовательно, низкую правовую культуру общества.

Однако главное препятствие на пути демократизации здесь – это отсутствие политической воли направить развитие страны или региона по демократическому пути.

Приходится признать также, что авторитарные наклонности российской и региональной власти получают подпитку в результате прохладного отношения к демократии и демократическим ценностям со стороны народа.

Окончание «холодной войны», устранение «железного занавеса», развитие средств массовой коммуникации, рост международного туризма, расширение контактов между людьми, несомненно, значительно облегчили большому числу россиян возможность ознакомления с западными образцами жизни, с западными институтами и ценностями. Очевидно, не случайно, что, судя по экспресс-опросу, проведенному ВЦИОМ в декабре 2003 года, понятия «Европа» и «Запад» в отличие, например, от понятий «Америка» и «СНГ», вызывали у россиян скорее положительные чувства чем отрицательные – соответственно у 79 % и 51,6 % респондентов. Правда, оценки конкретных стран в 2003 г. ухудшились по сравнению с 1995 г. Например, Германия вызывала в основном положительные чувства у 69 % россиян в 1995 г. и у 62, 2 % - в 2003 г. Из международных организаций наиболее положительные чувства у россиян вызывает Европейский Союз (у 59,4 % респондентов) . По другим данным, к отождествлению себя с Европой тяготеют 65 % россиян, к особой евразийской идентичности – 35 % .

Весьма важную роль в восприятии россиянами Запада сыграли также общероссийские и региональные экономические связи с зарубежными странами, включая импорт товаров и услуг, прямые иностранные инвестиции и создание смешанных предприятий или предприятий со 100 % иностранным капиталом. Так, внешнеторговый оборот только Республики Татарстан с западными странами составил в 2003 г. почти 3 млрд. 100 млн. долларов США, в том числе импорт товаров и услуг – чуть более чем на 105 млн. долл. США. В 2003 г. основными внешнеторговыми партнерами Республики Татарстан являлись Швейцария, Украина, Нидерланды, Чехия, Финляндия. На долю этих пяти стран приходилось более 2/3 совокупного внешнеторгового оборота Татарстана. Общий объем накопленных Татарстаном иностранных инвестиций (в основном из западных стран) составил почти 1 млрд.30 млн. долл. США .

Вместе с западными товарами и услугами в Россию проникают западные образцы культуры, формируются западные стандарты потребления, а работа в смешанных компаниях и на предприятиях со 100 % иностранным капиталом приучает к западным нормам трудовой этики. Определенную роль в этом процессе играет и создание западными фирмами в крупных городах российских регионов сети магазинов, ресторанов и других подобных заведений. Только за последние годы в Казани, столице Татарстана, появились магазины шведской компании ИКЕА, немецкой компании МЕТРО (Кэш энд Кэрри), турецкой – РАМСТОР. При правильной организации работы они, конечно, оказывают некоторое влияние на общее состояние культуры обслуживания.

Однако вопрос в том, насколько велика та часть россиян, которая вовлечена в этот процесс ознакомления с западными институтами и ценностями, и какая часть из них отдала свои предпочтения западным демократическим институтам и ценностям, восприняла их в качестве ориентиров для дальнейшего развития России, и самое главное – заинтересованы ли федеральная и региональные политические элиты в освоении указанных институтов и ценностей, в первую очередь, ценностей и институтов демократии.

Мнение некоторых российских политологов о том, что массовое сознание в постсоветских странах всегда было склонно приравнивать современные институты и ценности к западным институтам и ценностям и поэтому модернизационные преобразования связываются с воспроизводством западной модели политического развития , не совсем точно, поскольку оно не подтверждается результатами социологических исследований. По данным аналитической службы «ВЦИОМ» (ВЦИОМ-А), в 2003 г. только 25 процентов респондентов считали, что России нужно активно включаться в мировую культуру, ориентироваться на западные стандарты жизни. В то же время 49 процентов респондентов полагали, что России нужно бороться с чуждыми русскому народу западными влияниями, возродить самобытный уклад жизни русского народа .

Данные социологических опросов показывают, что демократия, свободы и права человека не занимают высокое место в структуре ценностей населения России. Так, в ходе социологического опроса, проведенного ВЦИОМ в январе 2004 г., незадолго до очередных выборов Президента РФ, перед респондентами был поставлен вопрос: «На решении каких задач должен сосредоточиться будущий президент в первую очередь?» и было предложено 20 вариантов ответов. На последнее двадцатое место участники опроса поставили такую задачу, как развитие демократических институтов и политических свобод граждан . Согласно результатам этого же опроса, только 7,7 процента россиян считают, что объединить российское общество могут идеи и ценности свободы, демократии, прав человека. На первое и второе места среди таких идей и ценностей были поставлены повышение уровня и качества жизни (36,4 % от числа опрошенных) и стабильность и порядок (28 %) . Более того, в российском массовом сознании наметилась тенденция отхода от положительных оценок институтов демократии, что вытекает из результатов исследования общественного мнения, проведенного аналитической службой «ВЦИОМ» (ВЦИОМ-А) в 1994 г. и июле-августе 2003 года. В 1994 г. считали важными политические и гражданские свободы 51 % опрошенных и неважными – 31 %. В 2003 г. считали такие свободы важными 45 %, а неважными - 47 % респондентов. В 1994 г. 29 % опрошенных полагали, что от многопартийных выборов больше пользы, а 33 % - больше вреда. В 2003 же году число тех, кто считал, что от многопартийных выборов больше пользы, осталось на том же уровне – 29 %, но число тех, кто сказал, что от них больше вреда, увеличилось с 33 до 40 % .

Однако дело не только в массовом политическом сознании. Невосприимчива к демократическим ценностям и, главное, не заинтересована в реальном становлении демократических институтов российская политическая элита, о чем свидетельствует нынешние политические процессы в России. Эта не заинтересованность в укоренении демократических ценностей и развитии демократических институтов объясняется, в частности, тем, что демократия с ее обязательными нормами и процедурами объективно ограничивает всевластие. Низкие оценки демократических ценностей и институтов в массовом сознании являются для политической элиты благоприятным фактором в политике торможения перехода России на путь подлинно демократического развития.

Невосприимчивость к демократическим ценностям и институтам, характерная для российского массового сознания и политической элиты, уходит своими корнями в толщу российской культуры и истории. Авторитарный характер доминирующей в российском обществе политической культуры, отсутствие в истории России сколько-нибудь длительного периода демократического развития, соответственно несформированность демократических традиций, неуважение к демократическим ценностям делают ущербными любые попытки механической рецепции чужого опыта.

Очевидно, не будет ошибкой экстраполировать общероссийские данные на характеристику состояния массового сознания населения в российских регионах, включая Республику Татарстан. Нет никаких серьезных оснований утверждать, что население Татарстана отличается большей лояльностью к демократическим институтам, что оно лучше воспринимает демократические ценности или оно более привержено западному пути развития. Конечно, нет. Некоторое представление об этом дают результаты изучения общественного мнения, проведенного аналитическим отделом Государственного Совета Республики Татарстан в конце 90-х – начале 2000-х годов. Так, на вопрос: «Что важнее в настоящее время: дальнейшее развитие демократии или обеспечение стабильности, в том числе за счет усиления полномочий органов власти, авторитарных тенденций в целом?» были получены следующие ответы (в %):

Ответы	Март 1997 г.	Ноябрь 1998 г.	Июль 2000 г.	Ноябрь 2002 г.
Важно дальнейшее развитие демократии	5,3	5,2	17,4	8,3
Главное – это сильная власть для обеспечения экономической и политической стабильности	37,3	45,3	36,7	35,2
Важно и то, и другое	38,1	37,6	37,7	37,4
Затруднились ответить	15,7	11,9	8,3	19,2

В этих данных обращает на себя внимание то, что число респондентов, предпочитающих обеспечение стабильности через установление сильной власти развитию демократии, в несколько раз превышает число тех, кто на первое место поставил развитие демократии. Они не связывают обеспечение стабильности с развертыванием демократии, хотя более трети опрошенных не противопоставляют развитие демократии и обеспечение стабильности. В целом результаты данного опроса показывают, что для населения Татарстана, так же как и для населения России в целом, демократия не представляет большой ценности, и практически очень трудно уловить какое-либо влияние на него западных ценностей. Еще меньшее влияние западных демократических ценностей и институтов испытывает политическая элита Татарстана, если испытывает вообще.

В 2000 г. Президент Республики Татарстан М. Шаймиев торжественно заявил о задаче превращения Татарстана в регион европейского уровня. Что понималось под этим? По мнению Президента Татарстана, понятие «регион европейского уровня» означает, что:

«Во-первых, это политически развитый регион – с прочными традициями демократии и многопартийности; с мощной правовой базой; с политически активным населением и ответственной властью, которая не боится конструктивного диалога с обществом.

Во-вторых, это экономически развитый регион – с современной промышленностью и эффективным сельским хозяйством; с разветвленной инфраструктурой; с высокими технологиями и квалифицированными кадрами; включенный в систему внутригосударственных и межгосударственных экономических связей с благоприятным инвестиционным климатом.

В-третьих, это регион, в котором людям просто нравится жить. Это означает, что граждане здесь защищены законом и социальными программами, что людям не страшно за себя и за будущее своих детей; что им не нужно уезжать в другое место, чтобы искать лучшей доли» .

Удивительно слышать эти слова на фоне той практики, которая полностью их опровергает. Остановимся на той части концепции «региона европейского уровня», в которой татарстанская политическая элита клянется в верности не существующим традициям демократии и многопартийности. Тон в этой элите задают в основном выходцы из сельской местности, которые в значительной части имеют сельскохозяйственное или ветеринарное образование. Как правило, они не знают иностранных языков, не знакомы даже с русской литературой и искусством, не говоря уже о западной культуре с ее пониманием демократии, прав человека и многопартийности.

Специфическая культура татарского аула, привнесенная этой правящей группой во властеотношения, включает в себя традиционные нормы чинопочитания, непререкаемое отношение к руководителю, внутреннее неприятие оппозиции, благоволение выходцам из собственной среды, еще больше землякам, и подозрительность к «чужакам», особенно из городских и образованных слоев населения, недоверие к интеллигенции. Интересы татарстанской политической элиты сосредоточены на власти и собственности. Поэтому их главным устремлением является сохранение этих двух ценностей. Ей не до демократии, сам смысл и значение которой она, возможно, и не понимает.

Но лучше всего о невосприимчивости, а по существу отрицательном отношении, татарстанской элиты к демократическим ценностям и институтам свидетельствует тот режим, который создан в республике ее усилиями. Это, конечно, не режим классического авторитаризма. Нет. Исходя из того, что Россия и ее регионы сдвинулись с той точки, которая обозначала авторитарный режим и двинулись было в направлении демократии, но, естественно, находятся еще в самом начале пути, сформировавшиеся при этом в ряде российских регионов режимы получили в зарубежной и отечественной политической науке название «режим авторитарной ситуации». Именно такой политический режим усилиями Президента РТ и его окружения был создан в Республике Татарстан.

Его важнейшими признаками являются: 1) наличие доминирующего актора (в лице руководителя исполнительной власти, в данном случае Президента РТ); 2) преобладание неформальных институтов (например, при кадровых назначениях); 3) невозможность утраты власти реальными ее носителями (президентами, главами республик и т. д.) путем выборов; 4) доминирование органов исполнительной власти над всеми иными органами власти и институтами; 5) сведение роли парламента к юридическому оформлению уже принятых решений. (Достаточно точно определил реальную роль Госсовета один казанский журналист. «…Не может, - утверждал он, - иметь своего мнения то, что много лет являлось канцелярией по штамповке законопроектов при администрации президента» ); 6) суды формально независимы, но не свободны при вынесении вердиктов; 7) избирательные комиссии подконтрольны исполнительной власти; 8) средства массовой информации формально свободны, но ключевые телевизионные и радиокомпании, наиболее влиятельные газеты обычно имеют среди своих учредителей государственные органы и/или находятся в собственности либо государства, либо акционерных обществ, которые контролируются группировками, связанными с исполнительными органами власти; 9) роль политических партий невысока, поскольку в рамках режима нет места для собственно партийной политики .

В формировании и укреплении в российских регионах демократических ценностей и институтов большую роль мог бы сыграть федеральный центр с его значительными материальными, финансовыми, правовыми, силовыми и информационными ресурсами. Но после прихода к власти В. Путина, немного приструнив и напугав региональные политические элиты и региональных лидеров , федеральная власть продолжает в значительной мере политику 90-х годов – политику заигрывания и неофициальных сделок с ними и не препятствует усилению авторитарных тенденций в российских регионах, а иногда и просто поощряет их.

Как показывает пример Татарстана, в ответ на послушание и полную сдачу Президентом М. Шаймиевым своих позиций защиты самостоятельности республики в расчете на сохранение места руководителя Татарстана федеральная власть по существу по-прежнему потворствует ему в действиях по ограничению демократии и утверждению регионального авторитаризма. Одна из причин этого заключается в том, что федеральный центр сам отнюдь не настроен на демократическую волну и идет по пути свертывания важных атрибутов демократии которые появились в 90-е годы прошлого века. В конституционно-правовом отношении он не выполняет роль гаранта развития России по демократическому пути.

Таким образом, для массового сознания россиян, как и для политической элиты, характерно стремление жить по европейским стандартам материальной жизни, желание достичь европейских стандартов потребления. Однако достижение высокого уровня жизни они не связывают с европейскими демократическими ценностями и институтами демократии. Значимость последних для многих россиян невелика. Еще одна деталь, характеризующая разное отношение российской и западной общественности и населения в целом к демократическим политическим институтам заключается в том, что в России от институтов демократии ожидают немедленного прогресса в экономической и других сферах жизни. В отличие от этого в Западной Европе не наблюдается явной корреляции между оценкой демократических институтов и оценкой финансового и хозяйственного положения в стране. Как заметил С. Хантингтон, «демократии укрепляются тогда, когда народ понимает, что демократия есть решение проблемы тирании, а не чего-нибудь еще» .

Настрой массового политического сознания на непризнание высокой ценности демократии и ее институтов облегчает действия российской политической элиты по ограничению демократии или созданию иллюзорной демократии, и, более того, может явиться питательной социальной почвой для поворота к авторитаризму и ревизии институциональных основ демократических достижений 1990-х годов.

Характерная черта российского массового сознания – его преимущественная нацеленность на особый, не западный путь развития. В связи с этим западные институты демократии либо неизвестны и не интересны ему, либо не представляют для него большой ценности. Опыт Республики Татарстан показывает невосприимчивость населения и особенно политической элиты к западным демократическим ценностям и институтам. Последние не оказывают на население региона сколько-нибудь заметное влияние;

Концепцию превращения Татарстана в регион европейского уровня, выдвинутую руководством Татарстана, можно рассматривать как очередную пропагандистскую утку, предназначенную для мимикрии подлинной позиции татарстанской политической элиты. А она заключается в укреплении регионального авторитаризма.

Политический режим, сформированный за последние 15 лет, – это не только удушение демократии. Оно сдерживает социально-экономическое развитие республики. Так называемая «модель Татарстана», включающая набор общеизвестных, азбучных истин, оказалась по большому счету бессодержательной. Наиболее полную характеристику истинной цены социально-экономической политики Президента РТ и результатов этой политики для населения республики дает язык статистики, пусть и официальной.

При этом нужно сделать оговорку. Официальная пропаганда часто путает две вещи: экономический рост и повышение уровня жизни населения, часто подменяя второе первым и, очевидно полагая, что повышение темпов экономического развития автоматически ведет к повышению уровня жизни народа. Однако это далеко не так. Кто бы и как бы ни оперировал производственными показателями, характеризующими экономический потенциал республики, каждому должно быть понятно, что не существует причинно-следственной связи между экономическим ростом и повышением уровня и качества жизни населения. Прирост валового регионального продукта может быть бездарно растрачен, присвоен путем воровства или мошенничества, потрачен на цели, не связанные с удовлетворением материальных и культурных потребностей народа. Поэтому для населения важны не разговоры властей о темпах роста, например, промышленного производства, а то, меняется ли к лучшему или нет их реальная жизнь. При всех разговорах о достижениях в промышленности, сельском хозяйстве или любой другой сфере экономики, о приросте валового регионального продукта и т. д. главный вопрос заключается в том, что этот прирост дает простому человеку? И здесь у Татарстана есть серьезные проблемы.

Мы привыкли слышать в местной официальной пропаганде об огромном экономическом потенциале и беспримерных успехах республики. Но тогда нужно объяснить народу, почему Республика отстает по ряду важных среднероссийских показателей, характеризующих материальное положение населения. Так, по итогам 2004 года средняя по России заработная плата составляла 6831,8 руб., а в Татарстане – всего лишь 5548,4 руб., то есть на 1283,4 руб. меньше. По среднему размеру назначенных месячных пенсий Республика Татарстан занимает 61-е место среди регионов России. А кому от этого холодно, кроме пенсионеров? В Республике ниже, чем в среднем по России, оборот розничной торговли, как ниже и объем платных услуг населению. По числу собственных автомобилей на 1000 человек населения (а это, как правило, один из показателей материального благополучия людей) Татарстан занимает 8 место в Приволжском федеральном округе, а в целом по России и вовсе тащится на 62 месте.

Поскольку все познается в сравнении, представляется интересным сопоставить некоторые показатели, характеризующие уровень жизни населения по Российской Федерации в целом, Республике Татарстан и Самарской области. Последняя выбрана в качестве одного из объектов сравнения неслучайно. В прежние времена в течение многих лет проводилось социалистическое соревнование между Куйбышевской областью и городом Куйбышев, с одной стороны, и Татарской АССР и городом Казань – с другой. Оба субъекта РФ относятся к числу регионов с низкообеспеченным населением, находятся примерно в одной почвенно-климатической зоне Среднего Поволжья, занимают примерно одинаковую площадь территории, имеют примерно равное население и примерно сопоставимый экономический потенциал. Одно из принципиальных различий последних 10 лет состоит в том, что Самарская область не боролась, подобно Татарстану, за суверенитет. Каких же показателей добились несуверенная Самара и суверенный Татарстан?

Обратимся сначала к такому показателю, как средняя заработная плата:

Средняя заработная плата в руб. (по итогам 2004 г.)

Российская Федерация	6831,4
Самарская область	6312,8
Республика Татарстан	5548,4

Источник: Основные показатели социально-экономического положения Регионов Российской Федерации в 2004 году // Российская газета, 31.03.2005

А ведь Президент Татарстана уверял всех в 1995 году: «Когда заработает КамАЗ, думаю, что догоним и Самару, так как там зарплата несколько больше за счет АвтоВАЗа» . То ли это заявление было сделано на всякий случай, то ли оно основывалось на плохих расчетах. КамАЗ вроде бы заработал, а мы по-прежнему отстаем от Самары по уровню средней заработной платы.

Одна из причин отставания Татарстана заключается в низком удельном весе зарплаты во внутреннем региональном продукте. Как отмечалось на парламентских слушаниях в Государственном Совете Республики Татарстан во время обсуждения бюджета республики на 2004 год, доля зарплаты во внутреннем региональном продукте Татарстана не превышает 28 %, тогда как в Свердловской и Самарской областях она составляет 40 %. Именно поэтому названным регионам удается обеспечить более высокий размер оплаты труда, имея более скудные бюджеты, чем у Татарстана. Тем не менее эти регионы идут на шаг впереди, считая нужным уже сегодня отдавать населению значительную часть ВРП в виде прямых доходов .

По уровню средней начисленной заработной платы Республика Татарстан занимала среди регионов Российской Федерации 45 место (в 1999 году было 35 место), а Самарская область – 32-е.

Показательны также темпы роста реальной начисленной зарплаты, взятые в % к предыдущему году. Они сокращаются, но заметьте, какими темпами в каждом конкретном случае:

	2001	2002	2003
Российская Федерация (в среднем)	118	115,3	109
Республика Татарстан	120,3	109,1	104,7
Самарская область	118,8	114,5	107,3

По среднедушевым денежным доходам населения Самарская область занимала в 2004 году 12 место в Российской Федерации, Республика Татарстан - 25 место.

Конечно, ни та зарплата, которая выплачивается в Самарской области, ни среднероссийская заработная плата проблему резкого повышения уровня жизни населения не решают. В 2004 году средняя заработная плата в России составляла 65 процентов от уровня 1990 года (ВВП – 92 процента). По последним данным прожиточный минимум трудоспособного человека составляет 2588 руб. в месяц. Однако этот норматив оторван от реальной жизни. Доля работников, получающих зарплату ниже прожиточного минимума, в первом полугодии этого года уже перевалила за 25 процентов. По мнению Всероссийского центра уровня жизни, минимальный размер оплаты труда (МРОТ) нужно заменить другим показателем - минимальным воспроизводственным потребительским бюджетом (МВПБ), и по расчетам этого Центра такой бюджет должен быть равен 10 тыс. руб. и еще 5 тыс. нужно добавить на семейные расходы. Бюджет же высокого достатка, по расчетам Центра, должен быть примерно 20 тыс. руб., а при семейной нагрузке – 30 тыс. .

Обратимся теперь к другим показателям жизненного уровня. Средний размер депозита и вклада физических лиц в сберегательном банке Российской Федерации составил в 2003 году в среднем по стране 3029 рублей, в Республике Татарстан 2488 руб. (28-е место в РФ), в Самарской области – 3366 руб. (12-е место в РФ).

Немаловажной характеристикой уровня жизни населения является оборот розничной торговли и объем платных услуг населению. В 2003 г. первый показатель равнялся в Татарстане 96314 млн. руб., в Самарской области 147999 руб. Оборот розничной торговли в расчете на душу населения составил в Республике – 25512 руб. (или 28-е место в Российской Федерации), а в Самарской области – 45688 руб. (или 2-е место в Российской Федерации). За 2003 год объем платных услуг населению составил в Республике Татарстан 26351 млн. руб., а в Самарской области 30179 млн. руб. При этом объем платных услуг на душу населения составил в Татарстане – 6980 руб. (или 33-е место в Российской Федерации), а Самарской области – 9353 руб., (или 18-е место в Российской Федерации)

Существенным показателем уровня жизни людей является также обеспеченность населения жильем. Этот показатель по сравниваемым регионам следующий:

Обеспеченность населения жильем (на конец года: кв. м. общей площади на 1 жителя)

	1990	1995	2000	2003
Российская Федерация	16,4	18,0	19,3	20,2
Республика Татарстан	16,0	16,9	18,6	19,7
Самарская область	16,6	19,1	18,9	20,0

Источник: Регионы России. Социально-экономические показатели Статистический сборник. М., 2004, С. 204-205.

Для полноты картины приведем также столь разноплановые сведения, как данные об обеспеченности населения врачами и легковыми автомобилями в личной собственности.

Обеспеченность населения врачами (на 10 000 населения)

	1990	1995	2000	2003
Российская Федерация (в среднем по стране)	45,0	44,5	47,2	48,0
Республика Татарстан	38,6	41,7	44,3	45,4 (40-е место в РФ)
Самарская область	45,0	47,3	47,7	47,9 (33-е место в РФ)

Обеспеченность населения легковыми автомобилями в личной собственности
(на конец года; в расчете на 1000 населения, штук)

	1990	1995	2000	2003
Российская Федерация (в среднем по стране)	58,6	93,3	132,4	153,2
Республика Татарстан	43,6	71,9	108,2	121,5 (60-е место в РФ)
Самарская область	66.6	109,9	163,0	183,3 (12-е место в РФ)

Источник: Регионы России. Статистический сборник, С. 182-183.

Приведенные данные свидетельствуют о том, что для достижения главной цели любой политики – увеличения благосостояния населения – вовсе не нужна борьба за суверенизацию, в которую с головой ушла татарстанская политическая элита. Самарская область добилась более внушительных успехов по целому ряду показателей, характеризующих уровень жизни населения, вовсе не претендуя на суверенное положение в Федерации. Хотя объективности ради нужно признать, что Республика Татарстан тоже имеет ряд достижений в указанной сфере. Так, она занимает 3-е место в Российской Федерации по потреблению молока и молочных продуктов на душу населения, 13-е место по потреблению яиц на душу населения, 13-е место по душевому потреблению сахара, 11-е место по потреблению картофеля, 6-е место по вводу в действие жилых домов на 1000 человек населения.

Очевидно, в обеспечении человеку достойных условий жизни дело все-таки не в суверенитете. Оценка статистических данных все больше убеждает в том, что борьба татарстанской элиты за большую долю пирога власти под флагом суверенизации велась не для удовлетворения насущных потребностей населения Татарстана, а для обеспечения всевластия местной аульной аристократии и ее бесконтрольности со стороны федерального центра.

Одновременно нельзя не сказать о других «достижениях» руководства республики. Помнится, кто-то из классиков сказал, что в России две беды: дураки и дороги. По свидетельству очевидцев, на прошедшем в 2005 году общем собрании Российской Академии Наук один из академиков сказал, что к этим двум бедам России сейчас прибавилась третья: дураки теперь указывают нам, по какой дороге следует идти. Под дураками имелись в виду российские чиновники. Эти три беды – наши общие, российские. Но относительно Татарстана впору говорить о четвертой беде: о чрезвычайно большом количестве расплодившихся в республике не скажу дураков (все-таки не все чиновники – дураки), но чиновников.

Помнится, в одном интервью газете «Республика Татарстан» в январе 1997 года М. Шаймиев сказал буквально следующее: «На последнем заседании Кабинета министров мною даны указания правительству республики разработать и реализовать механизм жесткого контроля за численностью управленческого персонала государственных органов» . Видимо, до сих пор разрабатывают и реализуют, ведь прошло всего ничего – 8 лет. В своем ежегодном послании Государственному Совету Республики Татарстан в 1997 году Президент Татарстана говорил на эту же тему так: «Надо еще раз внимательно проанализировать расходы на государственное управление и принять решительные меры по их сокращению. Эта работа должна быть проведена в каждом министерстве, ведомстве, администрации города и района». Как поется в народной песне: эх, раз еще раз еще много-много раз. А толку от этих призывов «принять решительные меры» - пшик. Число чиновников с тех пор не только не уменьшилось, а сильно увеличилось.

Как Президент, М. Шаймиев, несомненно, может гордиться тем, что Республика Татарстан добилась выдающихся успехов в деле размножения чиновников, побив все рекорды и став лидером среди 89 субъектов Российской Федерации. Суровые цифры статистики говорят о том, что только в органах государственной власти Татарстана заняты (чем? – другой и, конечно же, пустяковый вопрос) 16791 человек . Сюда не входят работники органов местного самоуправления и территориальных структур федеральных органов государственной власти. Смотришь на эту цифру и вдохновляешься, как широко шагает Татарстан – чемпион Приволжского федерального округа по количеству чиновников! Даже занимающая по этому показателю второе место в этом округе Республика Башкортостан отстала от Татарстана далеко позади. Здесь этих чиновников более чем в три раза меньше – 5056 .

Еще сильнее отстали те регионы, которые по численности населения примерно сопоставимы с Республикой Татарстан: в Нижегородской области число чиновников – 2987, Самарской - 3247, Челябинской - 3710. Да что там какая-то область! В нашей любимой республике чиновников больше, чем во всем Дальневосточном федеральном округе (12 784 чиновника) с его 10 субъектами Федерации .

Единственно, кому Татарстан пока проигрывает в России по числу чиновников, – это Москва. Здесь этой чиновной братии 23093. Жаль, конечно, но при желании и настойчивых усилиях руководства отставание это обязательно устраним. Однако утешает главное – Татарстан проигрывает Москве только по абсолютным цифрам. В столице, как известно, населения побольше – 10 млн. 391 тысяча. Поэтому если взять количество чиновников на душу населения, то в Москве один чиновник приходится на 450 человек, а в Татарстане – на 225 человек, включая младенцев грудного возраста. Здорово мы, наконец, заткнули за пояс и первопрестольную! За какие-то 15 лет Шаймиев со своей командой создали бюрократическую республику – это ли не повод для национальной гордости! Может быть, для наших больших или маленьких чиновников следовало бы несколько переиначить слова песни из одного кинофильма, чтобы они хором и с чувством пели о своих реальных делах: «Мы не пашем, не сеем, не строим, а гордимся чиновничьем строем?».

Ну, а то, что республика, как ни занижает величину прожиточного минимума, все равно имеет по этому показателю 26-й результат в России , так неужели это столь важно на фоне упомянутого достижения. Ну, не царское это дело думать о каком-то минимуме, когда речь идет о достижении максимума… чиновников на душу населения! Несознательные граждане утверждают, что этот максимум сидит на шее народа. Ну, и что? Неужели ради побития всероссийского рекорда народ не потерпит и не прокормит наших дорогих чинуш? Сколько десятков миллионов долларов спустили в минувшем сезоне на заезжих хоккейных звезд в «Ак Барсе» ради достижения мифического успеха и на оплату зарубежных профессионалов в других видах спорта? Как сообщает «Новая Вечерка» от 19 февраля 2003 года, со ссылкой на немецкую газету, чех, имеющий германское гражданство, Ян Бенда получал в Казани годовой гонорар в размере 400 тыс. долларов. 32-х летнему чешскому защитнику в футбольной команде «Рубин» положили оклад 330 тыс. долларов в год. 24-летний профессиональный хоккеист Брэд Ричардс, нападающий клуба НХЛ «Тампа-Бэй», признанный самым ценным игроком розыгрыша Кубка Стэнли сезона 2003-2004 года, подписал в октябре 2004 г. страховочный контракт с казанским клубом «Ак Барс», согласно которому хоккеисту установили зарплату 300 тысяч долларов в месяц . И ведь ничего, шея народа затраты выдержала.

Выдержит и здесь, тем более что речь в данном случае идет не о мифическом, а реальном успехе в выращивании чиновников. Не хватит денег у населения - изыщем из других источников. Для чего существуют, например, наука и академические институты? Один – Институт социально-экономических и правовых наук – уже закрыли.

Помню, как в один из последних декабрьских дней 1991 года мы с покойным профессором Фаткуллиным Ф. Н. были на приеме у Минтимера Шариповича с обоснованием необходимости создания академического Института социально-экономических и политико-правовых проблем. Тогда Президент, внимательно выслушав наши доводы, тут же дал согласие на организацию такого института, наложив на наше обращение соответствующую резолюцию. Правда, чуть позже некоторые люди воспользовались нашей инициативой, а мы с Фидаи Нургалеевичем остались в стороне. Но главное было достигнуто – понимание Президентом РТ потребности Республики в таком институте. И вот через 12 лет институт без объяснения причин закрыли и, наверно, сильно сэкономили.

Так что потребуется дополнительные средства на корм этой прожорливой чиновничьей рати, закроем еще какой-нибудь институт.

Чиновники чиновниками, но у нас есть и другие рекорды. Наш Татарстан занимает достойное место среди лидеров России по расходам на покупку алкогольных напитков. Они составляют 4 % всех потребительских расходов домашних хозяйств. Столько же расходуют на покупку алкогольных напитков только в Чукотском автономном округе и немного больше в Усть-Ордынском Бурятском автономном округе (4,2 %), а также в Эвенкийском автономном округе (5 %) . Не правда ли, шикарная кампания для Республики Татарстан, которая, по словам М. Шаймиева, то ли становится, то ли должна стать регионом европейского уровня. Если доползли бы до этого уровня, научили бы пить и Европу. Лидер он ведь на то и лидер, чтобы подтягивать к себе отстающих. Да и самим не мешало бы поднатужиться и догнать и перегнать, наконец, этих эвенков.

Говорят, водки много не бывает, бывает мало закуски. Но, видимо, для того, чтобы водки у татарстанцев было все-таки достаточно, в республике ведется кампания по увеличению продажи ликеро-водочной продукции. Пей - не хочу, родной Татарстан! Что касается закуски, то с этим у нас, кажется, тоже все в порядке.

Конечно, водка – это напиток, который обычно не закусывают овощами и бахчевыми культурами. Поэтому мы и не стремимся по потреблению этих культур подняться выше 56 места в России. Иное дело потребление на душу населения мяса и мясопродуктов. Здесь мы потому и занимаем достойное для Татарстана 25-е место в Российской Федерации. А кому это покажется мало, пусть едет в соседнюю Республику Башкортостан, в которой мяса и мясопродуктов потребляют значительно больше и которая по этому показателю занимает 11-е место среди всех регионов России .

Зато по числу собственных легковых автомобилей на 1000 человек мы занимаем из 89 субъектов Российской Федерации уже 60-е место, а по уровню среднедушевых денежных доходов населения – аж 25-е. Все равно когда-нибудь догоним по этому показателю и Пермскую, и Самарскую области, занимающие соответственно 16-е и 12-е места .

Даже по жилью и обеспеченности им населения, что является особой гордостью руководства Татарстана, республика отнюдь не превосходит многие субъекты Российской Федерации. Так, по площади жилищ, приходящейся в среднем на одного жителя, Республика Татарстан занимает 10-е место в Приволжском федеральном округе и 50-е среди всех российских регионов .

В целом же республика, вопреки официозной, тенденциозной и, я бы сказал, глупой пропаганде, отстает от многих регионов Российской Федерации по многим показателям, характеризующим социальную сферу и уровень жизни населения. А ведь такого богатства, как нефть, нет у подавляющей части субъектов Российской Федерации. Проблема, мне кажется, в руководстве республикой. Даже при отсутствии личной скромности пора бы уж понять, что после 15-летнего пребывания у власти и тем более на пороге 70-летия политик утрачивает инновационный потенциал, если он был у него вообще. В настоящее время республика нуждается в притоке свежей крови. Можно делать вид, что устал и давно бы хотел оставить власть, но приходится подчиняться каким-то мифическим обстоятельствам, каждый раз выдумывая новые. Но ведь этим никого не обманешь. А пока жажда власти одного человека схлестнулась в жестоком противоречии с судьбой Татарстана и интересами его населения.

Опыт Татарстана и некоторых других регионов Российской Федерации дает достаточно убедительных доказательств того, что в условиях отсутствия в российском обществе демократического опыта и традиций, и, напротив, наличия сильных традиций авторитаризма и господствующей авторитарно-патриархальной политической культуры избрание в республиках президентской формы правления, введение должностей полновластных президентов, имеет негативное значение. При отсутствии контроля снизу и полной бесконтрольности сверху единоличная власть ведет к реанимации и упрочению традиции авторитаризма в политической жизни российских регионов и блокирует формирование демократических «правил игры».

По всей вероятности авторитарные черты сформированного в Татарстане политического режима в значительной мере объясняются и личными качествами М. Шаймиева, определяющими его склонность к авторитарным методам руководства. Об этих качествах не принято писать в республике. В частности, его отличают и личная нескромность, и нетерпимость к критике, и мстительность, причем часто это настолько мелкая месть, что недостойна настоящего мужчины, не говоря уже о государственном деятеле.

Чего стоят, например, его лишенные чувства меры заявления о том, что Владимир Путин стремится выстроить в России такую же эффективную власть, как в Татарстане , что «России нужна была примерно такая власть, которая существовала в Татарстане все эти годы. С сильной вертикалью и с хорошо заметными результатами» . Поистине этот человек не умрет от скромности. По существу предлагая В. Путину следовать своему примеру, М. Шаймиев призывает его установить в России такой же политический режим, как в Татарстане, т. е. режим с сильными авторитарными чертами. Что касается «заметных результатов», то о них я писал выше. По многих показателям они значительно ниже среднероссийских показателей.

В представлении Минтимера Шаймиева власть предоставляет одному человеку, конкретно ему лично, право распределять то, что ему не принадлежит, а составляет достояние республики, ее населения. Речь идет об общественных благах, которые в демократическом обществе распределяются на коллективной, прозрачной, часто конкурсной, основе либо общественными ассоциациями либо государственными органами. В Татарстане эта функция узурпирована М. Шаймиевым. В частности, Президент РТ постоянно вмешивается в присуждение академических и иных почетных званий, разделяя людей по собственному уразумению на «достойных» и «недостойных».

Приведу несколько примеров. В начале 1999 года Ученый Совет Казанского государственного университет, где я работаю почти 40 лет, представил меня к присвоению почетного звания «Заслуженный деятель науки Российской Федерации». Эту инициативу КГУ поддержали ученые Советы 15 вузов страны. Все необходимые документы были вовремя оформлены. Дальнейший их путь лежал по маршруту: аппарат Президента РТ – аппарат Полномочного представителя Президента Российской Федерации в Приволжском федеральном округе в Нижнем Новгороде – администрация Президента России.

Но уже в первом пункте этого маршрута – аппарате Президента РТ – произошла задержка. Причем задержка длительная – ход документам не давали около 2-х дет. Их консервировали. И вдруг оттуда в Университет приходит за подписью руководителя аппарата Президента РТ Э. Губайдуллина отрицательный ответ: «аппарат Президента РТ не может поддержать представление Ученого Совета Казанского университета». Не может и все, а почему не может – ни слова. Ведь только вдуматься в смысл этого дикого ответа: чиновничий аппарат берет на себя функции научной общественности и решает, кто достоин и кто не достоин представления к почетному званию в области науки. Конечно, вся эта акция совершена не по инициативе руководителя аппарата, а с санкции самого Минтимера Шаймиева. Это он мстил мне за выступления в печати с критическими статьями, хотя в феврале 2001 года в фойе здания Академии Наук Татарстана, где проходило ежегодное общее собрание Академии Наук, взяв меня за локоть, сказал удивительную вещь: «Все, что вы пишете, правильно». Но то был год выборов Президента республики и время перед выборами.

Только после выступления на страницах «Вечерней Казани» группы ученых, подчеркнувших, что критика в обществе – это нормальное явление и негоже расправляться с человеком подобным образом за критические выступления, документам был дан новый ход. Задержки в следующих инстанциях не было никакой. Ведь не дураки же там сидят. В данной ситуации через своего пресс-секретаря Президент РТ заявил, что он не знал обо всем этом. Но кого он хотел обмануть при этом?! Может быть, он и сейчас не знает о своем указании руководству Академии Наук Республики Татарстан не представлять меня на звание академика по той же самой причине мести?

Это далеко не единственный случай. В 1999 году Комиссия по присуждению Государственных премий Республики Татарстан в области науки и техники при Президенте РТ высоко оценила труд коллектива авторов «Книги памяти» и единогласно рекомендовала присудить им Государственную премию за 1999 год. Но не тут то было. У М. Шаймиева оказались другие соображения на этот счет. Дело в том, что руководителем этого коллектива значился Р.Р. Идиатуллин, и Президент РТ нашел повод отомстить ему за прошлые взаимоотношения. Премия в тот год не была присуждена. Работа по указанию Шаймиева была представлена на соискание той же премии на следующий год, но без фамилии Идиатуллина. И действительно в 2000 году авторы получили искомую премию.

В то же время по личному указанию М. Шаймиева с нарушением процедуры представления и прохождения документов Государственная премия была присуждена в 2004 году группе лиц под руководством главы администрации города Альметьевска, а в 2005 году тоже с нарушением процедуры и сроков представления работы, дано высочайшее указание присудить Государственную премию ряду лиц во главе с мэром Казани в связи с 1000-летием столицы республики. По существу каждая кандидатура на соискание звания лауреата Государственной премии согласуется с М. Шаймиевым, как будто он перечисляет личные средства в премиальный фонд.

Да, у Президента РТ широкая натура, когда нужно помочь своим. В печати сообщалось, как одно время Кабинет министров республики принимал постановления о ежегодном выделении фирме ТАИФ для продажи 1 млн. тонн нефти по цене 350 руб. за тонну при тогдашней мировой цене 65 долларов. Причем эти 350 руб. можно было погашать не живыми деньгами, а векселями «Ак барс» банка. Когда корреспондент спросила одного из руководителей республики: «Могли ли эти постановления появиться без ведома президента Шаймиева?», ответ был таков: «Без его ведома такие постановления не появляются. Более того, убежден, что Мухаметшин (тогда Премьер-министр республики – М.Ф.) подписал его под давлением» . А почему Президент РТ не может оказать давление, если ТАИФ фактически возглавляет его младший сын Радик Шаймиев. Очень даже может. Да, он говорил о том, что «государство ни в коем случае не должно быть использовано в чьих-то личных интересах. На то я и Президент, чтобы не допускать таких вещей». Но ведь когда это было? Пора бы уж забыть!

До чего же приятно, очевидно, заниматься бизнесом под крышей папы-президента. Не случайно, как пишет корреспондент «Новых Известий», «и друзья, и враги Радика не отрицают, что основное богатство его фирмы – отец» . В связи с этим один из корреспондентов задался вопросом, на который он сам и ответил: «Есть ли у других возможность также эффективно работать на благо республики? Клановость в том и заключается, что тот же Радик Минтимерович в считанные минуты может решить вопросы, на решение которых другие – не менее талантливые и энергичные – могут потратить годы и все равно ничего не решить. Билл Гейтс, родись он и живи в Татарстане, наверное, не нищенствовал бы, но его банковские счета, уверен, были бы намного скромнее. Представьте, что земля татарская уродила архитектурного и коммерческого гения, который задумал возвести в Казани нечто, что затмило бы собой все архитектурные творения мира вместе взятые. Удалось бы ему добиться принятия постановления кабмина о выделении нескольких миллионов тонн нефти по фиксированной цене (намного ниже мировых цен) для реализации своего проекта? Сомневаюсь. А вот под строительство культурно-развлекательного центра «Пирамида» такое постановление принималось» .

ТАИФ, по словам корреспондента, - это «целая империя, отхватившая лакомые куски от богатств Татарстана: «черного золота», нефтехимии, телекоммуникаций… Словом, там, где пахнет большими деньгами, обязательно присутствует ТАИФ» . И нет ничего удивительного в том, что годовой оборот мало кому известной компании ТАИФ равен годовому обороту всемирно известного Красноярского алюминиевого завода и составлял на момент написания корреспондентом своей статьи 1 миллиард долларов .

Несколько месяцев назад одна центральная газета сообщила, что комиссию Счетной палаты, работавшую с февраля 2005 года в Казани, заинтересовали «сделки по обмену акций между республиканским минимуществом (МЗИО) и фондом ТАИФ, подконтрольным младшему сыну президента Шаймиева. Говорят, что в ходе одной из них ТАИФ обменял принадлежащие ему 7 % акций «Татнефти» на пакет акций ОАО «Нижнекамскнефтехим», в результате чего у ТАИФа оказалось свыше 25 % акций последнего. Для Татарстана «Нижнекамскнефтехим» - одно из ключевых предприятий. Оно, по слухам, является собственником нефтеперерабатывающей установки, благодаря которой можно контролировать весь татарский ТЭК. И теперь сплетники гадают, когда Минтимер Шаймиев издаст указ о возврате этих акций государству – до официального «наезда» Счетной палаты или после него» . На мой взгляд, никогда.

Для Президента РТ характерна и такая черта, как правовой нигилизм. Он много раз показывал свое неуважение к закону, и когда сопротивлялся приведению Конституции Республики Татарстан и другого республиканского законодательства в соответствие с Конституцией Российской Федерацией и иными федеральными законами, и когда пытался поставить Договор о разграничении предметов ведения и взаимном делегировании полномочий между Татарстаном и Российской Федерации выше федеральных законов и даже выше Конституции России, и когда не выполнял решения Конституционного Суда Российской Федерации, заявляя, что «нельзя с другими республиками разговаривать языком Конституционного Суда», т. е. на языке права, и когда грубо нарушал конституционный принцип разделения властей и демократические нормы избирательного права при формировании региональной избирательной системы и изобретении схемы формирования Государственного Совета Республики Татарстан, и когда не выполнял некоторых норм федеральных законов, и когда принимал неправомочное решение о том, чтобы отложить выполнение Закона РТ «О восстановлении татарского алфавита на основе латинской графики» и т. д. и т. п. А ведь правовой нигилизм, как и правовая неграмотность руководителя, – это атрибут командно-административной системы, но не современного цивилизованного общества.

Следует сказать и о том, что в течение длительного времени нынешний Президент Татарстана упорно эксплуатирует тему стабильности в республике. Ему удалось навязать московской властной элите глупейшую мысль о том, что он и только он является гарантом стабильности ситуации в Республике Татарстан, что не будь его, республика будто бы погрязла в многочисленных противоборствах и конфликтах, главным из которых мог бы стать межэтнический конфликт. На пресс-конференции 11 марта 2005 года в преддверии назначения его Президентом Татарстана на новый срок М. Шаймиев не преминул напомнить об этом еще раз: «Слишком велика цена стабильности в такой республике, как Татарстан». Но нет ничего дальше от истины, чем это самовозвеличение и бахвальство.

Республика Татарстан всегда была образцом межнационального и межконфессионального согласия и мира. Был бы Шаймиев, не было бы его - не имеет никакого значения: эта традиция жизни нашего народа нерушима. Кое-кто пытался в 90-е годы прошлого столетия искусственно расшатать народное единство, чтобы в корыстных целях шантажировать центральную власть. Народ будоражили, привозили из сельских районов в города для участия в организованных митингах. История еще раскроет имена тех, кто стоял за всем этим.

Что касается действительной роли «гаранта» стабильности, то о ней красноречиво свидетельствовали выступления трудящихся, вызванные так называемой монетизацией социальных льгот. По подсчетам Центра исследований политической культуры России, с 9 по 26 января 2005 г. в уличных акциях протеста против монетизации льгот приняли участие 331000 человек в 63 субъектах Российской Федерации. Наиболее многочисленными были протесты в Татарстане (28,6 тысяч человек). При этом протесты охватили не только столицу республики, но и города Альметьевск, Зеленодольск, Елабугу, Набережные Челны, Нижнекамск, что пошатнуло миф о стабильности и спокойствии в Республике Татарстан.

Собственно это один из примеров того, что часто трудно верить в искренность и правдивость слов Президента РТ. Как-то в одном и том же номере газеты я прочитал два материала: один – это интервью Президента М. Шаймиева «Интерфаксу», в котором он говорит, что «все из намеченного нам удалось воплотить в жизнь», второй материал - информация о встрече Премьер-министра Р. Минниханова с журналистами, на которой он сказал, что «год назад на такой же встрече мы строили планы., большинство из них реализовано, некоторые – не полностью». Кому же верить? Один говорит, что все удалось воплотить в жизнь, другой считает, что не все? Учитывая наличие у Президента Татарстана такой черты, как полное отсутствие самокритичности, я все же склонен верить Премьер-министру.

Подводя итог всему вышесказанному, приходится признать, что Татарстану предстоит пройти долгий путь к демократии, но он неизбежен ввиду насущных экономических и политических потребностей Татарстана и его многонационального и, надо сказать, многострадального народа.

1. Шаймиев М. Ш. Десять лет по пути укрепления суверенитета. Выступление на Пленарной сессии Государственного Совета, посвященной 10-й годовщине провозглашения Декларации о государственном суверените Республики Татарстан (29 августа 2000 г.). – Казань, 2000. – С. 11-12. 2">

2. ВечерняяКазань, 6 апреля 2005 года

3. См.: Гельман В. Трансформация в России: политический режим и демократическая оппозиция. – М.: 1999, С.123-129.

4. Подробно я писал об этом в статье «Региональные политические элиты: смена ролей», опубликованной в сборнике «Властные элиты современной России в процессе политической трансформации. – Ростов-на-Дону: Изд-во СКАГС, 2004» (С. 195-209).

5. Huntington S. P. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century, P. 263.

6. Республика Татарстан, 20 июня1995 года.

7. См.: Время и деньги, 17 октября 2003 года

8. Российская газета, 15 сентября 2004 г.

9. Республика Татарстан, 23 января 1997 года

10. См.: Регионы России: Социально-экономические показатели, 2004. Статистический сборник. Официальное издание. М.: Росстат, 2004. – С. 132.

11. См. там же, с. 132.

12. См.: Регионы России, с. 132..

13. Регионы России, С. 167.

14. Российская газета, 2 ноября 2004 года

15. Регионы России, С. 174-175.

16. Там же, С. 185.

17. Там же, С. 145, 149, 183.

18. Там же, С. 204-205.

19. См.: Республика Татарстан, 21 июля 2000 года

20. Республика Татарстан, 24 февраля 2001 года

21. Республика Татарстан, 26 августа 2000 года

22. Вечерняя Казань, 19 марта 1999 года

23. Новые Известия, 20 сентября 2000 года

24. Пульс жизни, 7-17 апреля 2005 года (перепечатка из Regions. ru )

25. Новые Известия, 20 сентября 2000 года

26. Вечерняя Казань, 19 марта 1999 года

27. Коммерсантъ Деньги, 2005, № 5.

28. Советская Татария 24 марта 1992 года

29. Вечерняя Казань, 28 января 2005 г.

30. Вечерняя Казань, 10 марта 2005 года

31. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. т. 19, С. 350-351.

32. Thomas P. Civil Society and the Preconditions of Democracy. Paper prepared for Presentation at the XVI World Congress of the International Political Science Association. – Berlin, 1994. - P.13.

33. Huntington S. P. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. – Norman :University ofOklahoma Press, 1993. - P.59.

34. См.: Улюкаев А. Демократия, либерализм и экономический рост //Вопросы экономики, 1997, № 7, С.5.

35. Там же

36. Lipset S. M. Political Man.The Social Bases of Politics. – Baltimore, 1981. – 14.

37. Huntington S. P. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. – Norman University of Oklahoma Press, 1993. - P. 311.

38. Lipset S. M. Political man. The social bases of Politics, P.92.

39. См .: Huntington S. Democracy's Third Wave // The Global Resurgence of Democracy. –Baltimore: The John Hopkins University Press, 1993. – P. 4.

40. Даль Р. О демократии. – М.: Аспект пресс, 2000. – С. 152, 159. См. также: Салмин А. Современная демократия:очерки становления. Изд . 2- е . – М .: Изд - во Ad Marginem, 1997. – С . 191.

41. См.: Dawson R. E., Prewitt K. Political socialization. – Boston, 1969, P.184.

42. Lipset S. M. Political Man, P. 40.

43. См .: Key V. O. Public Opinion and American Democracy. = N. Y., 1961, P. 323-331.

44. Lipset S. M. Some Social Requisites of Democracy: Economic Development and Political Legitimacy // American Politocal Science Review, 1959. vol. LII , No . 1.

45. Даль Р. О демократии, С. 161.

46. Даль Р. О демократии, С.150-151.

47. Orum A. Introduction to Political Sociology. The Social Anatomy of the Body Politics. – Englewood Cliffs, N. J., 1978, P.206.

48. Huntington S. The Third Wave: Democratization in the Late Twentieth Century. – Norman :University of Oklahoma Press, 1993. - P. 316.

49. Di Palma G. To Craft Democracy/ An Essay on Democratic Transition. – Berkeley University of California press, 1990. – P. 183.

50. Kummel G. Democratization in Eastern Europe: The Interaction of Internal and External Factors. Paper prepared for presentation at the XVII World Congress of the International Political Science Association. – Seoul, 1997. – P. 3.

51. См.: Петухов В. В. Приоритеты внешней политики: эволюция массовых установок // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 2004, № 1 (69), С. 41.

52. См.: Здравомыслов А. О национальном самосознании россиян // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 2001, № 1, С. 61.

53. Об итогах работы Министерства торговли и внешнеэкономического сотрудничества Республики Татарстан в 2003 году и задачах на 2004 год. – Казань, 2004. – С. 8, 9, 21.

54. См. Лапкин В. В., Пантин В. И. Восприятие западных институтов и ценностей в постсоветском пространстве: опыт Украины и России // Полис, 2004, № 1, С. 74.

55. См.: Левада Ю. Исторические рамки «будущего» в общественном мнении // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии, 2004, № 1(69), С.25.

56. См.: Повестка дня для нового Президента России // Мониторинг общественного мнения: экономические и социальные перемены, 2004, № 1 (69), С. 7.

57. Там же, С. 10.

58. Левада Ю. «Человек советский»: четвертая волна. Время перемен глазами общественного мнения // Вестник общественного мнения: Данные. Анализ. Дискуссии. 2003, № 1(67), С. 10, 11.

59. Казанское время, 1997, 14-20 марта

60. Самые влиятельные люди России. – М., 2004. – С. 183.

61. Власть и оппозиция. Российский политический процесс ХХ столетия. – М.: Российская политическая энциклопедия (РОССПЕН), 1995. - С..5

62. Сагитова Л. В. Особенности рыночной экономики в РТ // Звезда Поволжья, 7-14 июня 2001 года.

63. Там же

64. Кьеза Дж. Всенародно избранный // Свободная мысль, 1997, № 5, С. 33-34.

65. Вечерняя Казань, 14 января 2000 года

66. Вечерняя Казань, 1 декабря 1999 года

67. Мансурова Г. Выборы в Татарстане: особенности жанра // Что хотел бы знать избиратель Татарстана о выборах (но не знает, где это спросить(. – Казань: ГранДан, 2002. – С. 73, 77.

68. Huntington S. Political Order in Changing Society. -New Haven, Conn. Yale University Press, 1968. – P. 12.

69. См .: White St., Rose R., McAllister I. How Russia Votes. – Chatham (N. J.): Chatham House Publishers, Inc., 1997. – P. 135.

70. См.: Правда, 16 октября 1989 года.

71.Советская Татария, 7 ноября 1992 года

72. Республика Татарстан, 4 ноября 1995 года

73. Республика Татарстан, 20 июля 1999 года

 

Тартария - культура человечности

Книги Валерия Мирошникова История детского тренера по дзюдо, Учителя и Человека с большой буквы.
Сайт книги

Если Вам понравился сайт

и Вы хотите его поддержать, Вы можете поставить наш баннер к себе на сайт. HTML-код баннера:

<a href="http://www.tartaria.ru" target="_blank"><img src="http://www.tartaria.ru/app_themes/tartaria/banner.gif" alt="Тартария - портал создателей родовых поместий" border="0" height="31" width="88"></a>

Книги Валерия Мирошникова История успеха руководителя, который все доверенные ему предприятия вывел из отсталых в передовые.
Сайт книги





Книги Валерия Мирошникова История детского тренера по дзюдо, Учителя и Человека с большой буквы.
Сайт книги

Рассылка сайта Тартария.Ру

Подписаться на рассылку
"Новости сайта Тартария.Ру"