"В Татарстане подведены итоги по внесению платежей в Государственный жилищный фонд", - объявили официальные СМИ. Не знаю отчего, но у меня, как слышу нечто вроде "итогов по внесению", скулы воротит. И всегда вспоминается Гавриил Попов, ушедший с поста московского градоначальника тотчас после того, как журналисты поймали его на словах: "Следующим в повестке дня стоит вопрос по яйцу".
Нет, видимо, сказал себе г-н Попов, либо я остаюсь культурным человеком, либо перехожу на наречие, допускающее "вопросы по яйцу". И подал в отставку. К сожалению, по-иному мыслят о себе журналисты, обслуживающие правительство Республики Татарстан и потому предпочитающие правильной русской речи отвратительный служебный волапюк.

Когда б на свете существовали только официальные СМИ, почтенной публике ни за что не узнать, как проходило совещание, посвященное, как говорится, внесению итогов. "Из доклада явствовало", "в прениях звучало" и так далее. Однако, благодаря "Вечерней Казани" и живому перу ее обозревателя Рустама Вафина, мы, словно наяву, созерцаем рубку мяса и слышим хруст костей.

"В мечети и церкви денег не даете. Так что с вас причитается..." - так с присущей ему непосредственностью обосновал Рустам Минниханов необходимость платежей в "ветхий" фонд. Обращался он к представителям хозяйствующих субъектов прилегающих к Казани районов. А собрали их в НКЦ "Казань" на профилактическую беседу, чтобы ускорить подписание договоров о "добровольных" взносах в президентский жилищный фонд. (…)
Молчаливые, они опасливо косились на замначальника налоговой полиции, которого Рустам Нургалеевич попросил показаться собравшимся. Дабы его лучше рассмотрели те, кто еще раздумывает, платить или не платить "добровольный" взнос. Тем же, кого такая демонстрация не вывела из состояния задумчивости, была предложена другая кандидатура - министр экологии Борис Петров. "У него тоже руки чешутся", - заверил премьер-министр директоров. "Обратите внимание на сидящего в нашем зале Дамира Вазыховича,- как заправский экскурсовод продолжал агитировать за "ветхий взнос" Минниханов. - Это начальник контрольно-ревизионного управления президента. С ним я вам советую вообще не знакомиться". (…)
"У нас настроение хорошее. Но если у кого-то появится желание не платить, оно резко изменится...", - закончил Минниханов свое короткое, но весьма убедительное выступление. На этой радостной ноте потянулись представители хозяйствующих субъектов казанской зоны в фойе, где для них предусмотрительно подготовили столы и бланки типовых договоров на "добровольный" взнос. Столов оказалось мало, и вскоре образовалась очередь. Из жаждущих немедленно подписать договор с Жилищным фондом и перечислить один процент своей прибыли на святое дело - ликвидацию ветхого жилья".

Как известно, ранее в Татарстане взимался так называемый "ветхий налог". Потом было признано, что он не соответствует федеральному законодательству. В принципе это несоответствие признавалось всегда, и само решение о введении "ветхого налога" принималось с таким пониманием. Но наступила пора, когда открыто игнорировать российские законы сочли неудобным, поэтому налог стали деликатно именовать "добровольным взносом". Сугубая добровольность взноса оттенялась теми обстоятельствами, что был четко определен как его минимальный размер, так и круг непременных плательщиков. Скорее удивительно, нежели закономерно, что в богобоязненном и смирном Татарстане нашлись диссиденты, отказавшиеся участвовать в беззаконии, однако их быстро привел в чувство президент РТ, угрюмо заметивший, что таким людям нечего делать в нашей благословенной республике. По его следам пошел вице-премьер Владимир Шевцов, дословно повторивший президентскую угрозу. Правда, очами при этом не сверкал, а, напротив, уставился в телекамеру немигающим взором. Что сообщало его задушевной страсти к сносу ветхого жилья дополнительную экспрессию.

Когда на смену обязательному налогу пришел добровольный, Талгат Абдуллин, управляющий Жилищным фондом, с ясностью, не оставляющей желать лучшего, заметил, что его ведомство "сохранится в том виде, в каком оно действует сейчас. Неизменными останутся и источники финансирования". Он должен был признать, что теоретически налог на ветхотуру не вписывается в российское законодательство, однако заметил, что практически это не имеет никакого значения. "В руках татарстанских властей остается столько действенных экономических рычагов на "коллаборационистов" (кредиты, налоговые льготы, приостановка или возбуждение процедуры банкротства), что руководители большинства предприятий еще десять раз подумают, платить или не платить "президентский оброк".

При этом г-н Абдуллин рассуждал следующим образом. Каждый рубль, вложенный в строительство, "автоматически приносит 3-4 рубля дополнительных производственных ассигнований". Последние столь же автоматически ведут к увеличению массы прибыли и, соответственно, налоговых поступлений. Иными словами, как ни крути, ликвидация трущоб - выгоднейшее дело.

Легко уловить, что, подобно г-ну Абдуллину, не находящему существенной разницы между законным налогом и налогом в законе, выстраивает свою логику всякий рэкетир. Да, говорит он, я обкладываю "данью" предприятия, и у меня достаточно действенных рычагов, чтобы уклонисты и коллаборационисты мильон раз подумали, отстегивать мне или не отстегивать. Но в то же время деньги, которые я отнимаю, служат благу республики, оставаясь, так сказать, в семье. Я строю на них коттедж и, стало быть, способствую развитию строительного комплекса и стимулирую дополнительные ассигнования. Я покупаю машины и прочие товары, тем самым пополняя налоговые закрома родины. Большая часть "бабок", что я оставляю в кабаках и казино, идет в доход государства. Даже шлюхи, которых я употребляю, вносят свою скромную девичью долю в бюджет Татарстана: они ведь после факинга делают шопинг, чем доставляют радость фиску.

Нынешняя кампания отличилась от предыдущих уже тем, что в ходе сбора пожертвований одна фирма вышла с ценной инициативой. Хотя правительство требует 1-процентный взнос, солидарность АО "Спартак" с детьми трущоб, как оказалось, простирается столь далеко, что оно заявило о своей готовности удвоить вклад. "Спартак", конечно, чемпион, но за подобное в любой порядочной общаге ему бы начистили ряшку или устроили "темную". Нашел, понимаешь, козел, из чего спартакиаду народов СССР устраивать.

Акционерные общества, по определению, лишены сердца, так что им неведомы сантименты. Ежели "Спартак" поднимает планку с 1 процента до 2-х, то делает это отнюдь не из альтруизма. Либо это пробный шар и вскоре этот благородный почин будет подхвачен и директивно распространен в массах добровольных плательщиков, либо "Спартак" провинился перед правительственной "братвой" столь конкретно, что обойтись обычными "откатными" было невозможно, вследствие чего пришлось прибегнуть к чрезвычайным мерам искупления.

Дружный порыв сандальщиков, ботинщиков и сапожников побуждает задаться вопросом: много ли людей в нашей республике жертвует на избавление от трущоб? И, вообще, имеются ли такие доброхоты, дающие на благое дело, не дожидаясь, пока правительство поставит им колено на грудь? Если имеются, почему г-н Абдуллин о них не сообщает? А если таковых нет, то почему?

Этот вопрос кажется особенно актуальным, стоит только задуматься о скорбной судьбе чиновничества. Профессиональный флюс этой социальной группы заключается в том, что они уже не могут не заботиться о простых людях. Что бы они ни делали, забота о людях труда не выходит у них из головы. По всему судя, именно они должны находиться в первых рядах жертвователей на ветхотуру, и я не вижу причин, мешающих им отдавать один-два процента своих прибытков в Жилищный фонд.

Разумеется, в определении последних примером должны служить настоящие коммунисты, коим устав предписывал платить членские взносы со всех доходов, в том числе и со взяток. В таком случае оборот госслужащего средней руки может быть уподоблен оборотау слегка убыточного колхоза или трех преуспевающих ларьков. А некоторые чиновники из могучих, то есть из тех, что, по рассуждению Федора Безенчука, дуба дают, в этом смысле заслуживают сравнения с небольшими такими бюджетообразующими предприятиями. Полагаю, их взносы могли бы проходить по разделу "Лепты вдовиц".

Чем займется Жилищный фонд, когда все задачи, поставленные перед ним, будут успешно решены? Еще два года, еще 10 тысяч квартир, и с ветхим жильем в Татарстане будет покончено. Не помню, какова ситуация в сфере газификации села, но и там, похоже, дело близится к завершению. Или, проще говоря, к катастрофе. Что делать? Прежде всего, не волноваться: строительный комплекс тем и отличается от пресловутого мавра, что, даже сделав свое дело, он никуда не девается. По оценкам экспертов, "откат" в строительстве составляет от 40 до 70 процентов. При таких условиях комплекс этот обречен на бессмертие. Кто же режет курицу, несущую бриллиантовые яйца?
Мы будем строить, чего бы нам это ни стоило, ибо уменьшение объемов строительства означает прямой ущерб, сравнимый с грабежом среди бела дня. Уже вовсю ведется речь о развертывании ипотеки, на что правительство отпустило сначала 60 миллионов, а затем 100. Поскольку в программе ипотечного строительства содержатся рыночные элементы, постольку можно быть уверенным, что она не пройдет. Раз ипотека не пройдет, а строительный конвейер простаивать не может, понадобится президентская программа жилья для молодых семей и, соответственно, под нее добровольные взносы. За годы перестройки и рыночной реформации молодых и некогда бывших молодыми семей у нас накопилось множество, так что отстегивать придется долго и, скорее всего, всегда. А того, кто не пожелает делать это, мы в Татарстане не удерживаем. Он может собрать монатки и быстро-быстро свалить за Волгу. Скатертью дорожка. Вот и министр экологии, у которого руки чешутся, подтвердит. Правда, г-н Петров?

Что же до Фонда газификации, то по завершению работ он, вероятнее всего, трансформируется в Фонд канализации. В самом деле, мыслимо ли исполнить мечту Минтимера Шаймиева о становлении Татарстана как региона европейского уровня, когда, по меньше мере, миллион тружеников села, словно на дворе ХII или ХХ век, бегают до ветру? Как удержать молодежь в деревне при отсутствии теплого ватерклозета, с которого, по большому счету, началась мировая история оседлости? Тут и сгодится самоотверженная инициатива "Спартака", за которым устремятся все другие. Страсть к благотворению - это как грипп и сифилис одновременно. Она передается воздушно-капельным, половым и иными предначертанными родным правительством путями.

Вообще-то, с точки зрения права, то, чем занимается правительство и добровольцы Жилищного фонда, именуется "преступным". Правительство дает им понять: мол, мы знаем, что вы пройдохи и жулики. И вы знаете, что мы это знаем. И мы знаем, что вы знаете, что мы это знаем. Короче, мы с вами интеллигентные, типа, люди, меж которых не должно быть базару. Нагрянь к вам налоговики, экологи или любая другая проверяющая инстанция, вас можно не то что оштрафовать, а посадить и даже повесить. Вот почему предлагаем откупиться, не дожидаясь, пока вам начнут щемить дверьми мошонки или прижигать брюхо утюгами. Вы нам добровольный взнос, а мы вам - снисходительность. Какая выгода жуликоватому директорату от полюбовной сделки с правительством, понятно. Но какая от этого выгода правительству? Если можно законно получить 6 миллиардов рублей, зачем ограничиваться тремя миллиардами, да еще выбиваемыми посредством рэкета?

Тут есть одна тонкость. То, что взыщут налоговики, зачислят в федеральный бюджет. А добровольные взносы, минуя Москву, у которой и без наших денег мордоворот едва не трескается, прямиком поступают в Жилищный фонд РТ. Коль федералы не досчитаются, это ништяк: там все равно либо пропьют, либо разворуют - третьего манкуртам не дано. У нас, конечно, тоже сукины дети, но ведь это наши сукины дети, к тому же привыкшие трепетно относиться к народной копейке. Верно я говорю, Дамир Вазыхович?

© "МК в Татарстане", 29 января - 4 февраля 2003 года.