"Хорошие ли законы ты дал афинянам?" - спросили как-то у Солона. "Лучшие из тех, которым они согласились бы повиноваться", - ответил тот. В отличие от Солона Государственную думу нисколько не заботит, будут ли исполняться принимаемые ею законы. Вот и на минувшей неделе она проголосовала за законопроект "О государственном языке РФ".

Поскольку в нем сказано, что граждане, обращаясь в государственные органы и даже органы самоуправления, обязаны использовать русский язык, постольку ясно, что Дума упрямо гнет линию, заданную запретом татарской латиницы. Что касается воспрещения использовать иностранные слова при наличии общеупотребительных аналогов в русском языке, то и это более чем спорное нововведение. Закономерно, что самим авторам законопроекта, как отмечают многие критики, не удалось соблюсти "чистоту русского языка" и избежать многочисленных заимствований: "статус", "сферы", "аналог", "функционирование" и т.д.

Мне думается, в столь неумеренном внимании к правильной русской речи сошлись три процесса. Во-первых, освобождение, начатое 15 лет назад Перестройкой и еще далеко не законченное. К несчастью, свобода в наших широтах испокон веку воспринималась как безответственная воля-волюшка, как веселый, безалаберный, масленичный рай. Раз уж цензура отменена и по губам за хамство не лупят, то, значит, все дозволено и нет на свете такой силы, чтоб заставила рассейского человека, отводящего душеньку, не ругаться матом в прямом эфире.

Во-вторых, так уж вкривь и вкось понеслась рыночная Реформация, что вершины жизни на время (хотя они думают, что навсегда) захватили блатные. Вот отчего ужасно распространились и лагерные повадки, и воровской жаргон, этот, по определению Гюго, "каторжник языка".

В-третьих, Россия, во второй раз в своей истории переживает опыт полномасштабной вестернизации. Первый раз это случилось при Петре. Как и тогда, быт, а вместе с ним и язык переполнились заимствованиями. Их такое великое множество, что зачастую органы чувств, которым надлежит их отбирать, классифицировать и переваривать, просто летят с катушек долой.

Как и тогда, обнаружилась психологическая несовместимость с реформами целых групп и индивидов, не умеющих приспособиться к быстрым изменениям. Неспособность эту они склонны прикрывать яростным отрицанием всего нового (среди которого, естественно, много нелепого) и привязанностью к кондовой старине. Интересно, кем был бы в петровское время, например, Василий Шандыбин и как долго удержалась бы на могутных пролетарских плечах его сколь лысая, столь и забубенная головушка?

Кстати, припоминаю, как совсем недавно проверить свои познания в родном языке предложили видным политикам. Среди них были и те, кто нынче с особенной страстью предается заботе о его благополучии. В частности, лидер депутатской группы "Народный депутат" Геннадий Райков (он также бьется за половую чистоту, требуя смертной казни за гомосексуализм), вице-спикер Госдумы Владимир Жириновский и небезызвестный Кадыр-Оол Бичелдей, один из авторов закона "О государственном языке" (он же сочинил и поправку, фактически запрещающую латиницу). Результаты диктанта: Бичелдей - три с минусом, Жириновский - два, Райков - два. А Шандыбин - молодцом: как бы догадываясь, что за участь его ждет, он отказался участвовать в эксперименте.

Если закон будет одобрен Советом Федерации и подписан президентом, то ближайшими следствиями его вхождения в силу явятся новые редакции конституций Российской Федерации и всех ее субъектов. Ну, "Российская", положим, устоит, а "Федерацию" воленс-ноленс придется заменить каким-нибудь "содружеством". Никуда не годятся "депутат" (от лат. deputatus), президент (от лат. praesidentis), министр (от фр. ministre), не говоря уж о "субъектах федерации", которых на святой Руси отроду не водилось. Что меня окончательно убило, так это то, что в привычном словосочетании "средства массовой информации" кажется не заимствованным только одно слово (еще не сразу догадаешься, какое).

Также очевидно, что Владимиру Путину придется переформулировать основы государственной политики, переведя их на язык родных осин. Ведь согласно новому закону никого нельзя будет мочить, а ой как хотелось, ни в туалете (от фр. toilette), ни в сортире (от фр. sorte). В то же время захватывающие перспективы откроются перед конгениальными всякому русскому сердцу отхожим местом и нужником. "Восточный экспресс" спросил у некоторых известных казанцев, какие слова иностранного происхождения они бы из употребления исключили. Равиль Валиев, главврач Республиканского противотуберкулезного диспансера, заявил: "Те, у которых есть аналоги". Скорбно помолчим насчет "аналога" (от греч. analogos), которому, кроме анала, в русском языке ни соответствий, ни подобий не обнаруживается, но показателен пример, коим г-н Валиев иллюстрирует свою мысль. Он простодушно полагает, будто выражение "менеджер здравоохранения" (от англ. manager) совершенно излишне, если на свете существует исконно-посконный "организатор здравоохранения". Конечно, в качестве фтизиатра он не обязан знать, что "организатор" происходит от французского "organisateur".

Впрочем, о чем мы тут толкуем, когда даже вышеупомянутый Солон не удержался от соблазна безумных предписаний. Так, он сочинил правила относительно движений, совершенно необходимых при лишении девственности. При этом сам он, по свидетельству современников, имел дело с женщиной лишь однажды. Да и то, как добавляет Монтень, из вежливости.

© "МК в Татарстане", 12 - 19 февраля 2003 года.