Как сказал бы классик, в Татарстане жить надо долго. Иначе - не смешно. Всего 10 лет назад Конституция РФ казалась нашим лидерам столь паскудной, что служила целью, оправдывающей применение против нее любых средств, и для того, чтобы выразить свое отвращение, официальные лица отваживались на грехи, самым невинным из коих являлась грубая ложь. Ныне же этот документ признается вполне подходящим, а руководство республики причисляется к "принципиальным сторонникам российской Конституции". После чего мне, по-видимому, следует объявить себя ее принципиальным противником.

Выступая перед членами Комитета Совета Федерации по делам Федерации и региональной политике, что на минувшей неделе посетили Казань, Минтимер Шаймиев без обиняков дал понять, что ему очень дорога российская Конституция и потому он намерен оградить ее от постоянных покушений со стороны Государственной Думы. С благожелательностью и снисходительностью, никогда не покидающими его, он угрожающе присовокупил, что, если верхняя палата пропустит законопроекты, нарушающие конституционные установления, "мы будем судиться. Судиться как люди, уважающие право и Конституцию Российской Федерации".

Ему вторил Фарид Мухаметшин: "Мы бы хотели оградить федерального законодателя от ошибок, связанных с нарушением российской Конституции, и предупредить о том, что мы, как принципиальные защитники российской Конституции, будем в судебном порядке…" Ну, и так далее, все в том же совершенно необычайном духе.

Читаешь и глазам своим не веришь. Давно ли при словах "Конституция Российской Федерации" от негодования пупырышки на ягодицах выступали, а подчинение ей воспринималось как унижение великого татарского народа? Давно ли мы слышали о "накате" на Татарстан, затеянном под флагом этой самой Конституции? Конечно, президент РТ не обязан удерживать в памяти все слова, которые он когда-нибудь произносил. Поэтому он может и не помнить, как в интервью "Интерфаксу", растиражированному во всех республиканских СМИ 1 декабря 1993 года (то есть за 10 дней до референдума, где решалась судьба российской Конституции), он заметил: "Это конституция унитарного государства, декоративно оформленного под федерацию, и об этом надо честно и открыто сказать".

Было бы дико, когда б его принципиально-негативная позиция не нашла живейшего отклика в застенчивой душе многонационального народа Татарстана, послушно проигнорировавшего референдум. Из 2 миллионов 639 тысяч татарстанских избирателей во всенародном голосовании приняло участие лишь 366 тысяч (менее 14 процентов). Как и следовало ожидать, в основном это были темные и определенными силами одурманенные жители Казани, сдуру попершие на избирательные участки. В отличие от них политпросвещенные сельчане, обычно не упускающие случая маленько поголосовать, отлично разобрались в хитросплетениях унитаристских ширм декораций. И все, что им оставалось делать 12 декабря 1993 года, это отыскать в себе невеликий запасец гражданского мужества, достаточный, чтоб не покидать натопленных изб и хат.

"Разве высшие должностные лица Татарстана когда-либо призывали к бойкотированию политических компаний, проводимых в Российской Федерации? - уже 15 декабря недоумевал Фарид Мухаметшин, вряд ли относящийся к людям, о которых идет слава, будто истина им дороже, нежели друг Платон Шарипович. - Конечно, нет! (…) Убежден, если бы с нашей стороны были хоть какие-то нарушения закона, то те представители международных организаций, которые постоянно наблюдали за обеспечением законности…, уже сделали бы соответствующие заявления".

Нужно ли добавлять, что относительно международной общественности г-н Мухаметшин явно поспешил. Вскоре объявился Джон Ловенхардт, директор британского Института исследований России и Восточной Европы (впоследствии, на президентских выборах 1996 года, ужасно много крови попортивший татарстанской элите). По его мнению, "низкая явка была результатом целенаправленной работы исполнительного аппарата президента Шаймиева". Затем свой доклад опубликовал Лопе Герреро, возглавлявший группу наблюдателей от Европейского института средств массовой информации. Он привел тьму вопиющих фактов, не оставляющих ни малейших сомнений в том, что срыв референдума - целиком и полностью заслуга местных властей.

Не прошло и десяти лет, и вдруг - поворот на 180 градусов. Воля ваша, но, поскольку за это время в Конституции РФ не изменено ни буквы, постольку сам собою напрашивается вывод, будто переменилось позиция М. Шаймиева. Очевидно, теперь ему думается, что Конституция не такая уж и унитаристская и что, коли к ней внимательно присмотреться да притерпеться, в ней можно обнаружить многое такого, ради чего стоит побороться - и упорно, как Иаков у переправы, - с федеральным законодателем, отчего-то склонным к нарушению Основного Закона. Жаль только, ранее все недосуг было присматриваться - надо было, пользуясь любым поводом, нагнетать обстановку, хотя сегодня уже трудно вспомнить, зачем и во имя чего.

А, может, если разговаривать с народом действительно "честно и открыто", есть смысл признать, что десять лет назад была допущена ошибка? К сожалению, так у нас исторически сложилось, что, в отличие от Шарля, как говорится, де Голля или Конрада, допустим, Аденауэра, имевших в жизни много огорчений, Бабай всегда и тотально прав. Похоже, он и сам уверовал, что издавать порой фальшивую ноту - удел других. Наблюдатели отмечают, что, о чем бы ни зашла речь, у него наготове универсальная вводная формула: "Как мы всегда говорили…" Странно, что, встречаясь с членами Совета Федерации, он к ней не прибег. Вообразите: "Как мы всегда с Фаридом Хайрулловичем говорили, мы принципиальные сторонники Конституции РФ, потому что это Конституция унитарного государства"…

Кстати, для собственной политической биографии МШШ было бы неплохо хоть разок где-нибудь в скобках (петитом, шепотом) обмолвиться: да, мол, ребята, там-то и там-то я дал маху. И хорошо, чтоб такое признание прозвучало до того, как он покинет свой пост, когда бы это ни случилось. Ибо после отставки подобные вещи имеют куда меньшую цену.

© "МК в Татарстане", 19 - 26 марта 2003 года.