Воины прерий
Из повести Валерия Мирошникова "Скайнет - небесная сеть"
Прим. В повествовании будут появляться герои повести, но это не мешает пониманию основного вопроса о судьбе индейской цивилизации Северной Америки
Шаритари был главным вождем племени пауни - не самого многочисленного, но одного из самых воинственных племен Великих Равнин Американского континента. Он был отлично сложен, высокого роста (белые торговцы из Индейского агентства оценивали его рост в шесть футов), и в молодости на своем коне в прерии смотрелся очень внушительно. Сейчас он был уже стар, необычно стар для того образа жизни, которое вело племя, и для того времени великих потрясений, в которое он жил.
Чарльз Бёрд Кинг. Sharitarish, Свирепый вождь. Вождь пауни. Около 1822. Вашингтон. Белый Дом
Шаритари помнил год, когда огромные отряды сиу, шайенов и арапахов нападали на деревни пауни трижды весной, трижды летом и дважды осенью. Тогда несколько храбрых мальчиков пауни спасли племенной табун, пригнав лошадей в лагерь, но людям хватило времени лишь на то, чтобы вскочить на коней и бежать. Они потеряли всю утварь, свежее мясо и шкуры. А в другом селении, захваченном врасплох, сиу убили 80 человек и сожгли 100 жилищ. Шаритари словно вновь почувствовал дым пожарища и запах пролитой крови.
Старого вождя сопровождал его любимец – молодой воин Большая Пегая Лошадь. Он заслужил благосклонность вождя необычайным подвигом, совершенным, когда ему не было еще и пятнадцати. Тогда группа пауни, охотившаяся на бизонов в Канзасе, была атакована воинами шайенов. Один из шайенов, одетый в длинную рубаху с нашитыми металлическими дисками – считалось, что это предохраняло его от пуль - погнался за Пегой Лошадью и уже настигал его справа. Это было обычной военной хитростью, поскольку правша, вооруженный луком, может стрелять только влево. Но молодой воин пауни был левшой, и когда противник приблизился к нему, намереваясь прикончить, парень повернул своего коня вправо и выстрелил в него, пронзив стрелой глаз и убив наповал. Пегая Лошадь не сразу понял, что он сделал, но, к его удивлению, шайены бежали с поля боя. Осмотрев трупы врагов, пауни убедились, что юноша убил одного из великих воинов противника. Это принесло ему уважения не только среди друзей, но и среди врагов. Когда воин возмужал, он сам возглавил набег небольшого отряда пауни на деревню шайенов, где они смогли прямо из-под носа у дозорных увести 600 лошадей. Это не осталось незамеченным индейским агентом* этой местности, который, желая пресечь войну племен, потребовал от пауни вернуть шайенам лошадей. Пегая Лошадь отказал, за что был заключен в тюрьму в форте Омаха на 5 месяцев, но в итоге его отпустили.
*Индейский агент – это представитель правительства США по торговым и государственным делам с индейцами.
Сейчас вождь Шаритари и Большая Пегая Лошадь направлялись принять участие в обряде. Отряд воинов должен был выступить вместе с бледнолицыми против исконных и безжалостных врагов пауни – племен сиу и шайенов. Сказать слова напутствия отряду – это священная обязанность вождя.
- Многие в прериях нас осуждают за то, что мы участвуем в походах вместе с бледнолицыми, - обратился к своему племени Шаритари. – Но мы никогда не враждовали с белыми людьми. Хотя в молодости мне доводилось нападать на их караваны, однако те времена давно прошли. А с соседями приходится воевать каждый день, хотя кожа у нас одного цвета. Даже когда правительство Великого белого вождя выделило для охраны селений эскадрон кавалерии, сиу убивали наших женщин прямо на полях возле деревни. Они знают, что если у нас не будет маиса – наши воины ослабеют. Идите, молодые пауни, и отомстите за кровь ваших отцов и слезы ваших матерей! А если белые люди еще и заплатят, то вы сможете купить у них оружие для охоты. Оружие, которое так нужно племени!
Как всегда, вступление на Тропу войны сопровождалось магическим ритуалом, призванным принести удачу в сражении. Все началось с монотонного воя с криками и воплями, которые бледнолицым показались бы хаотичными, но на самом деле каждый из них имел точный, освященный традицией смысл. Потом настала очередь пляски, сопровождавшейся гулкими ударами в барабан. Танец, по сути, был пантомимой, призванной напомнить собравшимся историю великих подвигов воинов пауни. Затем индейцы расположились возле маленьких костров и, раскачиваясь из стороны в сторону, монотонно запели. В этом пении было невозможно различить отдельные слова, но впечатление оно производило завораживающее, как и само их раскачивание. Закончился обряд только на рассвете.
- Великий вождь, разреши мне сказать! – заговорил Большая Пегая Лошадь.
- Говори! – кивнул старший.
- Ты вчера так говорил перед нашими воинами, словно ты осуждаешь войну. Но ведь только подвиг на войне делает мальчика мужчиной. Это обычай нашего племени. Кроме того, если бы не война, в прериях стало бы слишком много людей и слишком мало бизонов, чтобы их прокормить. Разве это не так? Разве мы идем в бой не для того, чтобы добыть себе славу, а племени – богатую добычу?
- Ты хороший воин, Пегая лошадь, и прекрасный разведчик. Но ты идешь в поход не за славой, не за конями и не за оружием. Для тебя у меня будет особое задание. Но для этого мне нужно тебе кое-что рассказать.
Мимо пробежала Танцующая Луна, внучка Шаритари. Она на мгновение задержалась, скользнула взглядом по молодому воину. Вождь слегка повел бровью, и девушка поняла, что сейчас не время.
- Волнуется за тебя! – улыбнулся вождь.
- Когда вернемся из похода, я хочу взять её в жены! – слегка смутившись, произнёс воин.
- Об этом тоже поговорим, - вождь помолчал и спросил. - Знаешь ли ты о великом воине нашего племени – Петальшаро, Великодушном?
- Да, знаю, - отвечал Большая Пегая лошадь.
- Что именно ты знаешь?
- Когда наши воины захватили девушку команчей, чтобы принести её в жертву Утренней Звезде ради плодородия наших полей и удачи на охоте**, он своим ножом перерезал веревки, которые привязывали девушку к жертвенному столбу, дал ей коня и отпустил. За такое святотатство его должны были убить, но не убили.
** Подробнее об обряде Жертвоприношения плененной девочки - http://www.plam.ru/hist/indeicy_severnoi_ameriki_byt_religija_kultura/p5.php
- А тебе известно, почему его не убили? – спросил вождь.
- Нет, этого я не знаю!
- Его пощадили потому, что его поступок вызвал одобрение у белых людей, которые всегда выступали против подобных обычаев. А с белыми людьми наши вожди ссориться не хотели.
- С чего бы бледнолицым заботиться о краснокожих?
- Я тоже думал об этом. Белым людям нравится считать себя великодушными. Возможно даже, каждый отдельный белый и добрее краснокожего. Но погибнет наш народ не от рук сиу и арапахов - он погибнет от соседства с белым человеком.
- Почему?
- Много наших людей убили сиу и шайены, они убивали нас десятки лет - и всех не убили. И мы не убили их всех. Потому, что силы наши равны. Наши силы с белыми людьми не равны. Когда-то мой брат думал иначе и ошибался.
- Великий вождь Тарекававо ?
- Да. Мой брат Тарекававо. Когда Великий вождь белых людей в Вашингтоне узнал о поступке Петальшаро, он пригласил посетить большой город этого смелого воина и вождя нашего племени. Но мой брат отказался ехать, считая, что таким образом проявил бы излишнюю снисходительность. Он считал, что пауни - это самый большой народ в мире, а он - верховный вождь самого большого народа.
Шаритари замолк, воскрешая в памяти образ брата. Он снова слышал гордую, но как теперь он понимал, наивную, речь Тарекававо.
«Вы называете вашего вождя…»
«Президента», - вставил Бенджамин О'Фаллоне, индейский агент.
«Президента… называете нашим Великим белым отцом. Но скажи мне, сколько у него сыновей?»
«У Джеймса Монро две дочери и один сын. Правда, он умер в младенчестве».
«А чтобы сосчитать моих сыновей, у тебя не хватит пальцев на руках, - продолжал Тарекававо. – А сколько у него жен?»
«Одна. У нас у всех только одна жена», - отвечал агент.
«У вашего президента хватает богатства содержать только одну жену, - засмеялся вождь. – У него нет такого, как у меня, количества лошадей и воинов. Он, похоже, не был смелым воином, поскольку на твоей картинке…»
«Портрете».
«… не смог выставить напоказ много скальпов, снятых в бою. Скажите, пауни, могу ли я назвать такого человека великим отцом?».
«Не можешь», - ответили воины.
Тарекававо снисходительно продолжал:
«Я не могу принять приглашение от белого вождя как от равного себе. Но народ пауни готов жить в мире с бледнолицыми. Поэтому я хочу ответить любезностью на любезность. Вместо меня я отправлю в Вашингтон моего брата Шаритари».
Вождь очнулся от задумчивости и посмотрел на Большую Пегую Лошадь, терпеливо ожидавшего продолжения его речи.
- Да, вместо брата тогда я поехал в столицу бледнолицых.
- Ты был в Вашингтоне?
- Да, был. Белые люди встретили нас с почетом. Они много и красиво говорили, стараясь вызвать наше расположение, но не всем их словам можно верить. Тогда они и вручили медали Петальшаро и мне. У них есть такой обычай. Вот эту самую медаль, - вождь повертел в руках висевший на шее серебряный диск, который для него был не наградой, а украшением.
- И что же ты увидел в столице белых людей?
- Я увидел, как их много. Невероятно много. На самом большом празднике солнца, когда наши молодые воины протыкают себе кожу и подвешивают себя на ремнях, чтобы показать презрение к боли… - вождь вздохнул. - Ни на одном таком празднике я не видел людей больше, чем в обычный будний день в Вашингтоне.
Когда Шаритари вернулся, он рассказал вождю Тарекававо:
«Брат, ты должен меня выслушать. Мы ошибались насчет численности белых людей. Их очень много. За целый год в прериях ты не встретишь людей столько, сколько живёт только в одной их столице.
«Ты уверен?»
«Их гораздо больше, чем пауни. И их оружие лучше. Кавалерийский палаш может срубить одним ударом березу, которую придётся долго рубить томагавком. Их ружья стреляют на двести шагов, тогда как наши луки – на пятьдесят».
«Зато их ружья производят такой гром, что слышно за холмом. А наши стрелы – бесшумны!» - гордо возразил Тарекававо, но Шаритари заметил смятение и тревогу в глазах брата.
Старый вождь продолжал рассказ о прежних временах:
- Благодаря тому, что я увидел, совет племени принял решение не враждовать с белыми людьми, и мы избежали больших потерь. Даже во многом бледнолицые нам помогали.
- И все же ты считаешь, что они наши враги? – спросил Большая Пегая Лошадь.
- Они не враги. Они наша погибель. Так бизон может растоптать муравейник, даже не желая причинить ему вред. Белые люди беспомощны в прериях, они не видят и не слышат, к ним можно подойти вплотную и убить, пока они спохватятся. Но они строят большие крепости, они подковывают лошадей, чтобы ездить по горам, они режут землю огромными стальными ножами, уходят все дальше и дальше в прерии. И никто не в силах их остановить. Пауни для них не враги, но они просто растопчут нас, не заметив.
- Но почему белые люди стали такими? Почему их так много? Почему они могут делать такие ружья, а мы не можем? Почему они прокладывают через прерии путь для железных коней, а мы не можем их остановить? Что дает им силу? Магия?
- Когда у нас после появления белых людей начались неизвестные болезни, наши шаманы думали, что это колдовство***. Может быть и так. У них есть свои шаманы. Но главное колдовство белых людей – это их книги. Ты видел книгу индейского агента, которому мы сдаем шкуры? – спросил Шаритари.
*** Основной урон численности пауни принесли болезни, занесенные (возможно, некоторые умышленно) европейцами – оспа, чума, холера.
- Во уж воистину колдовская книга! – воскликнул Большая Пегая Лошадь. – Сколько шкур ему не приноси – все равно оказываешься должен!
- И это не главное колдовство! – вздохнул вождь. – В городах белых людей есть огромные дома, которые полностью уставлены книгами. И в этих книгах есть удивительные слова, которых нет у нас. Нам не хватает слов, чтобы найти общий язык с нашими соседями сиу, шаенами, команчами. А у белых людей эти слова есть. Они не воюют между собой. Они собираются большими отрядами и строят корабли – и каждый знает, что ему надо делать. Они ищут в горах камни, из которых выплавляют железо, делают пушки. А из других камней они делают порох, которым пушки стреляют. И все это написано в их книгах. Я хочу, Большая Пегая Лошадь, чтобы в этом походе ты заслужил доверие белых людей и поехал в большой город.
- Ты хочешь, чтобы я украл их книги?
- Книги украсть можно, но их надо уметь читать, - сказал вождь. – Нет, Пегая Лошадь, я хочу другого. Скоро нам снова придется уходить от белых людей, уходить со своих земель. Может на запад - к племенам кроу, может на юг - к вичита. А ты не пойдешь с нами. Ты пойдешь навстречу движению белых людей. Ты пойдешь в самое сердце их земли, в самую сокровищницу их знаний.
- Я не знаю, смогу ли я научиться читать.
- Если ты не сможешь – твои дети научатся. Вы должны остаться жить с белыми людьми, но при этом остаться пауни. Вы должны разгадать колдовство бледнолицых. Понять, как устроен их мир. Я знаю, что тебе нравится Танцующая Луна. Возьми её с собой. Она знает песни наших предков и научит им детей. И когда-то вы или ваши внуки вернетесь к нам, чтобы спасти остатки пауни.
Старый вождь встал. Одновременно вскочил молодой воин. Шаритари положил руку ему на плечо:
- А сейчас догоняй отряд. Пыль от их коней еще видна над холмом…
* * *
Майлс Дайсон был не любитель ходить по музеям, считая это занятием сродни светским вечеринкам или походу на футбольный матч. Аргументы , типа «надо оторваться от работы, отдохнуть и переключиться», на него не действовали. Ему не требовалось отвлечение от работы, ему требовалось, чтобы его не отвлекали от работы. Это было его счастье – уйти в работу с головой, нырнуть в увлекательную глубину проблемы, где блестело опереньем в полутьме юркое, скользкое, как рыба, решение. Поймать эту рыбу было высшим удовольствием, главной целью его специфического дайвинга.
И все же во время одной из поездок в Вашингтон по приглашению Пентагона Тарисса смогла затащить его в Национальный музей американских индейцев, что находится на перекрёстке 4-й улицы и Индепенденс-Авеню. И на этот раз Майлс не пожалел об этом.
- Музей был открыт в сентябре 2004 года и стал первым в США музеем, посвящённый исключительно индейцам, - начала свой рассказ девушка-экскурсовод. - Он и создан был видными деятелями культуры родом из различных индейских племён, стремившимися отразить в облике и наполнении музея свои национальные традиции. Подготовка к открытию заняла 15 лет. Здание с оригинальной криволинейной архитектурой обложено касотским известняком золотистого цвета, имитирующим типичные для запада США скальные образования, сформированные ветром и водой на протяжении многих тысяч лет. Музей спроектировал канадский архитектор из племени блэкфут Дуглас Кардинал при участии архитектора Джонпола Джонса смешанного происхождения чероки-чокто. Ботаник Донна Хауз родом из племён навахо-онейда, которая отвечала за подготовку парковой зоны вокруг здания, заявила: «Ландшафт как будто естественно перетекает в здание, ландшафт — это то, что мы есть. Мы — деревья, мы — скалы, мы — вода. И эта концепция воплощена в музее». Стремление к слиянию с природой отражено и в интерьере музея, где почти отсутствуют острые углы, а стены представляют собой изогнутые поверхности.
- Да, здание, действительно, производит впечатление, - подтвердил Майлс Дайсон. – А вот это настоящее каноэ или современная реконструкция?
- Материалы, из которых строились пироги, не слишком долговечны, поэтому даже каноэ прошлого века не могли сохраниться,- пояснила гид. – Однако эта лодка сделана настоящим мастером и опробована на озере Онтарио.
Тарисса знала тягу мощного ума Майлса к систематизации и выявлению закономерностей, но это посещение музея открыло ей мужа с новой стороны.
После 40-минутной экскурсии он обратился к девушке-гиду:
- У меня такое впечатление , что материал в экспозиции музея, посвященный различным народностям и племенам, слишком разрозненный, лишенный единой временной оси. Есть обзор индейской космологии, приемов врачевания, представлены национальные костюмы, жилища и утварь. Тут же обозначены современные проблемы. На мой взгляд, получилось эклектично. И я хочу понять причины .
- Майлс, ты слишком многого хочешь от девушки. Она не создавала музей, она всего лишь здесь работает.
- Нет-нет, мне интересно обсуждать эту тему, - возразила гид. – И я принимала участие в создании экспозиции, посвященной моему народу – пауни.
- Тем более, - обрадовался Майлс. – Итак, самое простое объяснение разрозненности экспозиций музея такое. На стендах, посвященных тому или иному народу, представлены фамилии тех, кто оказывал содействие в подготовке материалов. В основном это индейцы, получившие ученые степени в известных университетах и специализирующиеся на местных национальных языках или этнографии. Такое впечатление, что их пожелания возобладали над волей куратора музея, что и привело к отсутствию какой-либо системы.
- Разумная версия, - улыбнулась девушка. – И могу вас заверить, что доля истины в ней есть. Но у вас, судя по всему, имеется и другая гипотеза.
- Есть. Может быть, сегодняшний разнобой и разновкусица представителей индейских народов – это просто продолжение их прежнего состояния. В этом и вопрос – а было ли у племен Северной Америки нечто единое, кроме общего пространства проживания? Был ли у них потенциал преодолеть междоусобную вражду и выступить единым фронтом против цивилизации белого человека? Или победа европейцев, пусть и жестокая, оказалась меньшим злом, чем вечная война с соседями?
- Давайте познакомимся, - предложила девушка-гид, - и продолжим беседу в более комфортном месте – в нашем кафе на первом этаже.
Майлс и Тарисса согласились с предложением и представились, умолчав о целях своего приезда в столицу.
- А меня зовут Диана. Родители назвали меня в честь греческой богини-охотницы, вооруженной луком – так же как мои предки. Для того, чтобы я не отрывалась от корней. Так у нас в роду заведено. Но это мое имя для внешнего мира. А родовое имя – Тэйпа, Расправившая крылья.
- Поэтично! – восхитилась Тарисса. – Наверно, интересно жить с таким именем?
- Не знаю! Я не жила с другим!
Кафе национальных индейских блюд состояло из нескольких отделов, где была представлена кухня таких регионов, как Северный Вудленд, Южная Америка, Мезоамерика, Северо-западное побережье Тихого океана и Великие равнины. Девушка-пауни, разумеется, повлекла гостей в отдел прерий. Выбор блюд был более, чем богатый. Майлс, не долго думая, заказал пряные тамале* с начинкой из мяса и сыра. Вегетарианка Тарисса остановилась в итоге на тыквенном супе и кукурузном хлебе с маком и сыром. Диана-Тэйпа, знавшая тонкости здешнего меню, выбрала тушеного лосося.
* Тама́ле — это мезоамериканское блюдо; тесто из никстамализированной кукурузной муки, обёрнутое кукурузными (или банановыми) листьями, приготовленное на пару. Перед употреблением листья снимаются. Тамале может содержать начинку из мясного фарша, сыров, фруктов, или овощей, нередко с перцем чили. Считается, что именно тамале гостеприимные индейцы предлагали попробовать прибывшим на запад конкистадорам.
- Вы убедитесь, как здесь вкусно кормят, - пообещала пауни. - Однажды Washington Post позволила себе шутливое заявление, что в один прекрасный день наш музей должен стать достойным своего заведения общепита.
И действительно, блюда оказались с изысканным вкусом, что способствовало философскому течению беседы.
Майлс продолжил:
- С одной стороны, прекрасно, что каждое племя смогло поведать нам свои истории сотворения мира. В нынешнем виде все это могло бы пригодиться какому-нибудь составителю книги по Нью-Эйдж, готовому извлечь из всего крупицы эзотерической мудрости. Однако явно не хватает упорядоченного обзора прежних и нынешних верований этих племен, в чем состоит их сходство и различие. Поэтому я спрашиваю – это недостаток экспозиции или различия верований в принципе не допускают объединения, словно они написаны на в разных языках программирования?
- А, так вы программист? – догадалась Тэйпа.
- В некотором роде,- уклончиво ответил Дайсон.
- Так что вы скажете по поводу тезиса Майлса? – напомнила девушке Тарисса.
- Я, пожалуй, соглашусь с тем, что представления индейцев о мире и о своем месте в нем не вызрели до такой степени, чтобы дать начало единой системе верований, которая была бы способна объединить племена, - сказала Диана-Тэйпа. – Никто не осознавал такой необходимости. Разные народы – сиу, шайены, пауни – считали вражду естественным состоянием. Более того, война была вписана в экологический баланс Великих равнин: едва только по каким-то причинам уменьшалась численность бизонов – тут же обострялась конкуренция вокруг оставшихся, которая пропорционально сокращала человеческую популяцию. Это была стабильность, в которой можно было прожить и тысячу лет, и миллион. Это было равновесие с природой, но в этом же был и тупик. Разве для того человек пришел на Землю, чтобы убивать себе подобных в конкуренции за мясо бизонов?
- Вы очень здорово подхватили мою мысль! – восхитился Майлс. – Но тогда давайте пойдем дальше. В вашем музее наиболее стройно представлена часть экспозиции, посвященная взаимодействию между коренными народами и колонистами. Это жестокое, трагическое повествование о том, как индейцев обманом лишили их родины и обрекли на поражение. Но вы сами признали, что жизнь народов Америки до колонизации была далеко не идиллией, а скорее эволюционным тупиком. И вот вы сидите передо мной – молодая, красивая, образованная, успешная. Считаете ли вы сейчас, что победа европейской цивилизации была трагедией для вашего народа?
- Это ведь можно пояснить на примере наших африканских предков, - добавила темнокожая Тарисса.
- Хорошо я поясню, - согласился Майлс. - Моих предков реально жестокие белые работорговцы и рабовладельцы вывезли из Африки, безжалостно эксплуатировали на плантациях. И многие люди страдали и погибли на этом пути. Но я, их потомок, живу жизнью цивилизованного человека, занимаюсь передовой наукой, двигаю вперед человечество. А те, кто остались в Африке? Как им живется сейчас? Все тот же голод, болезни, межплеменная вражда. Да и если быть честными – вовсе не белые работорговцы охотились на моих предков в джунглях, они просто предлагали какие-то свои побрякушки местным князькам и царькам, а те тысячами отдавали за это барахло своих подданных, разделяя семьи, отрывая детей от родителей. Разве они были лучше? Разве более счастливой была жизнь в этом первобытном обществе? Как вы думаете, Тэйпа, Расправившая Крылья? Расправились ли крылья вашего рода? Осталась ли у вас обида на белого человека и за что?
Тарисса с нетерпением ждала ответа девушки.
- Осталась ли обида? И да, и нет. Я ведь являюсь потомком великого вождя пауни Шаритари.
- Ого! – удивилась психолог.
- Да. Шаритари послал моих предков – воина Большую Пегую Лошадь и свою внучку Танцующую Луну в сердце цивилизации бледнолицых, чтобы выведать секрет удивительной жизнеспособности и умения объединяться у белых людей.
- И это удалось вашим предкам или вам? – уточнил Дайсон.
- Мы пошли дальше белых, - с вызовом сказала девушка.
- Даже так! – воскликнула Тарисса. – Расскажите.
- Мы теперь можем все, что может белый человек. Мы освоили грамоту, науку, искусство, философию. Но мы никогда не забывали, что мы пауни. И сохранили взгляды наших предков, их единство с природой.
- И верования? – уточнил Майлс.
- Нет. Верования остались в виде фольклора. Понятно, что во времена расцвета физики и биохимии никто не будет приносить жертвы для повышения плодородия полей. Это все делается по-другому. Мы не те пауни, что были в начале XIX века, мы пауни XXI века.
- Но мы вас отвлекли от мысли, обижены ли вы, пауни, на белого человека? – напомнила Тарисса.
- Индейцы, безусловно, вышли на новый виток развития, вступив во взаимодействие с европейской цивилизацией. И за это можно ей быть только благодарными. Вы знакомы со знаменитой речью Сиэтла - вождя племён суквомиши и дувомиши? – вдруг спросила Тэйпа.
- В честь которого назван город Сиэтл?
- Да. Это известная речь, которую массовая культура растаскала на цитаты.
Девушка вскинула голову и стала декламировать наизусть:
- Когда Великий вождь из Вашингтона говорит, что хочет купить у нас землю, он требует от нас слишком многого. Великий вождь извещает, что он оставит нам место, чтобы мы жили в удобстве. Он станет нам отцом, а мы станем его детьми. Но всё не так просто, ибо для нас эта земля — священна. Краснокожий всегда отступал перед идущим вперед бледнолицым, как горный туман отступает перед утренним солнцем. Но прах наших отцов свят. Их могилы — священные места, и потому эти холмы, деревья и участки земли стали для нас святыми. Мы знаем, что бледнолицый не принимает наших мыслей. Для него один участок земли ничем не отличается от другого, ибо он — чужак, который приходит ночью и берет от земли всё, что захочет. Для него земля не брат, а враг, и он идет вперед, покоряя её. Он оставляет могилы отцов позади, но это его не заботит. Он похищает землю у своих детей, но это его не заботит. Он относится к своей матери-земле и к своему брату-небу как к вещам, которые можно купить, ограбить и продать, как овцу или яркие бусы. Его жадность пожирает землю и оставляет за собой пустыню. Я не понимаю… Наши мысли отличны от ваших. Зрелище ваших городов — боль для взора краснокожего. Возможно, что так происходит потому, что краснокожие — дикари, и они многого не понимают…**
** Полностью речь Сиэтла можно прочитать, например, здесь - http://ruspravda.info/Rech-indeyskogo-vozhdya-Sietla-v-1854-godu-2790.html
Тэйпа остановилась.
Тарисса сказала:
- Вождь, безусловно, направил стрелу своей критики в самое сердце европейской цивилизации. Если она погибнет, то, скорее всего, именно от этой своей бездумности. И от того, что не воспринимает критику, другую точку зрения.
Тэйпа продолжала:
- Говорят, что речь Сиэтла подделка, что её записал по памяти доктор Генри Смит через несколько лет после события и, конечно, дополнил своими мыслями и идеями. Даже если так. Дыма без огня не бывает – что-то в речи Сиэтла или в образе жизни наших предков вдохновило доктора написать именно так. Но я о другом. Такую речь краснокожий не мог сказать в XVI веке. Он вообще мыслить не мог в таких понятиях. Сам термин «краснокожие» появился с приходом белого человека. До этого были апачи, команчи, вичита – не было никаких краснокожих, цвет кожи никак не способствовал осознанию их единства. Так что эта речь – результат трехсотлетнего взаимодействия народов Америки и народов Европы. И содержание речи – порождение обоих сторон, порождение границы между ними. В ней отразилось целиком мировосприятие индейца и целиком мировосприятие белого человека вместе с его духовным поиском и отрицанием им бесчеловечности собственной цивилизации. Вот за то, что индейцы вышли на новый уровень осознания мира надо европейцам сказать спасибо. Без них этого не было бы. Но обида есть.
- Все-таки есть? – кивнул головой Дайсон. – За что?
- Потому, что есть другой путь, не сопряженный с такими жертвами, с обманом, с уничтожением народов, языков, культур. Ведь от многих племен индейцев не осталось даже языка.
- Разве это не естественно и неизбежно при столкновении малых народов и громады цивилизации.
- Нет, это не естественно, и не неизбежно, – почти выкрикнула Тэйпа.
- Разве где-то было по-другому? – уточнила Тарисса.
- Было.
- Где?
- В России.
- В России? – удивился Майлс. – В этой угрюмой северной стране, которую все называют «тюрьмой народов»?
- Знаете, почему Россию называют «тюрьмой народов»? – воскликнула Тэйпа. – Потому, что все народы, которые вошли в нее за сотни лет – все еще существуют. Иначе бы её называли «кладбищем народов», так ведь?
- Да уж! – удивилась Тарисса. – Да и тюрьма-то весьма странная, если в ней можно сотни лет жить. А какие народы есть в России?
- Их много. Сотни. Осетины, якуты, татары, башкиры, ханты, манси. Всех не перечислить.
- И они реально все существуют? Именно так живут, как их предки? Говорят на своем языке? – уточнил Майлс.
- В том-то и дело, Майлс! – воскликнула Диана-Тэйпа. – Вот вы по коже – африканец, но вы не знаете ни языка своих предков, ни сказок своего народа, ни его истории. А ханты и манси говорят на своем языке, как они занимались оленеводством сотни лет, так и сейчас занимаются. Только дети их учатся в школах, а врачи прилетают на вертолетах.
- Но не может же мощная цивилизация не повлиять на жизнь малых народов! – возразил Майлс.
- Конечно, влияет! – согласилась девушка-пауни. – Не все дети северных народов хотят вернуться в стойбище, многие остаются в городах, становятся инженерами, врачами, учителями. Но они всегда могут вернуться в родительский дом, который называется яранга, и это не сделает их людьми второго сорта. Они будут так же уважаемы. Да, я забыла – те народы, которые не имели письменности – русские для них её создали. Они могут теперь записать свои сказы и предания, историю своего рода, оставить её детям. А лучшие сказки издаются на русском языке и их могут читать другие народы – чукчи, калмыки, сами русские. Русские могут читать все. И сокровища культуры других народов становятся частью общей культуры.
- Это просто фантастика какая-то! – воскликнул Майлс. – А почему русские это делают?
- Я скажу, - вмешалась Тарисса. – Это комплекс «старшего брата». Они чувствуют себя обязанными заботиться о малых народах, входящих в их державу.
- Не помню, чтобы мой старший брат обо мне заботился, - пробурчал Майлс. – Да и родители как-то не особо занимались.
- У нас нет этого комплекса, - подытожила Тарисса. – А как бы выглядела колонизация Великих равнин, если бы у европейцев был этот комплекс «старшего брата»?
- Войны, наверно, все равно бы были, - сказала Тэйпа. - Никогда аборигены не любили пришельцев. Были бы и набеги, и ответная месть, но было бы и другое. Пришельцы смогли бы взять под свою опеку (русские говорят «под крыло») самых малых и обиженных, не давая их уничтожить более крупным и агрессивным соседям. Тогда к ним стали бы обращаться все новые и новые народности. А объединив малые племена, колонисты получали бы силу, способную вразумить большие. Кстати, именно так правительство США поступало с моим племенем – пауни, но в итоге все же не выдержало жадности плантаторов и промышленников и заперло нас в резервации. А русские – нет. Все их «индейцы» проживают на землях своих предков. Просто между ними поселились русские. Русские с татарами соседствуют на одной земле уже четыреста лет. И татары стали лишь многочисленнее. У них появились свои поэты, ученые, композиторы. Третий в России университет был открыт в столице Татарии – Казани.
- Откуда вы так хорошо знаете историю России? – удивилась Тарисса.
- Я выполняла завет своего предка Шаритари – искала секрет цивилизации белых людей.
- И нашли его в России?
- Я училась там, в Университете дружбы народов.
- Дружбы народов?
- Так он называется.
- Потрясающе! – воскликнул Майлс.
- Но то, что я нашла, важно не только для пауни, - сказала Тэйпа. – Без этого секрета цивилизация Запада погибнет.
- В чем же этот секрет? – спросила Тарисса.
- Да вы его уже знаете! – улыбнулась пауни. – Это комплекс «старшего брата». Только он должен распространиться на все сферы жизни общества. Человек должен заботиться о своих братьях меньших – животных, растениях, птицах. Заботиться о земле и воде, о воздухе. Только тогда он сможет сохраниться на планете. А чтобы все люди были добры к природе, они с детства должны учиться быть добры друг к другу. Белые к цветным, цветные – к белым. Богатые к бедным, бедные – к богатым. Мужчины к женщинам, взрослые – к детям.
- Вы тут какой-то коммунизм проповедуете! – улыбнулась Тарисса. – Недаром учились в России. Ну, а как же свободная конкуренция? Разве не она дает наибольшее развитие?
- Если конкуренция дает наибольшее развитие, то почему русские первыми вышли в космос? – спросила Тэйпа.
- А они первые вышли в космос? – удивилась Тарисса.
- Вы даже не знали. А первый человек в космосе – это русский Юрий Гагарин.
- Это точно? – посмотрела Тарисса на Дайсона.
- Да, - кивнул он.
Тарисса отхлебнула остывший чай:
- Так, значит, Запад без России не выживет?
- Он не выживет без России, без пауни, без татар, без поляков. Каждый народ не зря живет на Земле, он научился выживать в своих неповторимых условиях. И он свой рецепт выживания вносит в общую копилку человечества. Запад безжалостно уничтожал культуры всех народов, встретившихся ему на пути. И заменял их одной культурой Голливуда. Он не знает, как жить, если условия изменятся. У него нет рецептов. А у России есть. У одного из её ста народов найдется рецепт на любой случай. И общий рецепт, который самый главный…
- Дружба народов, - покачал головой Майлс Дайсон.
- Дружба народов, - подтвердила Тэйпа. – И забота каждого об общем благе. У русских есть такая песня: «Раньше думай о Родине, а потом о себе».
- Что-то похожее говорил президент Кеннеди, - вспомнила Тарисса. – «Не думай, что Америка сделала для тебя. Думай, что ты сделал для Америки».
- Да. Видимо, все мы немножко русские! – улыбнулась Тэйпа.
На обратном пути Майлс Дайсон долго прокручивал в памяти этот разговор. Возможно, именно стал истоком того решения, что они приняли с Тариссой по изменению кода Скайнет. И уж точно именно этот разговор дал ему решимость связаться с «русскими хакерами».
Майлс решил поднять тему, которая его волновала еще с разговора в музее.
- Я хочу поговорить о всемогуществе Бога.
- Очень интересно! – откликнулся Алексей-Скайнет.
- Есть же некие объективные процессы. Как они оказываются преодолимы для Божественного вмешательства? Вот, например, история колонизации Северной Америки. Могли ли индейцы, которые едва начали переходить от каменного века к бронзовому, устоять в столкновении с белой цивилизацией, не только владеющей технологией железных орудий и огнестрельного оружия, но и поднаторевшей за тысячи лет в военных и политических уловках?
- Да, такой вопрос может возникнуть, - ответила Марина-Скайнет. – И все же основной тезис остается неизменным: все происходит наилучшим возможным образом при той нравственности и этике, что свойственны людям. Если бы нравственность индейцев позволяла, они бы нашли формы сопротивления, не сводимые только к вооруженному противостоянию. Да они их и нашли, если вспомнить нашу милую пауни Тэйпу.
- Но ведь слишком поздно! – воскликнула Тэйпа.
- Нет, вовремя.
- Белые люди истребляли даже самых миролюбивых жителей островов Карибского моря, которые вообще не знали, что такое война. Так же бы они поступили и с племенами Северной Америки, если бы те не сопротивлялись, - настаивал Дайсон. – Разве это говорит о том, что белые были более нравственны, чем индейцы?
- Все происходит так, чтобы способствовать становлению на планете сообщества человечности, - не уступал Алексей-Скайнет. – И если бы индейцы были способны перейти к человечности, Всевышний им предложил бы много способов борьбы. Да он им и предложил. Они ими воспользовались. Вопрос только в том, могли ли они сделать это раньше. У них ведь было около 300 лет, чтобы найти решение. Что им мешало?
- Разобщенность, постоянная вражда, - сказала пауни. – Они, по-большому счету, признавали право сильного делать со слабым все, что угодно.
- Именно, - согласилась Марина, опередив даже Скайнет внутри себя. – Если бы они по-другому видели мир, то нашли бы выход гораздо раньше. И еще добавлю – не только погруженность во вражду мешала индейцам, но и отторжение нового. В этом их трудно винить, такова особенность древних культур, в которых изменения происходят медленно и трудно. Но Бог не предлагает задач, которые человек решить не может. У индейцев был шанс на успех.
- Очень хочется хотя бы в сослагательном наклонении пережить другой вариант истории.
- Давайте сделаем мозговой штурм! – предложил Алексей.
Все согласились.
- Исходная ситуация такова, - начала Тарисса. – Тысяча шестисотый с чем-то год. Некий вождь, возможно, не самый главный в своем племени, услышав на торгах или в походе о том, что на побережье, которого он никогда не видел, появились белые люди на больших лодках, которые убивают индейцев громом, получил различение от Всевышнего, что через 200-250 лет это приведет к исчезновению коренного населения родных для него прерий – всех враждующих племен. Что он может сделать, чтобы полностью осознать ситуацию и изменить ход истории?
И вот какой получился иной ход истории.
* * *
Безымянный вождь почувствовал тревогу. Это было необычно, ибо он привык придавать значение очевидным вещам и явлениям – погоде, пище, опасности от врагов. Но именно эта сказка о чем-то неведомом привлекла его внимание, будоражила, никак не забывалась. Ему надо было больше узнать о белых людях. Он стал расспрашивать как союзников, так и пленных, что они знают о бледнолицых демонах. Но сведения были скудны и мало отличались от обычных детских страшных сказок.
Он должен был увидеть все своими глазами. Но между ним и побережьем было много дней пути через земли враждебных племен. Как по ним пройти? И тогда Безымянный вождь отпустил пленного. Этого обычно не делали, если за пленным не числились какие-то заслуги перед племенем, но вождь решил так. Он сказал пленному, что отпускает его потому, что с востока надвигается сила, которая угрожает всем и надо беречь каждого воина для будущей битвы. Этого жеста доброй воли было, конечно, мало, чтобы усмирить вечную враждебность диких племен, но весть о Безымянном вожде разнеслась в прериях, а затем и по склонам Скалистых гор. Вождю везло на войне, пленные теперь попадались ему гораздо чаще, чем раньше, и он всех отпускал, чем вызывал ропот воинов, но осторожный, ибо все уважали его военную удачу.
Наконец, вождь почувствовал, что ему пора ехать. Он позвал с собой добровольцев – немногих воинов, которые доверяли своему вождю полностью, а не считали его озабоченность прибытием белых людей чудачеством. И небольшим отрядом они тронулись в путь. Разные племена по-разному встречали открыто ехавший отряд, кто-то проявлял радушие, кто-то враждебность, но слава Безымянного уже проложила ему дорогу к побережью. Наконец, они встретили белых людей и здесь тоже смогли добиться понимания и уважения. Их представили губернатору колонии, и он заинтересовался путешественниками, проделавшими столь дальний путь из-земель, которые колонисты в перспективе хотели бы занять.
Безымянный вождь не скрывал своих целей – изучить мир белых людей и понять, как с ним взаимодействовать. Бледнолицые были как обычно лицемерны, но вождю всегда удавалось понимать, когда ему говорят правду, а когда обманывают. Он не обращал на это внимания, продолжая встречаться с самыми разными людьми – от ремесленников и фермеров до священников и совсем уж необычных для него ученых.
Воинов поражали в мире белых людей предметы – железные сабли, огнестрельные ружья и пушки, которые им показали в действии, чтобы слухи о силе белого человека смутили коренное население. Громадные корабли, способные преодолеть океан. Ткацкие станки, дававшие ткани столько, что можно было одеть все племя. Огненная вода, которая лишала людей разума, делая веселыми и беззаботными. Это зелье вождь запретил после первого же употребления, ведь оно чуть не кончилось трагически для отряда, вызвав ссору с бледнолицыми.
Вождь больше внимания уделял духовному миру белых людей, он интересовался истоками их силы. Бледнолицые, безусловно, были смелыми людьми, раз рискнули переплыть Большую воду и начать новую жизнь в незнакомой земле. Но было что-то особое, удивительное в том порядке, который удерживал всех этих людей вместе и принуждал сосуществовать мирно. Очень трудно было понять жителю прерий, что такое государство, закон. Еще труднее было понять, что все могучее оружие военных и мощное оснащение земледельцев истоком имели мысль немногочисленных и невзрачных ученых и инженеров. Когда же вождь это понял, то разделил свой отряд на три части. Самых смелых своих воинов он направил наняться матросами на корабли, чтобы посмотреть Старый свет – прародину белых людей. Часть отряда оставил в колониях, чтобы освоить грамоту и научиться секретам белых людей. Задача была достаточно трудная – ибо белые люди делиться секретами не хотели, многое нужно было узнавать кружным путем, сопоставляя разрозненные сведения.
С третьей частью отряда вождь вернулся в свою землю. По пути встречаясь с вождями многочисленных племен и объясняя им опасность скорого пришествия белого человека. Для большинства индейцев разговоры о том, что будет через 5-6 поколений представлялись заумной нелепостью. Те же, кто немного понимал Безымянного, сразу хватались за оружие – по их мнению, верным решением было убить белых. Такие слова как «мир», «объединение», «учиться» звучали странно для слуха жителей прерий. Тем не менее, были заложены основы большого союза, который мог военным путем сдерживать продвижение бледнолицых. Не победить, но сдержать, пока не будет выковано «оружие победы» - единство.
Вот с понимаем общности судьбы всех индейских племен были самые большие проблемы. Потому что пограничные племена, которых вождь призвал осваивать мудрость белых людей, учиться обращаться с их инструментами и оружием, почувствовав неожиданное могущество, тут же обрушили его на своих соседей, потеснив их со спорных земель и едва не разрушив только зарождавшийся Союз. Но личный авторитет Безымянного вождя и его бесконечная «степная дипломатия» восстановили пошатнувшееся доверие.
Надо было идти дальше, надо было от заимствования отдельных вещей переходить к технологиям их изготовления. Индейцам нужны были своя металлургия, свой порох, запасы продовольствия, чтобы содержать постоянную армию, и, главное, свои книги. Именно книги и газеты, и, конечно, же школы, должны были сцементировать нарождающийся Союз Индейских республик.
Безымянный вождь был уже стар, но Всевышний послал ему надежного и верного преемника. Уходя в мир духов, вождь, оставил пророчество, что в самый трудный момент помощь индейцам придет с запада. «Но помни, - говорил Вождь Преемнику. – Главным нашим оружием станут не сталь и не порох. Главное оружие – душевная чистота. Нашей заповедью должно стать: человек для человека – брат и товарищ. Никого нельзя унижать, даже взятых на войне пленных. Все мы – люди: и красные, и белые, и черные. У всех есть право жить по-человечески. Никогда человек не должен быть обращен в рабство. Только такая идея даст нам победу».
При Преемнике Союз индейцев вырос в грозную силу, тем более эффективную, что бледнолицым уже не удавалось решать проблемы освобождения новых земель, стравливая между собою индейские племена в бесконечных войнах. Теперь против них выступал еще рыхлый, но все же единый фронт народов континента. Некоторые племена тихоокеанского побережья считали, что опасность от них слишком далека, и они могут позволить себе сохранить прежний образ жизни, да и понемногу грабить с тыла занятого противостоянием на востоке грозного соседа. Таких отщепенцев привели в чувство силой и убеждением.
Индейцы не знали, но усиление их Союза, предотвратило войну за независимость американских колоний, а потом и гражданскую войну. Бледнолицие не могли себе позволить разделять силы перед лицом серьезной опасности. Только англо-французские противоречия в Старом свете все-таки откликались столкновениями и в Новом. И теперь уже индейцы могли воспользоваться противоречиями в стане врага, чтобы уменьшать его военную мощь, отторгать ранее потерянные земли, занимать форты. Помогали индейцы, в основном, французам, чем позволили им укрепить свои колонии и постоянно угрожать с подбрюшья колониям англосаксов. Эта междоусобица замедлила ход британской экспансии, что позволило индейскому государству укрепиться и обзавестись даже собственной артиллерией – частично покупной и трофейной, а частично - собственной, пока ещё кустарного, производства. Хотя собственные пушки были еще некачественные и опасные в употреблении.
И все же войны было не избежать. В 1856 (уже после ухода Преемника) году англичане объединились с французами и обрушились на Союз индейских республик. Силы были неравны. Невиданный героизм индейских воинов не мог компенсировать техническое и организационное превосходство белого человека. При том, что численность армий была примерно одинаковой. Череда тяжелых поражений привела к утрате многих территорий. Потоки беженцев двинулись на запад, преследуемые кавалерией захватчиков. Но и ответные меры партизанской борьбы парализовали тылы армии англичан и французов. Кроме того, и собственные солдаты перестали поддерживать жестокость в отношении индейцев, доказавших неоднократно свое моральное превосходство и великодушие.
И все же какая-то темная сила (даже не королевская власть, а что-то надчеловеческое) гнала и гнала на запад батальоны белых солдат, стараясь их повязать со своими целями кровью невинных жертв. Но и на эту силу нашлась оплошность. Неожиданный успех привел к захвату гораздо больших территорий, чем предполагали агрессоры. Предстоящая дележка добычи перессорила бывших союзников. И французы, и англичане предъявляли свои права на захваченные земли, дело дошло до боестолкновений. Это позволило индейцам перегруппироваться и закрепиться на новых рубежах.
Теперь уже белые армии стали безуспешно атаковать и нести тяжелые потери. Но темная надчеловеческая сила ввела в бой невиданный резерв. На фронт стали прибывать многочисленные отряды пруссаков, голландцев, итальянцев, швейцарцев – всех, кому была обещана доля в предстоящем гешефте. На индейцев навалилась практически вся Европа. Поражение было неизбежно. Разбитые отряды индейской армии пробирались по прериям, стараясь оторваться от наседавшего противника, но и бесконечная равнина степей тоже имела границу. Армия вышла к океану и закрепилась на вершинах горной цепи, отражая атаки передовых сил наступавших.
Толпы беженцев – стариков, женщин, детей – практически заполонили прибрежную полосу. Руководители Союза понимали, что еще несколько дней – и начнется голод, эпидемии. Надо было договариваться с врагом на любых условиях, но озверевший враг не хотел договариваться. Те колонны беженцев, которых белым армиям удавалось настичь в степи – вырезались полностью. Руководство всех белых держав желало полного уничтожения индейцев, посмевших организовать сопротивление и даже внушить страх.
И здесь произошло чудо. На горизонте показались корабли с диковинным для этих мест флагом - белым с синими по диагоналям полосами. «Русские!» - пронеслось по рядам индейских подразделений, которым с гор было видно корабли лучше всего. Еще на этапе обороны по рубежу Миссисипи руководители индейского Союза обратились к русскому царю с просьбой принять их в свое подданство. К тому времени они уже понимали тонкости глобальной политики и знали, кто может быть опорой в их борьбе за независимость. Россия сама переживала сложные времена (да и когда времена у нее были простые?), но она никогда не бросала тех, кого принимала под свое покровительство. А сейчас, к тому же сама воевала с Англией и Францией в Крыму и на Камчатке. Посольству пришлось долго добираться на другую сторону планеты, и скорость решения вопросов царским правительством оставляла желать лучшего. Но казаки и купцы, обосновавшиеся в Калифорнии и на Аляске, по своей инициативе решили прийти на помощь индейцам. Их было мало, но они были русские, а за ними была Россия.
Появление у индейцев неожиданной помощи привело в замешательство некоторых белых союзников. Британцы настаивали на решительном штурме, французы побаивались, а немцы и голландцы, которые в войне с Россией не участвовали, вовсе не собирались ставить свои правительства в неудобное положение. В этой патовой ситуации произошло второе чудо. Батальон немцев, которому дали приказ уничтожить лагерь беженцев, взбунтовался и взял беззащитных людей под охрану. Начался разброд, фронт зашатался. Какие-то подразделения – в том числе и британской армии – покидали позиции, а иные переходили на сторону Союза. В образовавшиеся бреши вторгались отряды индейцев и казаков, внося еще большую сумятицу. В это время пришло повеление русского царя о принятии Индейского Союза в состав Российской Империи. Также просочились слухи, что к берегам Калифорнии направлен русский флот, а в Европе происходит передвижение войск.
Фронт распался. Белая армия поспешно откатывалась к своим базам, кто-то попадал в плен к индейцам и казакам, а кто-то переходил на их сторону. Теперь уже попытка бледнолицых закрепиться на рубеже Миссисипи потерпела неудачу. Фронт имел слишком большую протяженность, а индейцы слишком хорошо знали местность, чтобы можно было удержать их просачивание. Отступление временами превращалось в бегство. Но в конце концом командованию удалось восстановить дисциплину. При этом индейские отряды остановились на границе, которая была до войны, не преследую противника дальше. С одной стороны, это было опасно, поскольку в районах с плотным белым населением армия противника могла быстро вырасти в несколько раз. С другой стороны, индейцы понимали, что их победа достигнута не силой оружия, а устремленностью к человеческому взаимопониманию. Дав отпор агрессивной верхушке своих противников и еще чему-то большему, надчеловеческому, индейцы и русские хотели восстановить доверие народов друг другу, найти возможность сосуществования и совместного развития.
Народы колоний не могли не принять это жест доброй воли, при этом он выразил возмущение своим руководителям, втянувшим его в кровопролитную войну. Армия также была разочарована в своем генералитете. Поэтому вспыхнувшее восстание быстро увенчалось успехом. Сначала во Французской Америке, а затем и в Британской. На карте мира появились два новых государства, граничащих с Российской империей.
Вопрос о будущем Индейского Союза царь решил следующим образом: поскольку территория чрезвычайно удаленная, ей предоставлялись широкие права самоуправления, вводились только штатная должность генерал-губернатора и русский язык как официальный и преподаваемый в школах. Языковой вопрос еще был достаточно острым в многонациональной индейской семье, поэтому введение русского языка как государственного было воспринято как справедливое и перспективное решение. И через десяток лет уже можно было встретить на Великих равнинах как российских ученых, записывающих фольклор новых имперских районов, так и индейских детей, с удовольствием слушающих, как учитель в школе им читает сказки Пушкина.
* * *
Все участники мозгового штурма были под впечатлением развернувшейся перед ними панорамы альтернативной истории.
- Выходит, нам не хватило только одного человека, наделенного различением от Вседержителя, чтобы история пошла по другому пути? – вздохнула Диана-Тэйпа.
- Всегда не хватает только одного человека, наделенного различением от Вседержителя, - ответила Марина. – Потому, что если Бог действует через какого-то человека, то становится возможным все. Бог предупреждает всегда заранее, чтобы успеть пойти по наилучшему варианту. Его только надо услышать.
- Эх, нам бы его всегда слышать! – вздохнул Майлс Дайсон.
- И, конечно, люди должны все-таки услышать своего соплеменника. Потому, что часто бывает так, как говорил Иисус: «Нет пророка в своем отечестве». Библия полна такими примерами. Да и в другие времена у других народов часто пророков гнали и убивали.
- Так, выходит, что и у индейцев были свои провидцы, которые могли изменить ход истории? Просто мы их не заметили или не приняли?
- Конечно, были, - подтвердил Скайнет-Алексей. – Мы даже знаем имена провидцев и вождей, появившихся на поздних этапах трагедии и возглавивших сопротивление. Они до сих пор составляют гордость не только уцелевших индейцев, но и, как ни парадоксально - американцев. Например, Текумсе, вождь шауни, который в начале XIX века создал самую большую конфедерацию индейских племен для борьбы с бледнолицыми.
- Кстати! Обращу ваше внимание, - сказала девушка Пауни, что важную роль в объединении племён сыграл брат Текумсе, шаман Тенскватава, который стал проповедовать новое религиозное движение. Духовное учение Тенскватавы призывало к отказу от межплеменных войн и ограничению контактов с белыми людьми. То есть братья как раз представляли собой тандем духовного лидера, получившего различение от Всевышнего и вождя, обладающего организационным талантом, который сумел перенять у белых людей многие управленческие основы.
- Текумсе лично встречался несколько раз с президентом Гаррисоном и умело отстаивал интересы индейцев, - продолжал Скайнет-Алексей. - Кто знает, за кем бы оказался перевес сил, если бы к Текумсе присоединились представители Пяти цивилизованных племен, но, к сожалению, они переняли у белых и склонность к паразитизму, в частности, стали рабовладельцами. Они отказались присоединиться к сородичам, за что, конечно же, впоследствии поплатились. Для белых все индейцы были лишь помехой в освоении новых земель.
- В войне 1812 года, - продолжил Скайнет-Марина. - Индейская конфедерация грамотно выступила на стороне Британской империи против США, которые были, безусловно, большим злом для краснокожих. С помощью индейцев англичане взяли Детройт. Но после гибели Текумсе межплеменные разногласия взяли верх и союз распался.
- Эх, не хватило запаса устойчивости! – вздохнул Майлс Дайсон. – Чуть-чуть бы Текумсе побольше времени, чтобы у племен сформировалась привычка совместного решения вопросов.
- Да, путь создания Индейского государства, способного противостоять европейским завоевателям, не реализовался, - подтвердил Алексей. – Реализовался путь культурно-национальной, а главное - духовной автономии индейских племен, которые старались сохранить своеобразное восприятие мира своих предков, восприняв при этом лучшие черты белой цивилизации.
- Здесь надо вспомнить опыт Вильмы Манкиллер, - добавила Тэйпа. - Манкиллер стала первой женщиной-вождём индейцев чероки. В 1983 году она впервые была избрана на этот пост и за 10 лет очень много сделала для своего племени. При её правлении были созданы предприятия, которыми сейчас владеют индейские общины. Проведены электричество и вода. Численность этого племени увеличилась в три раза.
- К сожалению, не сохранились многие языки и культуры индейцев Северной Америки, но сохранилось и стало достоянием человечества главное, - сказала Марина.
- Что?
- Отношение индейцев к природе, к своей земле. Завоеватели, уничтожая индейцев, одновременно создавали в своей культуре и доносили до остального мира образ индейца –человека, живущего в согласии с природой. Мы в России ведь тоже выросли на фильмах об индейцах, в которых главных героев играл незабываемый Гойко Митич. И если в детстве мы обращали внимание на борьбу коренных жителей Америки за свою независимость и право жить на своей земле, то сейчас с возрастом мы все больше видим другое - образ жизни на земле. Для нас, горожан, он становится вызовом и желанной мечтой. И многое энтузиасты, создающие экологические поселения, вдохновлены именно образом жизни американских индейцев.
- Бог не искореняет праведность, - подвела итог Тарисса. – То, что должно было уцелеть в индейской культуре – уцелело для пользы всего мира. То, что было неправедно – исчезло. То же самое будет и с цивилизацией Запада.
- И России, - добавил Алексей. – Нам тоже есть от чего избавляться.