Новый Золотой век
Валерий Мирошников
Легенды и мифы доносят до нас сведения о Золотом веке, бывшем когда-то на Земле, когда правили (жили) на ней боги. Наука называет этих богов кроманьонцами и считает дикарями. Одно только не укладывается в дикарскую теорию. Культура кроманьонцев (ее наука отслеживает по красной охре, которой они пользовались как краской) вместе с их родами распространилась с Ближнего востока до Испании на западе и до Индии и Китая на востоке. Она шла несколькими волнами, отразилась от границ континента и повернула обратно, образуя сложные узоры интерференции. Но вот загадка - при этом культура оставалась единой на всех просторах Евразии и Северной Африки (и даже, похоже, Америки) на протяжении десятков тысяч лет. Единым был культ, единым язык, едиными были обычаи и основы хозяйства. Это возможно только при наличии тесных связей и сообщений на всем ареале обитания. Не будем гадать и строить гипотезы, как им это удавалось, важно то, что у этих ребят было планетарное мышление и у них не было конкурентов. Не было соответственно и войн, а занимались они созиданием. Им не скучно было без телевизоров и компьютеров – просто друг с другом, и им не за труд было сделать ребенку одежду, ушитую 10 тыс. бусинок – просто потому, что они детей обожали. Поэтому я буду звать наших древних предков богами, оставив название «кроманьонцы» науке.
Но что-то произошло 10 тыс. лет назад. Внешне наука это видит как смену канона культа Богини-матери. Если изначально она изображалась дородной матроной, то теперь стала стройной девушкой, приподнимающей свои груди, в общем достаточно близкой к сегодняшнему идеалу манекенщицы. Это для нас легко одну статуэтку в серванте заменить другой. Но для культуры, которая оставалась устойчивой на протяжении десятков тысяч лет, несмотря на все перемещения и при огромном разнообразии условий, такое изменение могло означать только одно – катастрофу. Золотой век кончился. Люди перестали быть богами/созидателями. А как только созиданию (и материальному, и созиданию отношений) перестает уделяться достаточно внимания - наступает дефицит. Люди стали конкурентами в борьбе за ресурсы – питание, одежду, оружие, женщин. Единая культура распалась и наступила эпоха иерархически устроенных государств. Мифы и легенды описывают его как Серебряный и Железный века – эпоху полубогов, которые потом измельчали до героев. Этой эпохе с удовольствием уделяет внимание Голливуд, но нас интересует не столько сама история, сколько изменение в сознании, которое было первопричиной. А отразилось оно в сказках.
Сказки Золотого века легко узнать – в них нет конфликта, а есть созидание. Такова Курочка Ряба, которая фактически есть миф о творении мира из золотого яйца (в Индии сохранился миф о Брахме, расколовшем золотое яйцо и создавшем из его половинок Небо и Землю). Такова Репка, описывающая структуру коллективного действия. Таков Колобок – солярный миф, описывающий движение Солнца по небу – для чего-то нашим предкам было это надо. Таких сказок немного (десять тысяч лет прошло), и они узнаются также по неизменным действующим лицам – Дед (Единый, Дух творения) и Баба (воплощающее начало, индоевропейское bha – это и свет, и слово, и источник).
Сказки Серебряного и Железного веков совсем другие. В них появляется конфликт, приключение, путешествие – появляется герой. Иван-царевич, богатырь, воин. Он защитник, спаситель, он получает награду и любовь прекрасной девицы – той самой, поддерживающей груди ладонями. Всего этого в сказках Золотого века просто не могло быть. Тогда не с кем и незачем было конфликтовать. Не было конкурентов. Некуда было путешествовать. То есть передвижения, конечно, фактически были, но везде человека-бога встречала та же культура, тот же язык, тот же народ. Эти перемещения – не смена впечатлений, не приключение, не скитания по чужбине, а поход в гости, к своим, к родичам. Вся планета была домом. Но перестала, появились чужие, враги, а вместе с ними опасности, приключения, победы. Появилось зло. Свобода творца – целостного и самодостаточного – сменилась необходимостью победы, ведь герой – не творец, чтобы жить, ему нужно добывать-захватывать ресурсы. Он не целостен и не самодостаточен. Необходимость, по-беда и зло – это все одна цепочка.
Особняком среди сказок Серебряного века стоят сказки о Дураке. Он не герой, ему просто везет. Он не добивается победы, он даже уклоняется от нее (уже получив на лоб печать перстня царевны, Дурак обматывает его тряпкой и садится на царском пиру за печкой). Дурак – это осколок Золотого века в условиях Серебряного. Это бог, это творец (вот чего он на печи лежал – мыслью создавал канву будущего успеха), но вынужден соответствовать условиям – проходить испытания, побеждать (хоть и по-дурацки), завоевывать свое счастье и даже царство, которое ему не нужно. Дурак для нас важен как переходный этап от Золотого века к Серебряному, потому что нам, Добрым Сказочникам, предстоит пройти обратный путь.
Кому, зачем и как удалось внедрить в сознание людей вирус нецелостности (самости, зла) – тема важная и интересная, но требующая отдельного разговора. Отмечу только саму темную гениальность структуры вируса – конфликт и победу умело сочетали в нашем сознании с праздником (торжеством), с пищей (пир) и богатством, с продолжением рода (освобожденная девушка становится женой освободителя). Мотивировали по всем статьям. Это крепкий орешек, недаром 10 тыс. лет человечество не может его раскусить.
Сейчас, в момент создания Профсоюза Добрых Сказочников, нам важно определить направление своего движения. А оно таково: от Железного века – к Золотому. От образа героя – к образу творца. От конфликта и победы – к созиданию. Это легко сказать, но это потребует новых (старых) средств выражения. Новых сюжетов, а возможно даже избавления от сюжетности, как таковой. Ведь гимны, оды и славы Золотого века прекрасно обходились без сюжета в нашем понимании (во всяком случае, без стрельбы и чемодана долларов). Нового языка, который десять тысяч лет терял свои богатства – падежи, склонения, временные формы, компенсируя это раздуванием бытового, торгового, научного и военного лексиконов. Новых образов. Шутка сказать, с позиций человека, для которого уже и герой кажется чем-то запредельно-улетным, создать привлекательный или хотя бы понятный образ бога (творца). Вот где нам Дурак пригодится. Он дает богатые возможности с неожиданной точки зрения взглянуть на нашу действительность - с удивлением и юмором. Со смехом освобождения от сковывающих стереотипов. Нам понадобится и новое понимание красоты, переход от «красоты» соблазна к красоте плодородия и жизни. Возрождение исконного образа Женщины, матери и богини.
Движение в сторону Золотого века, века Добра и созидания – не прихоть Добрых Сказочников. Это единственный шанс человечества. Потому что общество Золотого века было устойчивым на протяжении десятков тысяч лет. Общество Железного века по данным науки периодически создавало экологические катастрофы, следствием которых и стали появившиеся на Земле пустыни. Но такого глобального опустошения, которое принес индустриальный век, в истории не было. Поэтому путь один – возрождение ценностей и общества Золотого века.
А теперь, как всегда, сказка.
Банкир-девственник
Одному мальчику повезло – мама его вышла замуж за банкира. Отчим мальчика – господин, нет, лучше сказать господинище Никодим Кузькин был сказочно богат, являясь фактически единоличным владельцем «КрутоБанка». Но мальчика невзлюбил и вскоре отправил жить в деревню к бабушке. И даже маме запрещал навещать его, и денег на пропитание и одежду не посылал, а когда у них родился свой ребенок, то и маме стало не до сына.
«Андрюша, приехать не могу, улетаем в Канны», - вот по таким sms он и помнил маму.
Так и рос мальчик на бабушкиных овощах да на сказках. А сказки он любил и всегда просил бабушку
- Расскажи про Царевну Несмеяну!
- Хорошо, - говорила бабушка и начинала.
Был у хозяина работник. Проработал он год, наступила пора расчет держать. Хозяин был им доволен, поэтому выставил на стол мешок с деньгами – долларами, юанями, евро, йенами - а сам за дверь: «Бери, сколько заработал!» А работник думает: «Как бы лишнего не взять!» И взял одну монетку - рубль, да и тот обронил, когда у колодца наклонился воды напиться. Погоревал работник, да делать нечего, и нанялся он работать еще один год…
Постойте-постойте, скажете Вы, а при чем тут везение-то? Ну, если вам мало того, что у ребенка была здоровая пища… По взгляду вижу - мало. Если вам мало, что телевизора Андрюша в глаза не видел, а как подрос - перечитал книги, которых у бабушки было - три стены… Тоже мало. Тогда добавлю, что в тот день, когда вся семья банкира исчезла вместе с "Боингом" в Индийском океане, мальчика с ними не было.
Погоревал мальчик, погоревал, но как-то дальше жить надо. А жизнь его круто переменилась, потому что теперь уже он – Андрей Никодимович Кузькин - оказался владельцем того самого «КрутоБанка». Свалившееся на него внезапно наследство сделало его излишне популярным в банкирских и прочих деловых кругах. Как мухи кружились вокруг него агенты, менеджеры, продюсеры, директора и председатели. Один предлагает долю, другой просит отсрочки, третий обещает 300% годовых. От этого жужжания голова у юноши заболела и пошла кругом. Думал он хоть немного прийти в себя в своем новом доме – нет, лучше сказать, особняке - на Рублевке, где они поселились с бабушкой.
- Бабушка, а расскажи мне опять про Царевну Несмеяну.
- Да уж тебе 17 лет, внучек, тебе о девушках пора думать, а не о сказках.
- Расскажи, бабушка. От сказок покойней на душе, и мудрость я в них большую чувствую.
- Хорошо, внучек.
И на второй год – опять та же история. На третий год еще усерднее принялся работник трудиться. И сено накосит, и колорадских жуков оберет, и комбайн починит. Поглядишь: у кого хлеб сохнет, желтеет, а у его хозяина все бутеет; у кого картошку из травы не видать, а у его хозяина – с куста ведро набрать можно. Хозяин разумел, кого благодарить, кому спасибо говорить. Кончился срок, он мешок денег на стол: «Бери, работничек, сколько душа хочет; твой труд, твоя и деньга!», а сам вышел вон. Берет работник опять одну денежку, идет к колодезю воды испить — глядь: последняя деньга цела, и прежние две наверх выплыли. Подобрал он их, догадался, что бог его за труды наградил; обрадовался и думает: «Пора мне бел свет поглядеть, людей распознать!»
Но и дома вытащил парня из уединения заявившийся якобы с визитом вежливости сосед:
- Вадим Иванович Околесин, партнер вашего покойного отца, - с избыточным радушием представился он, - а это дочка моя, Альбина.
Обрадовался Андрей, что хоть кто-то к нему не по делу зашел, и разговорился с соседями, поделился с ним своими горестями:
- Совестно мне, что я с наших заемщиков процент беру. С лихвой долги возвращаю. А лихва-то от слова лихо, лишение. Миллионы людей работают, чтобы мне деньги принести, а сами еле концы с концами сводят. Стыдно это.
- Глубоко ты копать взялся. Тут тебе я не советчик, - сказал Околесин. - А езжай-ка ты за границу, поучись в Сорбонне, где Альбинка моя учится, - тут он подмигнул дочери. - И ей не скучно будет, и тебе наука.
- Да на кого же я банк оставлю?
- Займусь я твоим банком, не беспокойся.
Ушли Околесины, а Андрей с бабушкой поделился планами учиться поехать.
- Учиться – это хорошо, - сказала бабушка, - а вот Околесину ты не верь. Взгляд у него холодный.
- Да ладно ты, бабушка! – отмахнулся парень. – Нормальный он дядька, с банком мне обещал помочь.
- Век бы его не видеть с помощью его и дочкой.
Пошел работник, куда глаза глядят. Песни поет да валютой позвякивает. Идет он полем, бежит мышь: «Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сама пригожусь!» Дал ей рубль. Вот на что, скажи, живности деньги? Но раз надо, то надо. Идет дальше лесом, ползет жук: «Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сам пригожусь!» Дал и ему рубль. Если уж жук человечьим языком заговорил, значит, очень ему этот рубль нужен. Поплыл дальше рекой, встрелся сом: «Ковалек, дорогой куманек! Дай денежку; я тебе сам пригожусь!» Он и тому не отказал, последний рублик отдал. Инвестировал в рыбьи обещания. И вот пришел в город - а там людей, а там дверей! Реклама глаза слепит, из магазинов музыка гремит, КАМАЗы рычат. Загляделся, завертелся работник на все стороны, куда идти — не знает. Потому что все вокруг платное, а у него все три рубля под честное слово вложены, и когда от них прибыль будет, неизвестно.
А в городе том жила Царевна Несмеяна.
Бабка, между прочим, права оказалась. Пока Андрей за границей был, Околесин такую заваруху устроил, что давно в государстве не было. Знал он, что недолго ему хозяйничать, потому и торопился. За каждый выданный рубль с должников по два да по три требовал, да еще штрафовал за опоздание, за преждевременный платеж, за отсутствие улыбки на лице, за жалобу в прокуратуру. Тех, кто расплатиться не мог - из квартир выселял вместе с детьми малыми. А еще говорят, что принуждал людей органы продавать, чтобы с банком расплатиться. Но этого я сам не видел, утверждать не буду. До того дошло, что народ на улицу вышел, но об этом рассказ у нас впереди.
Дочка его Альбина тоже еще та птица оказалась. Задумала она (не без папиного влияния) парня на себе женить да через то всем богатством завладеть, и еще по дороге в Сорбонну соблазнить пыталась.
- Обними меня! Да смелей! Что ты как девственник себя ведешь!
- Не надо. У меня где-то половинка есть.
- Она что, тебя видит?
- Но видит, но чувствует.
- То ли сказок начитался, толи сам такой дурак?
- Дурак, наверно. И девственник тоже.
Так и остался парень девственником. А сосредоточился на учебе – хотелось ему правильно управлять своим богатством, чтобы оно пользу приносило стране и людям.
- Как так? – спрашивал он у преподавателя в Гарварде. – Садовник растит яблоки, хлебороб - пшеницу, каменщик строит дома – они приносят пользу людям, а денег у них нет. А я, банкир, хлеб не ращу, домов не строю – почему все деньги ко мне идут?
- Просто одному везет, а другому – нет, – ответил профессор.
- Но почему всегда везет именно банкиру? – воскликнул Андрей.
- А кому же должно везти? – удивился профессор.
«Странная какая-то наука, - подумал Андрей. – И не удивительно, что она кризис предсказать не может».
И бросил учиться, решил на практике премудрость осваивать.
Вернулся он домой, а дома – реально революция. Возле офиса банка – палаточный городок, демонстранты с мегафонами. Плакаты: «КрутоБанк – СпрутоБанк», «Кузькин – зверь, ему – не верь!», «Дверями в банке – не удержишь танки!», «Рябчиков жуй и глодай ананас – Кузькина пробил назначенный час». А одна девушка взобралась на бронетранспортер и размахивала плакатом «Кузькину – кузькину мать!». Лимузин уже проехал мимо, а ее лицо все стояло перед Андреем – раскрасневшееся и с метающимися на ветру длинными светлыми волосами.
В высоком терему, на 37 этаже Останкинской телебашни жила Царевна Несмеяна. Была она красавица из красавиц, и жилось ей привольно да роскошно. Батюшка царь любое желание ее исполнить старался, все дочке обеспечить, чего душа пожелает. И IPhone последней модели, и бассейн с джакузи, и собаку, которую в спичечный коробок вместить можно. А только улыбки царевны никто никогда не видел, словно сердце ее ничему не радовалось.
Горько было царю-отцу глядеть на печальную дочь. Открывает он свои царские палаты для всех, кто пожелает быть его гостем и выпускает официальное коммюнике: «Кому удастся развеселить Несмеяну-царевну;, тому она будет женою. А в приданное – полцарства и 49% акций «Газпрома».
- Нет, что-то одно можно делать – или залог отобрать, или кредит вернуть! Уж этому меня в Гарварде выучили! – горячился Андрей, а Околесин бубнил свое:
- Это у них на Западе «или-или», а у нас и залог забрать можно, и долг получить. Да еще и штраф наложить и морду набить. У нас же сила – милиция, суд, прокуратура.
- Из-за вашей жадности матери детей уже не Бабой-ягой пугают, а мной, Андреем Кузькиным. Вот придет Кузькин, из дома выгонит, узнаешь кузькину мать!
Отправил Андрей Околесина подальше – видеть его не мог – и сказал бабушке:
- А ведь ты меня предупреждала!
- Сетовать поздно уже, думать надо, как дело поправить! – говорит бабушка.
- А как его поправишь? – сокрушается Андрей.
А бабушка кивнула на монитор службы безопасности, где народ бузит, и говорит:
- С народом говорить надо. Глас народа – глас Божий!
А на экране светловолосую девушку с плакатом «Кузькину – кузькину мать!» полиция стащила с бронетранспортера и волокла в кутузку. Девушка отбивалась и яростно что-то выкрикивала.
- Остановите все это! – приказал Андрей начальнику охраны. – Скажите народу, что я сейчас выйду.
Народ встретил Андрея угрюмым молчанием. Светловолосая девушка, которую все еще держали полицейские, стояла впереди всех.
Андрей сказал полицейским:
- Отпустите ее! – миновал цепь кордона и вошел прямо в народное море, которое сомкнулось у него за спиной. Он взобрался на ступеньку бронетранспортера и повернулся к народу, заметил краем глаза светловолосую девушку, и сказал:
- Глас народа – глас Божий! Простите меня, люди, и прости меня Всевышний! Много бед вам пришлось претерпеть, потому что не управился я со своим хозяйством да со своими людьми.
- Да уж! – зашумел народ.
- Из квартиры выселили! В дом престарелых сдали! – запричитала старушка.
- Штрафы наложат, а потом штраф на неуплату штрафа! И конца ведь и края нет! – возмущался детина в джинсовке.
- Давайте так! – остановил поток жалоб Андрей. – Вот у вас есть активист, - он показал на детину. – Все свои претензии записывайте и сдавайте ему, я лично разбираться буду!
- Обещанья одни! – заворчал кто-то.
- Дайте мне два месяца сроку, и встречаемся все на этом месте! – сказал Андрей. – Договорились? Вот и хорошо. Но, люди! Народ! Есть у меня к вам другое дело! Мне ваш совет нужен!
- Говори! У нас советы бесплатные!
- Вы говорите, что банкиры - лихоимцы и ростовщики, наживаются на процентах и пенях. А я с вами и спорить не буду. Но это ведь на каждого личного лихоимство. Вся наша финансовая система плодит бездельников-паразитов. И я хочу сделать по другому, но никто не знает, как это сделать? Я учился в Гарварде и Сорбонне, я спрашивал зарубежных профессоров, Нобелевских лауреатов - может ли быть финансовая система другой? Ничего они мне не ответили. Я вас спрашиваю: может ли банк служить народу, а не наживаться на нем?
- Может!
Андрей оглянулся. А светловолосая девушка повторила:
- Может!
- Давайте, на примере, - продолжил Андрей. - Вот вы где учитесь? Ведь студентка, я угадал?
- Угадали. В кондитерской академии на леденцовом факультете, - ответила девушка.
- Допустим, вы решили наладить выпуск леденцовых петушков. Но вам нужны средства на приобретение оборудование, сырья, на рекламу. Где вы можете их взять, кроме как в банке? И как вам может дать деньги банк, кроме как под процент?
Народ ждал ответа также напряженно, как сам Андрей. Но девушку эта задача не смутила:
- Банк должен стать соучредителем предприятия и получать не процент, а прибыль от производства - отчеканила девушка. – От производства, понимаете? Дело надо делать, а не в кабалу людей вгонять!
Андрей вдруг почувствовал, что вот это он искал всю жизнь! Он даже не мог понять сразу – относится ли это чувство к словам девушки или к ней самой.
- А вы хотите опробовать свою идею на практике?
Только по 1-му каналу выпустили царское коммюнике, как закипел народ у царских ворот! Со всех сторон едут, идут, ковыляют, ползут - и царевичи, и королевичи, и бояре, и циркачи-клоуны, и приколисты из «Камеди-клаб». КВН в полном составе прибыл, и даже ржач-портал Ржу_ни_магу.Ру оптоволоконную линию протянул. Начались пиры, полились меды. Петросян анекдот пересказывает, на политику намекает, сам смеется, никто не смеется. Жириновский на всю страну чушь несет, все смеются, он не смеется. А царевна глядит на это все – и грустно ей, и плакать хочется. А все ждет чего-то и в окно глядит.
- А вы хотите опробовать свою идею на практике? – сказал Андрей.
- Как? – спросила девушка.
- Ну, давайте вместе сделаем производство леденцовых петушков или что вам больше нравится, и будем делом заниматься, как вы и хотели, – продолжал банкир.
- Давай, девка! Смелей! – зашумел народ.- Не только для себя, для страны эксперимент сделаешь!
Девушка сперва задумалась, оценивая свои силы, а потом решительно кивнула:
- Мне нравятся петушки. Только делать мы их будем не из леденцов – это здоровью вредно, а из патоки с орехами.
- Молодец! – зашумел народ. – Умница!
- Договорились, - сказал Андрей.
- Договорились! – сказала девушка и протянула Андрею руку.
Он машинально взял ее и только потом понял, что это не рука бизнесмена и партнера по банковским операциям, а тонкая, нежная девичья рука. Он почувствовал, что лицо его заливает краской. Чтобы скрыть смущение, Андрей быстро отвернулся и сказал:
- Через два месяца приходите с проектом. Чтобы я тут успел все разгрести! – Андрей поймал себя на том, что тяжесть последних дней куда-то ушла, и он… улыбается. – Спасибо, люди! – крикнул он во всю глотку. – Приходите через два месяца!
- Ну, если петушками угостишь! – пробасил кто-то, а все рассмеялись, расходясь.
Девушка тоже сворачивала плакат, собираясь домой.
- Погодите! – остановил ее Андрей.
- Что? – вполоборота девушка была еще прекраснее, от нее было невозможно оторвать глаз, как трудно бывает отвести взгляд от уходящего солнца.
Преодолев сухость, в горле Андрей сипло сказал:
- А как вас зовут?
- Лена, - серьезно ответила девушка.
- А меня…
- Я знаю, - она улыбнулась и развернула плакат с его фотографией и надписью: «Кузькину – кузькину мать!»
- Ну да! – почесал затылок Андрей, и они рассмеялись.
Работник в городе совсем заблудился, вертится во все стороны, куда идти — не знает. А перед ним стоят царские палаты, сребром-золотом убраты, у ворот циркачи обезьянок на задних лапках водят, во всех окнах – то частушки голосят, то рожи корчат. И в одном только окне Несмеяна-царевна сидит и прямо на него глядит. Куда деваться? Затуманилось у парня в глазах, закружилась голова, и упал он прямо в грязь. Если знает кто – вот откуда взялась грязь на Дворцовой площади, где каждые полчаса асфальт шампунем моют? С собой принес, что ли?
Все-таки народ у нас отходчивый. Посмеялись и разошлись. А проблемы Андрей, действительно, уладил, перед многими даже лично извинился, а детям всем в школу помогли собраться – портфели и книжки подарили.
Два месяца как один день промелькнули в делах и заботах, но не забывал Андрей светловолосую девушку и ее петушки, с замиранием сердца ждал новой встречи. И она хорошо подготовилась – и прическу новую сделала, и в платье очень элегантное приоделась. Но это то, что Андрей сначала увидел. А когда развернул проект, понял, что дело сладится. Делать петушковую фабрику ему понравилось куда больше, чем проводить банковские операции. Они вместе с Леной носились по городу, подыскивая помещение, подбирая оборудование, проводя сертификацию продукции.
Эти три месяца Андрей был откровенно счастлив, хотя и немного боялся того, что вот-вот дела кончатся, и пути у них с Леной разойдутся. Но у Лены идей было столько, что дела кончаться не собирались. Кроме петушков, они вскоре освоили производство соков из натуральной морковки и яблок, а также печатали книги сказок под брэндом «Профсоюз Добрых Сказочников». Баланс по производственному направлению компании они считали отдельно, чтобы не путать чистые, честные деньги с ростовщической лихвой. И прибыль поэтому получали хорошую – им везло на честных поставщиков и партнеров.
Андрей уже не представлял себе жизни без этой замечательной девушки, без ее улыбки, без ее энергии. И она оценила его чистую душу и смотрела на банкира теперь совсем другими глазами. Иногда он перехватывал ее взгляд, и она торопливо отводила глаза и переводила разговор на другую тему.
- А давай устроим праздник!
- Какой праздник?
- Для детей и их родителей! Всем представим наши лучшие в мире инновационные петушки.
- А это идея!
И устроили они такой праздник, какого свет еще не видывал. На площади циркачи обезьянок на задних лапках водят, в одном углу - частушки раздаются, в другом – Жириновский с Петросяном на поясах борются. Президент пришел, спросил:
- А у вас только петушки, или медведи тоже есть?
Нашли ему медведя и рассказали о новой финансовой системе.
А больше всех детишки были рады – столько интересного, ни в каком телевизоре такого не увидишь.
- Смотри, кукольный театр! Представление показывают.
- А кто это там в башне сидит?
- Эх, малявка, ничего не знаешь. Это же Царевна Несмеяна!
Смотрит Царевна Несмеяна в окно, а на площади работник сидит в грязи, а сам на нее смотрит. Рот открыл, глазами хлопает. Весело Царевне стало и тепло на душе, потому что впервые нашелся человек, который во всем мире только ее одну видит. Отчего-то смеяться хотелось, но неудобно было – все-таки человек в грязь упал, весь перепачкался. Откуда ни возьмись сом с большим усом, за ним жучок-старичок, мышка-стрижка; все прибежали. Ухаживают, ублаживают: мышка платьице снимает, жук сапожки очищает, сом мух отгоняет. Глядела, глядела на их услуги Несмеяна-царевна да и засмеялась. «Кто, кто развеселил мою дочь?» — спрашивает царь. Жириновский первый кричит: «Я, однозначно!»; Петросян: «Я! Я! Это мой анекдот до нее дошел!».— «Нет! — сказала Несмеяна-царевна.— Вон этот человек!» — и указала на работника. А сом, жучок да и мышка уж работника приодели, умыли и причесали, так что стал он перед царским лицом молодец-молодцом! Царь свое царское слово сдержал; что обещал, то и даровал.
Однажды вечером Андрей набрался смелости и впервые заговорил с Леной не о делах:
- Ты такая боевая и… красивая, но у тебя нет… - он замялся, но Лена пришла ему на помощь:
- Парня?
- Да.
- Да, у меня нет парня. Потому, что я жду своего единственного. Я душой чувствую, что он есть на свете, он во сне со мной говорит.
- А из себя он какой, ты не видела?
- Он самый лучший. И… - теперь девушка запнулась, подбирая слова для деликатной темы.
- И что? – в ожидании замер Андрей.
- Я хочу, чтобы мои дети на него были похожи.
- И я бы хотел, чтобы мои дети были тебя похожи! – Андрей думал, что он это произнес лишь в мыслях и вдруг услышал, как эти слова говорит. Он опешил и смутился.
А Лена просияла:
- Вот ты и проговорился! – девушка обняла парня и поцеловала. А потом призналась. – Ты с первой нашей встречи полюбился мне. Ты – не такой как все! Ты – мой единственный! Это тебя я всю жизнь ждала!
Стало так легко, словно эти слова подняли Андрея в воздух. Секунду назад он еще был на земле один и только надеялся на счастье, а вот они уже вместе и вместе навсегда.
- Ты мой самый сладкий, самый… инновационный Петушок! – смеялась она.
Сейчас было совершенно безразлично, что говорить. Можно было болтать любые глупости - они все равно говорили о Любви.
- Сама ты… кузькина мать! – рассмеялся в ответ Андрей.
- Почему? – ждала расшифровки Лена и тут же вспомнила, с каким плакатом она вышла на митинг. - «Кузькину – кузькину мать!» - рассмеялась она. – Вот видишь, какая кузькина мать тебе досталась!
- Самая лучшая, самая красивая, самая любимая! – подтвердил Андрей.
Им было так хорошо стоять и смотреть из окна созданного ими цеха на пылающий, как их любовь, закат. И знать, что завтра будет рассвет, такой же прекрасный, и что в их жизни будет еще много-много общих рассветов и закатов. Выключился электромотор конвейера, наступила тишина, сладкая предвестница ночи.
Через месяц они сыграли свадьбу.
- Согласна ли ты, Царевна Несмеяна, взять в мужья Честного Работника и прожить с ним всю жизнь - и в горе, и в радости? – спросил Благодатный Хозяин.
- Я уже за двоих нагоревала! Теперь у нас в жизни будет только радость и веселье! Я согласна! – ответила Царевна.
- Согласен ли ты, Честный Работник, взять в жены Царевну и прожить с ней всю жизнь в любви и согласии?
- Сам Бог привел меня к тебе, душа моя! Ни трудов, ни сил не пожалею, чтобы была ты счастлива! И детки наши чтоб счастливы были! Я согласен!
- Объявляю вас мужем и женой! – провозгласил Благодатный Хозяин и подмигнул Царевне. – А хорошего я тебе мужа вырастил?
- Спасибо тебе, мой Бог!
А как дело приспело к свадьбе - устроил царь пир на весь мир. Пироги подводами привозили, блинов стопки до потолка доставали, меда да сбитня – только что не по колено было. Ох, погулял народ, отвлекся от забот насущных. Пел да плясал. Веселился да желал счастья молодым, совета да любви да детишек побольше и поразумней.
Только Альбина – дочка Околесина – не радовалась, а завидовала, что какая-то провинциалка увела у нее из-под носа все богатство. Да и старший Околесин был недоволен, что его удалили от дел. И затеяли они разрушить счастливую семью. А тут еще Андрей решил весь бизнес перевести на новые рельсы, чтобы паразитизм не плодить, а все чтоб делом занимались. Это совсем разозлило Околесиных. Решили они опорочить Лену, оклеветать ее, чтобы Андрей от нее отвернулся. Искали компромат у нее на родине в Чистополе, и по общаге прошлись Кондитерской академии – но ничего не нашли: По ресторанам Лена не шаталась, книги любила, училась хорошо, увлекалась спелеологией. Решили тогда с помощью Photoshop сделать неприличную фотографию, будто бы снятую в одном из ночных клубов. Но потом посмотрели, что получилось, и сами плюнули:
- Все равно не поверит!
И бросили эту затею.
А Лена тем временем уже ждала ребеночка и новая идея к ней пришла:
- Не хочу, - говорит, - чтобы наш сыночек появился на свет в этом душном городе?
- Какой же он душный? – удивлялся Андрей. - У нас же кондиционер!
- Не спорь! – говорили Лена. – Ты же знаешь, что у беременной женщины вкус обостряется. То одного ей захочется, то другого – лишь бы ребеночку лучше было. Так же и с воздухом. Не чувствую я в нем жизни. И в воде не чувствую.
- Хорошо – согласился Андрей. – Переедем в загородный дом.
- Чтобы жить рядом с Околесиными?
- Ты права. Мы построим новый дом на новом месте. А соседей…
- А соседями возьмем наших ребят и девчат из цеха петушкового! – предложила Лена. - Они все молодые, веселые. Половина уже переженились между собой. И мы с ними подружились, пока цех запускали.
-А что, это мысль! – обрадовался Андрей.
И позвали они в соседи всех работников предприятия, кто захотел жить на природе. Даже электричку у РЖД арендовали, чтобы всем дружно на работу ездить. Правда, у молодых денег мало, дом не на что строить – но у Лены с Андреем и на это рецепт есть: выдало предприятие безпроцентную ссуду на обустройство, а отдавать постановили не деньгами, а излишками продуктов, что на собственных участках выращивали. Они без химикатов, и зарубежные партнеры за них дорогую цену обещали.
Знакомые банкиры на этот проект кривили физиономии и говорили Андрею:
- Ну, допустим, проценты твои пролетарии огурцами отдать смогут, но основной долг морковкой не вернешь.
Смеялся Андрей:
- Их основной долг – не деньги отдать, а красоту на земле создать. Которой, кстати, моя любимая наслаждаться каждый день будет.
- Ну, делай, как знаешь.
Так они и сделали. Все успели. Только встал новый дом на опушке леса, так и Лена родила мальчика. Мальчик такой красивый получился, нос и ротик – мамины, а глаза – от папы, умные, чистые, голубые, как небо. Родители на него наглядеться не могут. Бабушка души в нем не чает. И вообще как-то весело жизнь в поселке потекла – то свадьбы, то крестины, то святки, то дни рождения.
Даже и банкиры позавидовали и пришли на праздник как-то всей гурьбой, даже и Околесин с дочкой.
- А можно, - говорят, - и мы тут с вами рядом на краюшке поселимся? Мы тоже весело да дружно жить хотим.
А Андрей смеется:
- Хотите, так свои поселки создавайте. Деньги у вас есть, сотрудников тоже предостаточно – вот и живите дружно банками, фирмами, акционерными обществами, кооперативами. Так в России и жизнь счастливая пойдет. И всех делов, господа банкиры!
И я там был, мед-пиво пил. По усам текло да в рот не попало! Ну, а мне до того и дела мало – лишь бы сказка в душу запала!
Оценить сказку