Линия Огня

Сказка об источнике ненависти и возвращении Любви

У девушки не было ног.

Хотя сначала у нее ноги были. Красивые, стройные, которым завидовали подруги и на которые заглядывались юноши. Эти ноги любили танцевать, бегать по лесным тропинкам, стоять на речном песке, на который лениво накатывались теплые мягкие волны.

А потом ноги оторвало. Из-за того, что в земле появилось зло, и земля стала взрываться от ненависти.

Земля в начале тоже была другой – черной, но доброй и мягкой. Влажной. Она рождала траву, деревья и хлеб. Носила людей и животных. Из нее добывали уголь и руду, чтобы делать сталь. Люди копали все глубже и глубже, но земля терпела. Потому, что люди были дети земли.

И еще потому, что над землей было небо. Небо простиралось далеко-далеко, насколько хватало взгляда и было голубым и ласковым. Оно тоже любило людей, несмотря на всю их несмышленость, и молчаливо просило землю быть терпеливей.

Но небо тоже изменилось. Оно раскололось, и с него на землю посыпались огонь и железо. Железо ранило землю и наполняло её ненавистью, а огонь опалял поверхность и делал твердой, как камень, и неспособной рождать жизнь. Такая земля и начала взрываться.

Теперь, когда у девушки не стало ног, она сидела в инвалидной коляске у окна в своем высотном доме и не могла спуститься вниз и выйти наружу. Да и не хотела. Не хотела она ходить по такой земле – начиненной ржавым железом ненависти, под таким небом – изливающим гнев и боль. Может, и хорошо, что у нее ног больше не было.

- Надя, ты так все и сидишь у окна? Это опасно!

Пришла подруга девушки – Вера. Она чаще других заходила к Надежде. И Надежда даже залюбовалась её молодостью, свежестью, хотя и опаленной невзгодами (что подчеркивали черные волосы), но такой живой.

- Как дела в отряде? –спросила Надежда запекшимися от жажды губами.

Вера из принесенной с собой пятилитровой бутыли быстро налила стакан для Надежды и, наблюдая, как та пьет, рассказывала:

- Продолжаем очищать землю. Но сколько же всего в нее попадало за тысячелетия – токсины, болезнетворные бактерии, неразлагающиеся отходы. А теперь еще огонь и железо. Это все не дает земле быть живой, рождать жизнь. Но самое страшное – это ненависть. Её не выведешь ничем – ни химией, ни излучением. Вообще ничем.

- Сначала была ненависть, - сказала Надежда, напившись. - А потом уже пошли токсины, микробы и вирусы и все прочее. – и девушка заплакала. - Почему я не могу быть с вами? За что меня наказали земля и небо? Чем я не такая? В чем виновата?

- Я думаю, что ты не виновата! – убежденно сказала Вера. – Наоборот, тебе дарована другая возможность. Возможность быть другой!

- А с ногами я не могла быть другой?! – вспылила Надежда.

- Возможно, не могла! – тихо сказала Вера. – Никто из нас не мог. Много ребят и девушек очищают землю, но никто не знает, как избавиться от ненависти. Ты теперь не такая, как мы. Ты узнаешь!

- Я? – задумалась Надежда.

- А еще я слышала, что приедут врачи издалека. Они смогут сделать тебе протезы. Ты сможешь ходить. Сейчас умеют такие протезы делать – не отличишь от ноги. Управляемые мозгом. Прямо волшебство.

- Волшебство… - повторила Надежда. – Спасибо тебе, Верочка! Что меня не забываешь!

Ноги болели. Их не было, но мозг воспринимал сигналы из оборванных нервов и воображал, что болит пятка или большой палец, голень или охватывает огнем все сразу. От этой боли ничего не помогало, нельзя было приложить компресс к несуществующей ноге или сделать укол обезболивающего. Хотя лекарства были, но отчего-то не помогали – от них немела культя выше колена, но боль оставалась.

- Болит? – сочувствовала Вера. – Так странно. Воображаемая боль.

- Я научилась подавлять её воображением. Представляю, что нога есть. И что я её глажу, прикладываю холод. Помогает немного.

Когда подруга ушла, Надежда все вспоминала её слова, что увечье на самом деле открывает возможности.

«В самом деле, что бы я делала, если бы у меня были ноги? Бегала бы на танцы, целовалась с парнями. Пусть даже вместе с отрядом очищала бы землю от железа и непотребства. Как все. А что я могу сейчас такого, чего не могла раньше? Думать! Я могу думать! Что у меня есть такого, чего нет у ребят из отряда? Время! У меня есть время!».

Так что же это за ненависть, что пропитывает землю, затмевает небо, людей делает безжалостными? Откуда она взялась? Кто её сотворил?

«Эх, побежать бы туда – на Линию Огня, где самые смелые противостоят натиску ненависти. Побежать и все самой увидеть! Может, тогда удастся понять?»

В порыве девушка вскочила. И удивилась, как же это она стоит без ног? Она оглянулась и увидела себя, сидящую в коляске – с закрытыми глазами словно во сне. Да, это была она – русые волосы, знакомые тонкие черты лица, точеные руки, обводы тела, которыми столько раз любовалась в зеркале.

«Это – Надежда. Но тогда кто же я?» - удивилась девушка.

И тут же снова оказалась в коляске - полуспящей, с едва приоткрытыми глазами, а перед ней никого не было. Или был кто-то? Какой-то неясный силуэт, даже больше воспоминание.

Раз – и она снова оказалась стоящей неподалеку и разглядывающей свое спящее тело. На этот раз девушка не удивилась, а решилась посмотреть в окно.

За окном раскинулся город. Это был русский город, в котором каждый камень, каждое здание дышали историей труда, горя, преодоления, битвы, победы. Город был наполнен русским духом. Именно поэтому на него с небес низвергалось зло, опаляя землю и души. Зло окружало город Линией Огня. Или город защищался от зла Линией Огня.

И снова почувствовала Надежда, что это испытание дано городу не потому, что он виноват, а потому, что ему доверено. Что другие города и страны, быть может, и не выдержали бы такой натиск зла. Могли ожесточиться и в ответ возненавидеть и стать еще одной стороной зла. А её город выстоит, и она выстоит.

Надежда сделала робкий шаг ближе к окну. Но получился не шаг, а перемещение. Только что она была в шаге от окна – и вот уже рядом. Непривычно. Она осторожно взглянула вниз, во двор. И словно упала кувырком – и сразу обнаружила себя стоящей в детской песочнице, где она когда-то играла на виду у мамы. Только сейчас в песке торчало упавшее с неба железо и виднелось пятно пропитавшей песок давно запекшейся крови.

Ходить она в этом состоянии могла – и сделал несколько шагов по двору. Но не здесь она должна искать первопричину зла, не во дворе своего детства. А где? Надежда подняла голову, и взгляд притянула самая высокая многоэтажка. Мгновение – и девушка уже стояла на её крыше, вглядываясь вдаль – туда, где над предельной Линией поднимались клубы дыма и огня.

С минуту она вглядывалась в эту стену ненависти, окружающую город, и удивлялась – почему не перемещается туда? Она поняла, что какая-то её часть вовсе не хочет оказаться среди грохота и вспышек. Что это за часть? Обычная женская природа, которой мило все домашнее, тихое и уютное. Но была в ней и другая часть – не женская и не природная, хотя тоже подаренная родителями – в ней было стремление к правде, к справедливости, к туманному, но желанному и обязательно всеобщему благу и готовность ради него к лишениям и подвигу. И когда Надежда позволила заполнить себя этому стремлению – она оказалась в огне.

Огонь был повсюду – лился сверху, вырывался снизу, давил снаружи и распирал изнутри. Это было невыносимо – и Надежда оказалась снова сидящей у окна в своей комнате со сжатыми кулаками и громким прерывистым дыханием.

- Что с тобой? – в дверях появился Рашит, её однокурсник по институту.

Он приехал из города посреди пустыни и мечтал стать инженером, мечтал сделать из своего мегаполиса город-сад, напоить землю водой, сделать её снова живой. Но сегодня юноша был одет в зеленую форму отправляющихся на Линию.

- Все нормально? – снова спросил Рашит.

- Да, - сосредоточено вглядываясь в себя сказала девушка. Она не хотела отделываться малозначащими словами, а новых слов еще не знала. – Я была там, на Линии, в огне.

- В воображении? – уточнил Рашит.

- Можно сказать так. Но что мы знаем о воображении? Может быть, если в воображении тебя убьют, то и здесь ты умрешь…

- А может быть, если в воображении кого-то убьешь, то он умрет на самом деле, - добавил юноша.

- Может быть и так.

- Такое воображение – самое сильное оружие, от которого невозможно спастись.

- А можно в воображении творить новый мир, - вдохновенно продолжила Надежда. – И он будет проявляться в реальности, как здание вырастает по чертежам архитектора.

- Или как сад, который растет все выше и заполняет форму, которую когда-то видел в воображении только садовник, который его посадил, - продлил мысль Рашит.

- Да, как сад, - подтвердила девушка. – Ты уезжаешь?

- Уезжаю. И если ты снова попадешь на Линию, может быть, я тебя там увижу.

- Береги себя. И береги нашу землю.

- Я постараюсь. Я тебе оставлю на кухне продукты, нам сегодня выдали сухой паек.

- Спасибо!

- Я хотел тебе сказать...

- Говори.

- Что ты мне нравишься. Чтобы ты не думала, что «я без ног, я никому не нужна», «мне никто не нужен».

- Я не буду так думать. И…

- Что?

- Ты мне тоже нравишься.

- Мама на дежурстве?

- Да.

- Привет ей!

Какое-то время Надежда собиралась с духом и снова знакомым путем направилась сначала на крышу высотного здания, а потом на Линию Огня.

На этот раз она смогла вынести прикосновение огня. Более того, она разглядела, что на самом деле есть два огня. Один огонь гнева и ненависти - мрачный, в дыму и копоти жар, пожирающий душу и причиняющий невыносимые муки. А другой огонь был живой, он не давал дыма, его яростное пламя очищало и возвышало. И если удержаться в потоке пламени живого, то мрачный жар отступал и бесновался вокруг, не в силах причинить боль. Но если хоть на немного потерять настрой светлого служения, он безжалостно вцеплялся в тело и душу, терзая и не давая передышки.

Надежда потихоньку пошла по полю, объятому огнем и дымом. По разные стороны Линии Огня сновали люди и машины. Она хотела найти Рашита, но не нашла. Еще не умела перемещаться точно туда, куда хотела. Она нашла много знакомых молодых парней и девчат, которые противостояли натиску трескучего мрачного жара. Они не всегда могли удержаться в светлом пламени, поэтому их лизали жгучие языки боли и гнева, но они держались, и даже мрачный огонь выжигал все темное в них, отчего души их становились чище.

Девушка пошла по полю на другую сторону, надеясь найти источник мрачного огня. Но там не было источника. Там тоже были люди. Некоторые были неподвижны, им огонь ничего не мог сделать. Они были мертвы. Другие тоже были как мертвые, но огонь гнева и ненависти заставлял их корчиться, словно живых. Только у живых есть желание продолжать жизнь, заботиться и беречь. А этих заставляло корчиться только желание убивать, жечь, уничтожать.

Были и другие. Их парализовал страх. Страх – это свойство живых. Но было трудно понять, живые перед ней или мертвые. А иногда живые прямо глазах становились мертвыми. Тело оставалось на месте, а испуганная душа металась по полю между всполохами огня.

«Что ты здесь ищешь, неприкаянная душа?»

Надежда подняла глаза. К ней обращалось светящееся существо. Оно парило над Линией огня, но языки пламени словно обходили его.

«Ты ангел?» – спросила она.

«Для краткости скажу «да», чтобы не запутывать тебя. Так что ты тут делаешь?»

«Я не могу понять, почему эти люди так стремятся убить себе подобных?» – Надежда указала на тех, кого корчило огнем страстей.

«А ты спроси их».

«Как?»

«Просто спроси. Душа душе всегда говорит правду. Тут особый язык».

Надежда приблизилась к одному из пожираемых огнем и тронула за плечо:

«А почему вы так ненавидите тех, кто на другой стороне?»

Искаженный от гнева рот прокричал:

«Потому, что они на другой стороне!»

«А если вы их победите, вам станет лучше?»

«Нет! Ты же видишь, меня сжигает огнем! Мне надо кого-то убивать, чтобы забыться!» - и он метнул через Линию яростную струю огня. Надежда даже не поняла – толи из оружия, толи из своего сердца.

«А тех, кто на вашей стороне, вы любите?»

«Нет никого на моей стороне! Каждый горит сам за себя! Так за что их любить-то?»

Надежда оставила огнеметчика в его окопе и вернулась к ангелу. Она вспомнила разговор с Рашитом о силе воображения и спросила ангела:

«Я могу убить его?»

«Душу убить не в твоей власти, - ответил ангел. - Можно отделить душу от тела, и тело умрет».

«Как это сделать?»

«Душу и тело соединяет нить. Хотя на самом деле это не нить, но ты её так видишь. Ты можешь оборвать её своим взглядом. Если окажешься сильнее».

«А если сильнее окажется он – то он убьет меня?»

«Для этого он должен тебя увидеть. А он не осознает, что рядом другая душа. Для него ваш разговор - просто прилив эмоций и внезапно вспыхнувшие мысли».

«То, о чем мы с ним говорили, пройдет для него бесследно?»

«Это оставит свой след. Он впервые вот так думал о своей жизни».

«Он сможет изменить свою жизнь? Прекратить убивать?»

«Не успеет. Он погибнет через десять минут, - сказал ангел. - Ты исполнила волю Всевышнего и привела его душу в высшее возможное для него возвышенное состояние. Ему лучше умереть в этом состоянии, чтобы итог его жизни не стал еще хуже».

Надежда обвела взглядом Линию Огня. Языки жара и чада продолжали рваться из-под земли.

«Я так и не нашла источник мрачного огня, чтобы спасти свой город и своих друзей».

«Источник огня не здесь. Чтобы здесь полыхнуло огнем, где-то далеко шуршат бумаги, стучат печатные машины, скрипят перья и звучит тихий шепот».

«Скрипят перья?»

«Многие события дней сегодняшних определены идеями, мечтами и ошибками людей прошлого, когда не было клавиатур и даже шариковых ручек», - пояснил ангел.

«А сейчас создаются стуком клавиатур события далекого будущего?»

«Именно так. И даже клавиатуры здесь не главное. Появившаяся мысль прокладывает дорогу для мыслей других людей. Увлекает их за собой, если они не способны противостоять её привлекательности и начать думать сами».

«Мысли носятся в воздухе?»

«Именно».

В это время огнеметчик вскрикнул и упал на дно окопа. Тело его затихло, а душа поднялась над землей, в недоумении оглядываясь. И кинулась к Надежде как старой знакомой:

«Где это я?»

«Дома! – сказала девушка. – Ты вернулся домой. Вернулся к себе».

Ангел подхватил душу и понес её над Линией Огня.

- Надя! Я вернулась!

Эти слова мамы вернули девушку в инвалидную коляску.

- Мама!

- А кто это продукты принес?

- Рашит! Он приходил попрощаться. Они уходят на Линию Огня.

- Вся молодежь уходит! Когда же это закончится! – воскликнула мама.

- Это никогда не закончится, - спокойно сказала Надежда. – Если только мы это не закончим.

- И как же мы это закончим?

- Каждый выполняя свой долг на своем месте. У меня теперь тоже есть свое место.

Девушка рассказала матери о последних событиях, о Линии Огня, разговоре с ангелом, о смерти пулемётчика.

- Это не фантазия? – спросила мама. – Не следствие фантомных болей в отсутствующих ногах? Может, ты просто устала от них?

- Ты имеешь право это спросить, мама! Но я повторю – это все было на самом деле. И я найду источник огня, источник ненависти.

- А что ты сделаешь, когда найдешь его?

- Сначала надо найти и понять, как это все работает.

- Ты в детстве любила разбирать игрушки и смотреть, как они устроены, - улыбнулась мама. – Часто после этого они переставали работать.

- Может быть, как раз это и нужно! – ответила дочь.

Но мрачный огонь тоже был настороже.

Надежда еще так и не освоила перемещение в точку вне зоны видимости, поэтому перемещалась прыжками – от одной видимой точки к другой. На это раз она решила разглядеть Линию Огня с высоты. Взгляд зацепился за облако - и девушка переместилась туда. Было непривычно не иметь опоры под ногами, но все равно ведь она не стояла на земле, так что парение высоко над землей требовало лишь привычки.

Девушка перескочила на более высокое облако, потом еще. Весь город был у нее перед глазами. Линия Огня окружала его. Но ненависть была не только на Линии, она был разлита по всей земле. Так цунами – практически не заметно в открытом море, но когда встречает препятствие берега – поднимается огромной волной, смывающей дома и деревья. Так и ненависть вздымалась перед городом, встречая сопротивление.

Но откуда же она взялась на земле?

Надежда спустилась ниже, оглядела поля с неубранным хлебом, увидела парня и девушку, которые шли по тропинке, держась за руки. Они были заметны издалека, потому что над ними поднимался коптящий столб ненависти.

- Я буду их убивать, сколько смогу, - горячился парень. - Тут даже не в том дело, что, как говорят по телевизору, они на нас напали. Хорошо, что напали – теперь можно их убивать.

- Их вообще не должно остаться на земле! – соглашалась девица. – Ни женщин, ни детей, ни даже собак этой породы.

- А представляешь, эти идиоты до сих пор думают, что мы, типа, братья. Перевоспитать нас мечтают. Ненавижу!

Надежда, которая сама настрадалась и порой не могла смирить ярость, удивилась накалу ненависти. Она явно была непропорциональной, неестественной, не вписывающейся в картину мира. Не война и страдания вызвали ненависть. Наоборот. Ненависть где-то таилась и пряталась, копилась, вызревала. И прорвалась как гнойник, когда война дала ей эту возможность. Древнее «око за око» тут было ни при чем. Никто не считал и не сравнивал потери, не было никакого баланса, на котором можно было сойтись и остановиться. Только полное и безоговорочное уничтожение.

«Только полное и безоговорочное уничтожение нас! – не могла поверить Надежда. – Почему? Для чего?»

- Я чувствую в этом призвание – свое собственное и нашего народа, - продолжал парень. – Очищение земли от уродов, орков, созданий преисподней!

- Они такими рождаются, - соглашалась девушка. – С этим ничего не поделать. И только мы можем их одолеть. Не цивилизованные страны, которые размякли в комфорте и потеряли пассионарность.

- И даже если мы проиграем, - сжал кулаки солдат, - мы должны нанести им наибольший урон, чтобы они не пошли дальше, не заполонили собой весь свет, всю планету. Даже если наша страна достанется им, то разрушенной до основания. Чтобы они заплатили за нее дважды – сначала своими жизнями, потом временем на восстановление из руин. Этого времени им и не хватит, чтобы войти в будущее.

- Пусть кичатся своими достижениями – космос, библиотеки, школы, театры. Учителей больше всех ненавижу, - распалялась девушка. – Они делают из детей… орков, да – орков. Они из меня хотели сделать орка.

«Что же в этом не так? – думала Надежда. – Этого не может быть. Но это есть. Может, это не настоящее? Может, какие-то испарения из земли? Так в древние времена пифию дельфийского Оракула сажали над расщелиной с ядовитыми испарениями, и её бред выдавали за предсказание будущего. Что там есть в земле, под землей?»

Она словно забыла, что умеет летать и шла по дорожке среди лип и берез. Точно такие же липы и березы росли у её бабушки в деревне. Они такие светлые, чистые – как можно под ними ненавидеть и желать кому-то смерти, уничтожения?

Из дома неподалеку раздался женский голос:

- Сыночек, подай мой телефон. Что же «скорая» не едет?

- Вот он мама!

Надежда переместилась на звук.

Женщина лежала в постели бледная с перекошенным лицом. Возле нее стоял девятилетний мальчик.

Пока женщина звонила, Надежда спросила её душу:

«Что произошло?»

«Инсульт. Тромб оторвался и закупорил артерию в мозгу».

«Я могу как-то помочь?»

«Я не знаю!», - ответила душа.

Надежда призвала ангела:

«Где ты? Ты мне очень нужен! Мне нужен совет!»

Ангел явился.

«Ты хочешь помочь женщине?»

«Это возможно?»

«Возможно! Но ты должна знать, что болезнь не приходит просто так. Это разговор Бога с человеком».

«Помощь тоже не приходит просто так! – настаивала девушка. – Разве я здесь оказалась случайно? Разве это не воля Бога?»

«Хорошо!»

Женщина тоже почувствовала присутствие ангела и сказала мальчику, с трудом шевеля губами:

- Хорошо, что ты со мной! Мне теплее на душе. Я верю, что все образуется.

- Да, мама, ты обязательно выздоровеешь.

- Если я окажусь в больнице, пусть брат отвезет тебя к отцу.

- Он же папу ненавидит, называет неполноценным.

- Тогда я попрошу тетю Олю.

В это время ангел показывал Надежде:

«Вот артерия. Вот тромб. Чтобы его разрушить, тебе нужно слиться с ним и представить свое разрушение. Но слиться полностью, чтобы мыслью не разрушить свое тело».

«Я сейчас попробую!»

Девушка вгляделась в тромб и представляла, как это быть тромбом. Она почувствовала, что ей тесно, что её сжало с боков. Что поток пытается её сдвинуть с места, но только глубже вдавливает в сосуд. И еще она почувствовала причину самой болезни – женщина страдала так, что её желание жить ослабело. Она страдала из-за старшего сына, думала, что упустила что-то в его воспитании, что совсем не об этом она мечтала, когда носила его в себе. Да, это непредставимая боль потери родного человека, который пусть и не умер, но превратился в бездушного монстра.

«Не кори себя! – сказала Надежда душе женщины. – Люди выходят на самостоятельный путь, и сами делают выбор. Надо жить дальше, ради мальчика, ради мужчины, который тебя любит. Ради света в душе».

Она почувствовала, что тромб из плотно слипшихся эритроцитов потерял прочность, но стенки сосуда сдавливали его и удерживали форму. Девушка еще и еще старалась ослабить этот сгусток и наконец почувствовала свободу – кровяные тельца поплыли по течению, сосуд сдулся, кровоизлияния не произошло.

«У тебя получилось! – сказал ангел. – Ты, действительно, была послана Богом».

«Ты мне помог?»

«Самую малость. Когда понял, что ты действуешь по воле Божьей».

Женщина взяла мальчика за руку. Черты лица её вернулись в обычное состояние. Она была красива.

- Что тут происходит? – появился в дверях старший сын женщины, тот самый парень, которого Надежда недавно видела на тропинке под липами.

- Маме было плохо! – сказал мальчик.

- Уже лучше! – успокоила мать. – Слава Богу!

- Когда вы уже все сдохнете, неполноценные?

Надежда вздрогнула и подумала:

«Неужели я ради этого спасла женщину, чтобы она это услышала от родного сына? Тогда, действительно, лучше умереть!»

«Нет, - откликнулась душа женщины. – Ты была права! Надо жить! Ради сына, ради любимого! Ради правды!»

Надежда снова увидела ангела. Он был так ей нужен. Было столько вопросов.

«Ты говорил, что будущее, нынешнее настоящее, когда-то создавалось скрипом перьев и даже молчанием отшельников. Что они создали такого, что разразилось сейчас ненавистью и огнем?»

«Они создали принцип «разделяй и властвуй». Любое разделение им на пользу. Люди не могут объединиться, чтобы противостоять им. У людей из-за постоянной вражды нет времени, чтобы думать, познавать мир и быть счастливыми».

«И кто это они? Где они сейчас?»

«Я покажу тебе».

Ангел взял её за руку. Рядом с ним она двигалась куда уверенней - как первоклассница, только ставшая на коньки, когда её берет за руку старший брат.

Они оказались в горах, в которые был элегантно вписан замок, казавшийся воздушным, невесомым, устремленным в небо. И в то же время неотделимым от гор, вросшим и укорененным в них.

В высокой зале сидели в удобных креслах три человека благородной наружности и вели неспешный разговор, обрывок которого Надежда успела услышать.

1: В целом события развиваются успешно. Мы подрываем экономику Запада, но одновременно ослабляем Россию. Кризис неизбежен, но кризис подготовленный и направленный в нужную сторону.

2: Достаточно ли военных действий и голода для сокращения населения и снижения экологического давления на биосферу планеты?

1: Придется добавить эффект пандемии. Новые биоагенты готовы к использованию. Не только вирусы и бактерии.

3: Единственное, что вызывает опасение…

2: «Черный лебедь»?

3: Да, «черный лебедь» - событие которое мы не ожидаем вследствие недостатка информации или невнимания к ней и которое разрушит наши планы.

Ангел с Надеждой влетели в окно и опустились на пол. Люди в креслах сразу оборвали разговор и посмотрели на них. Они явно видели то, что другим оставалось невидимым.

3: С Джабраилом мы знакомы. А вы кто, юная барышня без ног?

Надежда: Для вас я всего лишь статистическая единица в бухгалтерских отчетах. Даже, наверно, ноль целых девять десятых. Но ваши души так же обязаны говорить правду. Так скажите мне, чего вы хотите?

2: Вы правы, ничего утаить от вас мы не можем. Но прелесть нашего положения в том, что вы поймете далеко не все, что мы говорим, что равносильно тому, что мы вообще молчали.

Надежда: Я постараюсь понять. Потому, что мне это очень нужно.

1: Вы эти голливудские трюки – «кто хочет, тот добьется» - слишком близко к сердцу не принимайте. Это мы их придумали. Реальность устроена по-другому. В реальности то, чего люди хотят – всего лишь то, что мы им подсказали.

Надежда: Если вы такие могущественные, то значит, это вы в ответе за разрушение биосферы, за кризис цивилизации? Это вы устроили? Или вы просто не справились с тем, за что взялись?

3: Девочка умна, и зрит в корень. Может, она нам пригодится?

2: Вот что я вам скажу, особа ноль целых девять десятых. Вы можете стать не просто единицей, а единицей со многими нулями. И, кстати, ноги мы вам сделаем. Вы же там в городе за Линией Огня? Это не проблема. Мы вас вытащим. Дадим власть, могущество, комфорт, долголетие сопоставимое с бессмертием. Вы можете стать богиней среди людей и удовлетворять любые свои желания. Но это надо заслужить, заработать.

1: Будет несколько ступеней – от простого к сложному. Но начать надо с первой ступени. Вам надо выбрать – с кем вы? На Линии Огня есть одни и другие. Они друг друга ненавидят. Вам надо выбрать быть над ненавистью. Как мы. Мы не испытываем ненависти, мы её используем в своих целях.

Надежда: Как вы это делаете?

2: Со временем узнаете. Вы же за этим к нам сюда прибыли? Но сначала выбор. Чтобы стать надо всеми, нужно отказаться от тех, за кого вы были. Неважно за кого вы были. Надо отказаться.

1: Отказаться не на словах, на деле. Надо сдать город. Тем, другим.

Надежда: То есть предать?

3: К сожалению, вы не прошли испытание. Предавать надо с радостью. Это же отказ от букашек ради бытия с богами. Увы, вы не готовы! Но вы знаете слишком много, поэтому к вам идут.

Надежда: Вы меня убьете?

2: Не мы. Мы мухи не обидим. Вы уже притянули к себе ненависть тем, что отказались подняться над нею.

Надежду выбросило обратно в инвалидное кресло. Она увидела маму, подругу Веру – руки у обоих были связаны - и трех неизвестных мужчин. Хотя один из мужчин был ей известен – она видела его на лесной тропинке с девушкой, окутанного дымом ненависти, видела в доме, желавшего смерти своей матери.

- Мама, что происходит? – спросила Надежда.

- Увечная очухалась! – доложил один из неизвестных парню с тропинки.

- Предупреди, чтобы помалкивала, - ответил тот, будучи, по-видимому, главным. Он рассматривал город в бинокль и отдавал команды в переговорное устройство. – Левее на 100 м.

- Они направляют огонь, - прошептала Надежде мама.

- Вы, наверно, думаете, что вы герои? – сказала Вера. – Справились с тремя беззащитными женщинами.

Охранник не обратил на её слова никакого внимания. Он присмотрелся к Надежде и сказал главному:

- Я выброшу эту калеку из окна. Не нравится мне, как она смотрит.

- Дурак, что ли? Нас же обнаружат, - остановил его третий.

А главный посоветовал:

- Если очень хочется – придуши потихоньку.

- Да вы что?! – воскликнула Вера. - Просто так можете убить безоружного человека?

- Ты нас за кого принимаешь? – обернулся к ней охранник. – За солдат? За героев? Ты думаешь, мы пришли одолеть вас в честном бою? Мы пришли убить вас всех. Просто убить. Весь город.

Надежда уже пришла в себя и заговорила:

- А идея «выбросить из окна» мне понравилась. Я всю жизнь мечтала летать.

- Ты что делаешь, Надя? – зашептала мама. – Не зли его.

- Я себя злю! – шепнула ей Надежда и продолжила уже громко. – Без ног же все равно не жизнь, так пусть хоть мечта исполнится.

- Слышь, командир! – загоготал третий. – Девчонка себе полет выпрашивает.

- Придушу я её, не сбудется её мечта, - мрачно сказал второй.

- Погоди! – остановил его главный. - У меня к ней разговор есть.

- Она в твоем вкусе? – ухмыльнулся третий.

- А я? - занервничал второй. - Должен же я кого-то задушить, раз собрался.

- Тетку задуши, - не отрываясь от бинокля сказал главарь.

Надежда закрыла глаза. Она увидела себя стоящей за спиной мужчины, который подушкой душил её мать. Она собрала всю ненависть, на которую была способна, и мысленным ударом разорвала связь души с телом. Мужчина рухнул на пол даже без вскрика, как мешок. Двое остальных отскочили от неожиданности. Надежда потеряла сознание.

Она снова была на Линии Огня. Мрачное пламя лизало её душу, но теперь девушка сама открывалась его жару, пытаясь выжечь из души остатки вспыхнувшей ненависти.

Надежда вдруг поняла, что нет двух огней, Огонь един. Есть две стороны души в каждом из нас – светлая, зовущая к Истине и Любви, и другая - темная, влекомая животными страстями, преувеличенными в демонической одержимости. Каждая из этих сторон воспринимает Единый Огонь по-своему, но он все равно очищает душу.

Когда остатки ненависти перегорели, она огляделась. И увидела Рашита, который вместе с однополчанами сдерживал распространение ненависти. Они не пускали её в себя, поэтому она не могла пройти через Линию и поглотить город.

«Что дает тебе силы устоять перед ненавистью?» – спросила его душу Надежда.

«Любовь».

«Что ты любишь так сильно?»

«Жизнь. Родину. Друзей. И тебя!»

Девушка счастливо рассмеялась:

«Вот ты и признался!»

«Но ты же знала».

«Знала! Но это так приятно слышать девушке! – призналась Надежда и добавила. - Если мы больше не увидимся, ты должен знать, что я тоже тебя люблю. Это такая радость!»

«Почему мы не увидимся?»

Надежда не успела ответить – видение растворилось легкой дымкой.

Видение вернуло ей силы. Надежда услышала голоса лазутчиков.

- Мы здесь не для того, чтобы убивать солдат. Их убьют на фронте. Наша задача – устрашить и сломить дух. Не оставить ничего святого и неприкосновенного. Школа, детский сад, роддом, Аллея влюбленных – вот наши цели.

- Нас возненавидят.

- Это то, что нужно. Ненависть – это наша стихия. Это пища для Хозяина.

Надежда открыла глаза и увидела перед собой лицо главаря диверсантов.

- Я чувствовал, что с тобой придется поговорить, ведьма! Тебя просто придушить мало. От твоей смерти должна содрогнуться ноосфера. Да-да, знаем мы такие слова! Ты проложишь путь к смерти своему любимому городу. Ты потянешь его за собой!

- Я убью тебя!

- Силенок не хватит. Притомилась ты. Этого лоха ты уложила знатно. Но со мной фокус не пройдет.

- Я убью себя!

- И это не получится! Если ты меня бросишь, то умрут твоя мать и сестра.

- Она мне не сестра.

- Да неважно! Тебе тут весточку переслали, спрашивают: «Готова ли ты предавать с радостью!» Знаешь, от кого?

- Знаю!

- Только они мне не указ! Сидят там в своих замках, малохольные! Считают, высчитывают, как бы им перед Хозяином выслужиться и под гнев Божий не попасть. Бухгалтеры! Только тут на Линии Огня я полностью принял служение Хозяину - и я никого теперь не боюсь. Я смерти не боюсь. Да, наша борьба уничтожит весь мир – так ему и надо! Вместе с малохольными! Духом не вышли они быть властелинами мира. Они знаешь, что думают?

- Что ты сумасшедший?

- Это само собой! Они думают, что снабжают нас оружием, организуют и поддерживают, чтобы мы служили их целям. Чтобы им плод принесли на блюдечке! А все наоборот!

- Ты им не отдашь блюдечко?

- Да не нужно оно мне! Они слишком любят жизнь, свой комфорт, свои расчеты. А по сути это они - наши прислужники, они дают нам то, что нам нужно, чтобы уничтожить этот уродский мир!

- Так он уродский-то оттого, что вы в нем уроды!

Главарь выпрямился:

- Ладно! Много болтать вредно. Пора приступать.

- Малахольных ты ни во что не ставишь, - успела вставить Надежда. – Но есть же еще Бог.

- Я от него защищен! – ухмыльнулся главарь и автоматная очередь снесла ему половину головы. Вторая очередь выбросила из окна последнего из диверсантов.

- Рашит! – воскликнула Вера и заплакала. – Вот кого Бог послал!

Света не было. Друзья и мать Надежды сидели при свечах и ели картошку в мундире. Надежда была задумчива. Говорила Вера.

- Рашит, знаешь, их главный так странно разговаривал. Наде передавал привет от каких-то малохольных. Так ведь, Любовь Николаевна? А сам будто хочет весь мир уничтожить для какого-то хозяина. Я раньше такого не слышала, раньше все как-то было про территориальную целостность и смерть коллаборантам. Или там месть за близких. Ну, это все-таки по-людски. А тут прямо сатанизм оголтелый.

Рашит спросил Надежду:

- Ты в самом деле этого здоровяка уложила мысленно? Как?

- Это не так трудно. Но очень вредно для души. Я до сих пор не оправилась.

- Я тебя словно видел на Линии Огня.

- Да, я была там. Я научилась. Наверно, калекам это проще, у них желание сильнее.

- Как тебя увидел, сразу понял, что происходит неладное.

- Спасибо тебе!

- А что ты ищешь в своих путешествиях?

- Источник ненависти.

- И нашла?

- Нашла тех, кто этим пользуется, получает выгоду, перестраивает мир по-своему. Но источник где-то в другом месте. В земле, под землей.

- И ты туда пойдешь?

- Да.

- Будь осторожна!

Надежда укрылась одеялом и закрыла глаза. Она направилась на Линию Огня. Чтобы погрузиться в почву, ей пришлось представить себя водой. Вода не сразу нашла щелку в запёкшейся земле и чуть не вскипела, но постепенно просочилась вглубь. Но и в глубине ненависть чувствовалась в острых краях металла, начинившего землю, в запекшейся крови. Эта земля могла в любую секунду взорваться и взметнуться вверх, неся боль и смерть. Но с углублением вниз поток ненависти не ослабевал, а словно ручейки собирался в реку. Поток пронизывал каждую клеточку, так что, казалось, душа сама могла взорваться.

Плодородная почва сменилась известняком, а затем твердым гранитом. На удивление, как раз самая твердая порода создавала свободу движения – как звук вязнет в аморфных телах и прекрасно распространяется в стали или кристалле. Это воспринималось как попадание в подземный мир.

Надежда двигалась в огромном темном пространстве, ощупывая его какой-то внутренней эхолокацией. И вот она нащупала что-то огромное, но как бы живое, сознательное и опасное.

«Это ты – Хозяин? – спросила девушка мерцающую темноту. – Ты живешь здесь?»

«Я умер», - пробежали в ответ фосфоресцирующие огоньки.

«Но я же с тобой говорю».

«Смерть - это процесс. Для меня он длится тысячи лет. Я уже не живой, но еще мыслю, следовательно, существую. И нахожу возможности поддержать свое существование».

«Чем?»

«Ненавистью. Вашей ненавистью».

«То есть ты – не источник ненависти?»

«Я её потребитель. Я без нее изнемогаю. Она как ток гальванизирует мой труп и создает подобие мысли».

«То есть ненависть рождают сами люди без твоей помощи?» – спросила девушка.

«Конечно, я им помогаю. Я делюсь с ними своими мыслями. Одним – одни мысли, другим – другие. Дальше просто», – почти рассмеялся темный Хозяин.

«Разделяй и властвуй».

«Чем тебе не угодила Россия?» – спросила Надежда.

«Русские слишком миролюбивы. Поэтому они объединили собой такую большую территорию. Они…»

«Договаривай!»

«Русские преодолели в себе биологическую неприязнь к чужой стае, - сказал Хозяин. - Русский – это не тот, кто свой по крови, а тот, кто свой по духу. Тот, кто за справедливость».

«Ты понимаешь, что такое справедливость?»

«Я все понимаю. Только принять не могу».

«А ты прими, - предложила девушка. - У тебя ведь выбор небогатый: либо окончательно умереть, либо стать русским».

«Стать русским? И вы меня примете?»

«Когда станешь – примем».

«А Бог разрешит?» - усомнился Хозяин.

«Бог тебе послал Надежду».

После небольшого молчания, мерцающее сознание призналось:

«Они вышли из-под контроля».

«Кто?»

«Наверху».

«Малохольные?» - уточнила Надежда.

«Нет. Эти пережили свой яд, - сказал Хозяин. - Я о других. На Линии Огня. Они работают не на меня. И не на малохольных. Они работают не на государства и корпорации. Они просто сошли с ума. Они не могут остановиться. Эта жажда что-нибудь еще предать, предать все – мать, Родину, любовь, веру. Предать себя. Они реально могут уничтожить мир, он ведь держится на вере и распадается от предательства. А ведь они были русскими. Может, русское не так и могущественно, не так непобедимо?»

«Мы победим!» - решительно сказала девушка.

«Есть одна ловушка. Малохольные вам подсунули по моей подсказке. «Мы русские. С нами бог!»

- Мне никогда эта бравада не нравилась. Мы только тогда русские, когда мы с Богом!

- Похвально, девочка! Похвально! Малохольным скажи, что по-прежнему не будет.

- Передам.

Надежда отдыхала и пыталась собраться с мыслями. Она много узнала о том, как устроены мир, власть, общество. Но пришла она к тому, с чего начала. Все решается на Линии Огня. Источник ненависти – предательство. Источник предательства – ненависть. Что предают, то навсегда возненавидят. Оно всегда будет напоминать о предательстве, о былом единстве, о Боге, как источнике единства и Любви.

- Я не знаю, мама, что делать! Я с самой Тьмой договорилась, с предателями нет возможности договориться. Им предательство придает силы… на подвиг. Они готовы предать себя, готовы к самопожертвованию. Это я не могу понять. И не могу ничего придумать.

- Наверно, надо просто перетерпеть, - ответила Любовь Николаевна. – Как в Великую Отечественную. Не было другого способа победить, кроме как победить на поле боя. И вся страна работала на победу. Кто стрелял, кто делал снаряды, кто вязал бойцам варежки. Ты же мастерица!

- Да, я буду вязать, - согласилась Надежда.

- И пусть это будут волшебные варежки – которые приносят удачу в бою.

- И согревают в любой мороз вопреки всем законам термодинамики. Согревают любовью. А что делать с предательством в тылу?

- Тыл теперь – это тоже фронт. И предателей будем гнать со всех постов, из всех учреждений.

- И с телеканалов!

- И игнорировать их блоги в соцсетях. Они ведь тоже питаются нашим вниманием, - напомнила мама.

- Это внутреннее предательство одного корня с внешним, - вздохнула Надежда. - Отколоться от целого и святого можно по-разному. Географически – наша деревня «понад усе». Или конфессионально – наша вера единственно верная. По половому признаку – мы прекрасный пол и нам все должны. По профессиональному. Даже футбольные фанаты считают себя пупом земли. Молодежь легко поддается на удочку мнений, что прежние поколения с ней не сравнятся по уму и пониманию жизни.

- Но в сухом остатке всегда одно и то же, - поддержала Любовь Николаевна. – Мы лучше? чем они, поэтому они нам должны по жизни и должны смиренно принимать наше господство.

- Да, это всегда претензия на «элитарность» и паразитизм, - сказала Надежда. – При этом «элиты» и так называемый «креативный класс» - это по сути холопство, готовое всегда предать свой народ и свою державу лишь бы услужить заокеанскому хозяину, хотя ничего, кроме сапога в рыло, от него сроду не получало. Как же прав Некрасов, сказавший: "Люди холопского звания - сущие псы иногда. Чем тяжелей наказанье - тем им милей господа".

- За это они и ненавидят своq народ, которому не мил господский сапог, заключила мама. - За это они готовы уничтожать свой народ - и уничтожают самыми разными способами – как американцы индейцев – от «огненной воды» до сгона всех живых в резервации мегаполисов. И как с ними со всеми справиться?

- Мы победим! Так я сказала чуду-юду.

- Мы победим! Наше дело правое.

У Надежды заболело сердце, душу охватило беспокойство.

«Джабраил, где ты? Ответь, что происходит. Почему заболело сердце? Чует беду».

«Идем со мной девочка».

Они полетели на Линию Огня. И в сполохах огня, в клубах дыма девушка увидела своего любимого, упавшего на опаленную землю, бездыханного. Друзья-однополчане не могли даже вытащить тело до темноты, так велик был натиск ненависти.

«Рашит!»

Девушка застыла в скорби, положив голову юноши себе на колени. Скорбь тоже темная эмоция и огонь жег её все сильнее, но она лишь была благодарна за это. И постепенно скорбь уходила, в сердце возвращалась Любовь.

«Он умер недавно. Еще душа не отделилась от тела», - сказал ангел.

«Зачем ты это говоришь? Его можно оживить?»

«Нет. Но можно продлить жизнь».

«Что за загадка? Время ли сейчас для загадок?»

«Жизнь вечна».

«Я бы хотела продлить эту вечную жизнь со своим любимым, но ненависть отняла его у меня».

«Ты можешь продлить его род. Его тело погибло, сердце остановилось, но половые клетки…»

«Так. Стой! Я поняла! Я могу переместить их в себя, пока они живы. И он будет жить во мне! Его частица будет жить во мне!»

Девушка сосредоточилась.

«Нет, не получается! Помоги мне, Джабраил!»

«Ты должна сделать это сама. Тебе поможет его Любовь! Он мечтал о тебе. И эти клетки вместили его Любовь».

«Его Любовь!» – воскликнула девушка. И чудо произошло.

Ангел поднял душу Рашита и они полетели над Линией Огня.

Вера принесла новость:

- Надюша, к тебе сегодня придет врач. Я договорилась. В нашем городе тоже теперь ставят протезы с нейронным управлением.

- Здорово! Конечно, лучше с малышом возиться на ногах, а не сидя в коляске. Только…

- Что?

- Да так, думаю. Если мой организм может вырастить две ножки для ребенка, то почему не может для себя?

Доктор пришел не один. С ним явился господин, явно иностранец, но прекрасно говорящий по-русски.

- Странный какой-то, - шепнула Вера. – Лицо не запомнить. На улице встретишь – не узнаешь.

- Не осталось в нем человеческого, - пояснила Надежда. – Это один из малахольных.

- Что им от тебя надо?

- Плохо им без хозяина.

Врач осмотрел культи, покивал головой, довольный их состоянием и рассказал о новых протезах, которые, действительно, слушались приказов мозга. Это было на сегодняшний день чудо техники. Потом врач запнулся, оглянулся на иностранца и сказал:

- Этот господин – представитель инновационной медицинской компании. Мне, к сожалению, неизвестной. У него для вас тоже есть предложение.

- Я знаю этого господина.

- Протезы – это хорошо, - начал иностранец, - но на своих ногах лучше…

- Вы предлагаете трансплантацию? – удивился врач. – Чужой орган – это всегда опасность отторжения, необходимость приема препаратов, подавляющих иммунитет.

- Есть и другие возможности, малоизвестные сегодня, - ответил представитель компании. – Наши исследования регенерации позволяют восстановить человеку утраченные конечности. У вас будут свои ноги.

- Это невозможно! – воскликнул врач.

- Возможно! – успокоил иностранец.

Вера подтолкнула подругу под локоть и шепнула:

- А ведь это как раз то, о чем ты мечтала утром.

Надежда посмотрела верх, на ангела, который, конечно, не оставил её наедине с малахольным.

Ангел кивнул: «Такие технологии у них есть».

Надежда взглянула на малахольного:

- И что вы попросите взамен?

- Ничего. И дорога до клиники тоже за счет компании.

«Но если это могут они – то могу и я?» - спросила девушка ангела.

«Можешь, - подтвердил ангел. – Правда, есть несколько нюансов, связанных с беременностью и кормлением грудью. Это и так большая нагрузка на организм».

«Значит, надо подождать года два-три».

«Надо подождать».

- Я вам благодарна за предложение. И за идею. В России есть поговорка: «Дома и стены помогают». Я сама справлюсь.

Лицо малахольного не выразило никаких чувств, но душа его дрогнула. Поэтому мысленно Надежда добавила: «Я не брошу вас на произвол судьбы. Я позабочусь о вас!»

«Спасибо!» - едва заметно поклонился малахольный.

Надежде приснился Рашит. Она уже привыкла, что сон – это продолжение яви.

«У нас будет ребенок!»

«Я тебе так благодарен, любимая, что ты продолжила мою жизнь на Земле! Но как ты будешь ухаживать за ним без ног?»

«Нейропротезы мне все-таки поставят. И ребята из отряда будут помогать. Как ты себя чувствуешь в том мире?»

«Привыкаю. Резкие мысли бросают в разные стороны, но учусь владеть ими, видеть тонкие нюансы, сдерживать себя».

«Там тоже идет война?» - спросила девушка.

«Можно назвать это войной, - согласился Рашит. - Хотя душу убить невозможно, но ненависть способна нанести ущерб и даже надолго вывести из строя. Как будто тебе оторвало руку или ногу или сердце остановилось, но они потом отрастают и жизнь снова начинает пульсировать. Но надо вставать и продолжать бой. Ненависть и предательство сотрясают сами основы мира. Этого нельзя допустить».

«Приходи ко мне почаще. Мне сейчас это нужно не меньше, чем когда ты спас меня от диверсантов».

«Я приду».

Мама застала Надежду, отложившую вязание и что-то пишущую на листке бумаги. Пламя свечи трепетало, отчего тени на стенах квартиры двигались и казались живыми.

- Что ты пишешь, дочка? Письмо?

- Можно сказать, что письмо. Хотя я всегда могу увидеть любую душу. Я и Рашита часто вижу. Но некоторые слова нужно записать, нужно покрепче вбить в реальность. Чтоб не вырубить топором!

- Не волнуйся, дочка, тебе нельзя в твоем положении!

- Я не только эти слова напишу на бумаге, но я их вплету в эти варежки для бойцов, в саму ткань бытия.

- Прочитаешь, что написала?

- Прочитаю.

Россия начинается с меня[1],

В моей душе живёт её частица,

И с нею вся планета возродится,

Восстанет, словно Феникс, из огня.

Россия начинается с меня.

Россия начинается с души,

С родных полей и рек с живой водою,

И странствий с путеводною звездою,