Сказки немого телевизора
Сказка 5-я.
О праве выбора, обязанностях свободы и вольной воле
Приходит Петька к Василию Ивановичу и говорит:
- Вот представь, Василий Иванович, что ты богатырь сказочный.
- А что тут представлять-то?
- И едешь ты на коне богатырском по дороге без асфальтового покрытия.
- По дороге без покрытия только на коне богатырском и проехать можно.
- И навстречу тебе камень стоит на перекрёстке. А на нём три надписи.
- Ты же знаешь, Петька, я в грамоте не силён.
- Да я сам прочитаю: "Налево пойдёшь – богатым будешь. Направо пойдёшь – женатым будешь. Прямо пойдёшь – царём будешь". Вот ты бы что выбрал?
- Понимаешь, Петька, реклама всегда только обещает. Ты же видишь, тут дорога натоптана – давно уж всё разобрали.
- Ну, а если не разобрали, Василий Иванович?
- Ты, Петька, подумай своей головой – ну на что мне жена без богатства? Жену же обиходить надо, а то сбежит с первым встречным "Мерседесом". Так?
- Так.
- А на что мне богатство без жены? Так?
- Значит, царство выбираешь?
- Да на что мне царство нищее и без баб?
- Так что же делать-то, Василий Иванович?
- А делать надо, Петька, дирижабль и вместо двумерного выбора у тебя будет трёхмерная свобода.
- Значит, выбор – это не свобода?
- Выбирают всегда из предложенного, из готового, а свобода – это свобода творить невиданное.
- А что же тогда воля?
Начальник управления милиции докладывал в стольный град:
- Самозванец у нас, в третьей камере! Что делать? … Как это убрать? Нет, не могу, царь всё-таки. И народ на площади собрался, волнуется, дерзит… Чем самозванец занят? Выдвинул свою кандидатуру в президенты. Весь город воззваниями обклеен… Кто помогает? Да поди что друг его – Петр блин Емельянович. Знал же, что разбойник, а дёрнула нелёгкая – отпустил…
Полковник осторожно, как заряженную мину, положил трубку, но перевести дыхание ему не удалось – дежурный по управлению, прижимаясь спиной к стенке, вполз в кабинет:
- К вам… змея!
И, не дожидаясь окончания доклада, в дверях появилась Глафира Сергеевна.
Царь Василий Иванович Мегатрон сквозь решётку камеры видел лишь кусочек голубого неба, но этого хватало, чтобы чувствовать себя частью Вселенной. А через видневшуюся на вечернем небе звезду он мог общаться с любой другой частью.
- Вы даже не догадались посадить его в подвал! Чёрт!! – Глафира Сергеевна и в человеческом облике была так похожа на очковую змею, но полковник в испуге отшатнулся.
"Дочка! Держись – уже немного осталось!"
"Но как ты справишься с ними, папа? У них армия, милиция, прокуратура, суд, тюрьмы. Телевидение в их руках".
"Дочка, ты не поверишь, но сейчас, в тюрьме, я более свободен, чем за всю предыдущую жизнь!"
- Что значит, замки крепкие?! – шипела женщина-змея. - Вы понимаете, что он стал царём! Он всё понял, он стоит в истине - какие стены его удержат?
"Познайте Истину и Истина освободит вас – так было сказано, и теперь я знаю, что это правда. Армия, милиция, суд, телевидение – это всё люди, а в их сердцах всегда остаётся хотя бы лучик света. Одного-единственного лучика хватит, чтобы отступила тьма".
"Я верю тебе, папа! Так же, как в детстве верила, когда ты рассказывал мне на ночь сказки о богатырях и волшебниках!"
"Теперь настало время нам самим стать героями новой сказки".
"Это правда, что добро всегда побеждает?"
- Кто вам сказал, что добро побеждает только в сказках, идиот? Добро опаснее змеи! – взвизгнула Глафира Сергеевна и, не сдержав злобы, чёрной молнией метнулась к полковнику. Со стороны казалось, что женщина его поцеловала, и только кровавая пена на губах офицера да ямка укуса на щеке выдавали, что произошло на самом деле.
"Правда, дочка!"
Глафира Сергеевна закрыла дверь кабинета и размазала дежурного взглядом по стенке. Впрочем, мысли её были далеко: "Пока царь верен этой своей… Любашке, я не могу к нему приблизиться. Он должен предать её, и я ему в этом помогу".
Царь прислушался и в сгущавшихся сумерках услышал голос любимой.
"Я жду тебя! Будь сильным".
"Как наш малыш?"
"Я чувствую его внутри, он счастлив, что снова с нами".
"Снова?"
"Конечно. Ведь мы встречаемся с тобой не в первый раз на ветру тысячелетий".
"Расскажи мне об этом, о нашей прошлой жизни. Я так же был царём, а ты отшельницей?"
"О жизнях наших прошлых ты сможешь вспомнить сам – тюрьма для этого даёт возможность прекрасную. Но лучшую ещё возможность вспомнить свои первоистоки даёт поместье родовое. Ведь в этом самом месте, куда тебя я привела, с тобой мы жили. И ты, конечно, был царём, царём округи всей: тебе и звери все, и птицы поклонялись и подчинялись крохотному жесту".
- Поэтому на Руси вопрос земли всегда важнее был, чем вопрос так называемой "свободы". "Свобода" без земли своей – лишь городская фикция. "Свобода слова" – болтай ты что угодно, но правды ты не скажешь, поскольку ты не знаешь даже, кем ты был и что с тобою сталось, как потерял ты счастье и могущество своё. "Свобода совести" – да верь в любых богов, придуманных иль настоящих, но не расслышишь их ответа в суете и грохоте машин. "Свобода любви" – о господи! – люби кого угодно, всё это ненадолго, раз ты свою не можешь вспомнить половинку.
- А какова свобода на земле, в поместье родовом?
- "Свобода" – слово позднее и всей не отражает сути. Оно произошло от слова "слобода", т.е. "послабление" для некоторых видов поселений – военных или ремесленных. Но послабление возможно там, где "покрепчание" есть, "крепость". "Свобода" – слово крепостной эпохи.
- А воля?
- Когда человек встал на своей земле и воздуха вдохнул всей грудью – так появилось слово "воля". Не зря же "вольный как ветер". И в этом слове не зря слились воля-свобода и воля-повеление. Когда вокруг все воле человека с радостью готово следовать, когда не борется с природой он за жалкое выживание, а творит в согласье с ней, тогда он ВОЛЕН.
- Ты говорил о свободе раньше чуть по-другому.
- Я предупреждал: сказка растёт как дерево, и я расту с ней вместе.
"Я был волхвом?" – вдруг догадался царь.
"Ну вот, уже ты начал вспоминать".
"Но церковь наша о волхвах плохого мнения, язычники они как будто были. Впрочем, она плохого мнения и о старообрядцах, а Сергий Радонежский был старообрядцем, и в святцы тем не менее вошёл".
- И даже, я заметила, есть странная закономерность – чем долее господствует где-то церковь, тем меньше там появляется святых.
- А что тут удивительного? Христос ходил по воде, а в средние века за фокусы такие жгли на кострах. Ну, вот и вывели особую породу человеков, не склонных к святости. Ведь ведьма от слова "ведать". А ведьм сожгли, остались кто?
- Невежды.
"А кем же ты была тогда? Нет, погоди, я вспомнил – ты дочкою купеческой была, и шли вы караваном по реке за костью мамонтовой. А ты увидела меня на берегу…"
"И, всё забыв, с тобой осталась".
- А разве волхвы женились?
- А как же вывести особую породу волховскую – что страстно к знанию стремится без корысти всякой? Конечно, женились и детей рождали. Так и возникли касты – не в том закрытом и безбожном виде, как сохранились они в Индии. Каста для рода – это как костяк для организма, несущий элемент. Члены рода своей любовью заключали соглашение друг с другом идти совместно через воплощенья к единой цели. Поэтому женились на себе подобных. Иначе касты назывались "варны" – отсюда выраженье "вар(н)иться в собственном соку". Оно сначала ничего плохого не несло в себе, но было ключом к успеху. Однако позже из-за утраты законов перевоплощения стало приводить к вырождению.
- А если кто-то с душой купеческой рождался в касте воинов?
- Границ непроходимых не было меж каст – он мог покинуть род и выбрать путь иной. И даже специально рождались (чаще женщины) в других родах, чтоб выйти замуж в свой и принести свежую кровь. Законов генетики никто не отменял.
"А сын наш ползал под кедром, что я посадил в день его зачатия. Боже мой! Сегодняшние кедры на полянке – сыновья того, посаженного мной. И они помнят нас и ждали всё это время! Я чувствую, что они не отдельны от нас, а как бы продолженье наше, наш корень в Мироздании".
"Прости, мой милый, больше говорить я не могу – ко мне пришли".
А в это время царевну привели из камеры тюремной в кабинет премьер-министра. Там был накрыт небольшой, но изысканный стол, сам премьер сиял улыбкой, впрочем, напряжённой.
- Присаживайтесь, ваше высочество!
- Я думала, в республике все титулы отменены.
- Ах, это не республика, а хаос. Народ неуправляем, элита ропщет, знать рвётся к власти. Нужна монархия и сильная рука.
- Зачем же батюшку вы не вернёте к власти? Зачем вы предали его?
- Ваш батюшка безумен. Он выставил свою кандидатуру в президенты и обещает землю дать народу, налоги отменить, а в депутаты избирать лишь тех, кто обустроит рай земной на родине своей, тем доказав свои как бы творческие силы, свою – тьфу ты! – любовь к земле.
- Мой батюшка что-то понял о смысле жизни и стремится переустроить мир. А вы отравлены иллюзией могущества и власти.
- Отравлен? Нет, просто кондиционер барахлит. Выкину я его. Но вернёмся к делу. Батюшка ваш - как большевики – готов всё обещать и всем, лишь бы вернуться к власти. Он одержим и он страну погубит. Народ же верит ему и готов избрать. А кто же откажется от земли бесплатной и жизни без налогов? Глупцы, замахнувшиеся на основы государства. Один есть выход только, ваше высочество… - премьер вдохнул, царевну взял за руку. – Будьте моей женой!
- С чего ж вы это так ко мне переменились? – с сомненьем девушка посмотрела на того, кто раньше был столь дорог ей.
- А вы всегда мне были не безразличны, Анна, – в глазах премьера мелькнуло что-то человеческое, но новая капля яда упала в кондиционер, и всё пропало. - Поймите, мы возродим монархию по праву – вы законная наследница престола. Мы восстановим порядок, мы спасём страну. От вас одной зависит судьба всего народа, а может быть и всей цивилизации. Решайтесь же, царевна!
Царь отдал охраннику очередной пакет с указаниями по предвыборной компании для своих товарищей и подмигнул:
- Заходи после ужина, я тебе ещё не рассказал про телегонию.
- Телегонию? Я что-то слышала об этом.
- Когда-то англичане скрестить пытались зебру и домашнюю лошадь…
- Да-да! У них ничего не вышло – виды оказались генетически несовместимыми. А потом потомство подопытной кобылы уже от обычного жеребца оказалось полосатым. Назвали это "эффектом первого самца".
- Мужчин потомство также несёт черты, воспринятые им от первой женщины его. Не только первой, кстати, но и остальных.
- Зачем устроил Бог так мир?
- В момент интимной близости мужчина в женщине свой образ сиюминутный запечатлевает, чтоб дети были по образу его. Конечно, первый раз здесь наиболее значим, как первый след в снегу более глубок. Поэтому, чтобы жениться на царевне, царевич в сказке многие испытания преодолевает, и входит к жене своей в славе победителя. И в этот вдохновения момент подобен Богу он, способен дух зачать высокий. Но и последующие дети их так же будут богам подобны .
- А женщина.
- А женщина ответственна за плоть и воплощение. Они инертны более, и в женщине важен не мимолётный порыв, а – вкус, уменье выбрать мужчину своего, ему отдаться до конца и воплотить его вдохновенные мечты.
Прежде чем уйти, охранник немного смущённо сказал:
- К вам тут… посетительница.
Глафира Сергеевна была опасна, как змея, и прекрасна, как змея. Гибкую стройную фигуру подчёркивало длинное чёрное платье, в точёном профиле не было ни одного изъяна, движения были точны и экономны, а речь лилась вдохновенно, как речь искусителя Евы в райском саду.
- Ваше величество, как хорошо, что вы теперь не царь. Я раньше к вам не смела подойти, а если, чувства не сдержав, всё ж подходила, вы говорили – "ищет сближения с властью". Теперь не так всё. Теперь изгнанник вы, а я готова с вами разделить изгнание. Примите мою любовь, и будем счастливы мы оба.
- Глафира Сергеевна, я тронут признаньем этим, но у меня жена есть, и скоро она родит мне сына.
- Любка, что ли? Это известная средь экстрасенсов гипнотизёрша и аферистка. Она околдовала вас и наплела, поди, историю о райском саде и встрече двух половинок. Она так каждой жертве говорит, а нужно ей одно – власть над людьми, над всей планетой.
- Мне Люба девственницей досталась, и слушать твои бредни я не желаю!
- Василий, неужто ты не понимаешь, что всю страну её фантазии на грань погибели поставят. А этого она и добивалась. Одну страну разрушить, в хаос погрузив, чтоб остальные сами подчинились. А сына? Сына, да, родит, но не помощника, а завистника и соперника тебе, на царство претендента…
Тревожно зашумели кедры в поместье Любы, когда под сенью сумерек в лесу из полумглы сгустилась мгла.
- Я знаю, что ты здесь, - сказала девушка, не оглянувшись, - но в дом не приглашу. Пойдём на гору, там поговорим.
Из леса вышел человек, такой как все – среднего возраста, среднего роста, русоволосый – пройдя в толпе, его и не заметишь. Пожалуй, только взгляд его казался чересчур пристальным.
- Это кто?
- Неизвестный спонсор.
Он пошёл за Любой, оглядываясь по сторонам:
- Так значит таково последнее убежище волхвов. Устроились шикарно – святой источник бьёт из-под камня знания, гора концентрирует восходящий поток энергии, состав растительности тщательно подобран, чтобы усилить эманации добра.
- За похвалу спасибо! – на вершине горы девушка остановилась. – Но ты ведь не для этого явился.
- Явился я, чтоб предложить тебе гармонию вселенскую создать.
- Гармонию предательства, насилия и лжи? И почему вдруг помощь моя потребовалась чёрным магам?
- Хочу я прекратить извечную вражду, направить силы на благодеянья людям. Правительства земные все подконтрольны мне, тебе же дар дан пробуждать людские души. Союз наш станет благоденствия основой, а сына твоего усыновлю я, волшебником великим станет он, познавшим тайны тёмной и светлой сторон силы.
- Ложь к сложности ведёт тебя, владыка тёмный, а истины простые ты упускаешь, как всегда. Вот истина одна: нет тёмной стороны вселенской силы, вся сила – свет, он создаёт пространства, а темнота – в твоей душе. Тьма – только недостаток света. Вот истина другая: жена ждёт мужа из дороги дальней, его ребёнка под сердцем носит – негоже, едва только муж за порог, к чужой жене являться с предложеньем. Хотя, я знаю, на это у тебя, конечно, припасён железный аргумент.
- Права ты, волховица, здесь я не один.
Неизвестный спонсор сделал знак и из леса, окружающего гору, показались дула танков, зашевелились подразделения спецназа, а сверху над полянкой повис вертолёт.
- Мой аргумент простой, - продолжил владыка тёмный. – Моею будешь ты, коль своему царьку желаешь жизнь продлить, скажи ты "нет" – и не жилец Василий твой на свете…
- Нет.
- Подумай, не торопись. Не жертвуй так легко любимым мужем.
- Нет.
- Василий, - Глафира обвивала царя словами, как будто кольцами змеиными, - отшельница твоя уж отреклася от тебя, теперь ты ей не нужен, она сама – мать наследника престола. Ей занимался сам Неизвестный спонсор, убеждал хотя бы жизнь тебе оставить, она была непреклонна. Подумай сам – ведь это её дорожка довела тебя до тюрьмы. Так было всё задумано изначально.
- Не верю.
- Не верь. Ведь тебе подсказывает твоё любящее сердце. Доверься фактам, по делам суди. А после вспомни обо мне – тебе женою буду верной, ласковой, а вместе мы вернём спокойствие в державу…
И Глафира Сергеевна прикоснулась к царской шее раздвоенным языком.
- Решайтесь же, царевна, - настаивал премьер-министр. – Чтоб батюшку вашего спасти, вам надо отдалить его от власти, тогда не нужен будет тёмным силам он, и они оставят его в покое. Иначе гибель ему грозит. А вы остаток дней так и проведёте в темнице, я ничего не смогу сделать, чтобы вам помочь, без вас бессилен я…
- Мрачновато развивается сказка.
- А что делать, если на экране сплошной криминал?
- Давай я включу "Спокойной ночи, малыши".
- Поздно уже, спать пора.
- И что, ты на этом и закончишь?
- Я что-то и сам не знаю, как выкрутиться. Такой этап всегда приходит в каждой сказке и в каждом деле. Сначала ты идёшь путём проторенным и делаешь то, что привычно, известно, и что умел давно. Потом оказывается, что ты зашёл так далеко, что знаний и умений не хватает, и надо сделать новый шаг, и торить новый путь. Давай-ка спать, утро вечера, поди что, мудренее.