Когда все было иначе (легенда о Безымянном племени)
Глава III
...Да, помню, как все это случилось! -
глухо выговорил он. -
Ночью напали они с севера,
и было их - не счесть.
Дж. Р.Р. Толкиен. “Хранители”.
Призрачно-серое и бесплотное, неуверенно приблизилось утро. Жизнь не могла остановиться в этом мире, даже если дерзко и грубо были нарушены незыблемые ранее законы. Соки по-прежнему струились в телах деревьев, и у барсучихи в норе родился третий детеныш, но смутно и глухо шумели сосны, и барсучиха забеспокоилась в своем логове, потому что почуяла, что мир изменился.
Кук Тэнгре отдалился от своего народа, ибо был оскорблен, и Безымянное племя, столпившись на площади, с тоскою и страхом взирало в холодные и равнодушные отныне небеса. Не было рядом мудрого шамана Асылбугаза, чтобы объяснить и успокоить, и женщины с плачем и воем расползлись по хижинам, унося детей, а мужчины стояли в растерянности. Карачекре мог бы рассказать, как именно он прогневил до сих пор терпеливого бога, но уже день и две ночи он пропадал неизвестно где, и никто не знал о том, что он сделал.
Тэнгре хан, как и полагается разгневанному и оскорбленному мужчине, отвратил свой взор от недостойного его народа. Но Умай, Великая мать, не могла покинуть испуганных и растерянных людей. Кроме того, нарушенное равновесие надо было восстановить. И вот по лесу прошло дуновение, которое заставило подняться молодую лосиху, дремавшую у корней старого дуба. Неведомая сила привела ее сквозь чашу на берег небольшого озера с островом посередине. Лосиха почувствовала кровь и смерть себе подобного, но, успокоенная ласковой рукой Великой матери, осторожно подошла к умиравшему телу Покровителя. Вздрагивая и озираясь, она переступала ногами, готовая унестись прочь, но вдруг наклонила голову к темному ручейку крови, с которым утекала из могучего тела жизнь и сила Покровителя. Сосны вокруг насторожились и замерли, когда лосиха принялась лакать остывавшую кровь[1].
Чтобы кто-то родился, кто-то должен умереть, и когда лосиха подняла над трупом голову, облизывая окровавленную морду, в глазах ее блеснул и разгорелся чудесный свет, и сосны радостно зашелестели кронами, ибо Покровитель умер не зря.
Лосиха оглянулась на хижину, гордо тряхнула увенчанной счастьем[2] головой и отправилась продолжать путь, предначертанный Покровителю.
Барсучиха в своей норе успокоенно улеглась, подставляя детенышам набухшие соски, потому что мир снова изменился, но теперь уже к лучшему.
Сознание и разум вернулись к Карачекре, когда солнце поднялось уже довольно высоко. Он лежал на поляне лицом в густой траве и слушал привычные разговоры летнего леса, постепенно приходя в себя. Тоска и тревога вспыхнули в нем, заставив вскочить на ноги. Воспрянувшая память выплеснула на него все мысли и чувства, которыми он был одержим последнее время. Оглушенный, Карачекре снова опустился на траву и потряс головой.
Собственное воображение измучило его: как наяву, Черный шаман хохотал ему в лицо, и Лось покачивал в такт великолепными рогами. Карачекре сжал голову руками и усилием воли отогнал видения. Он ясно понимал, что его обманули и использовали. Отрезвленный, теперь он видел все то, на что не обращал внимания. Кто-то подталкивал его все это время и подогревал его честолюбие и жажду силы. Он вспомнил удовлетворение, почти радость, с которыми Черный слушал его лепетание и которые даже не счел нужным скрывать... Три шкурки соболя[3]! Разве это цена?!. Почему он поверил Черному, почему он вообще к нему пошел?!. Прав был Асылбугаз, он слишком мало думает, он, похоже, вообще не думает! ...Асылбугаз!
Карачекре снова вскочил. Он вспомнил беседу у озера и наконец испугался. Мысли, обрывки былых разговоров, бессвязные образы закружились в его голове. “...нельзя нарушать запреты Тэнгре хана и Умай эне!... “...из века в век Тэнгре посылает нам Покровителя и охраняет наше племя, но мы должны уважать его законы”... “...я, конечно, великий шаман”.. “...шаман-инородец может повредить мне, если найдет среди вас отступника”... “смерть моя...” Карачекре вдруг вспомнил детскую игру: они складывали из камешков фигуры — горки, домики, а потом вынимали нижний камешек, и фигуры распадались. Как наяву видел он рассыпающуюся по траве горку, как вдруг камешки превратились в огромные валуны, и грохот обвала оглушил его.
- Великий Тэнгре, что же я сделал? - закричал он в ясное небо. - Я вынул маленький камешек, и теперь камни твои сокрушат нас!.. Я виноват, Кук Тэнгре, что мне сделать, чтобы искупить мою вину?!.
Бесстрастная синева не затмилась ни облачком, но из леса к нему вышла лосиха и осторожно подтолкнула его рогами по направлению к деревне.
Слишком многое случилось с тех пор, как Асылбугаз объявил, что близится Великий день, и волнение было велико. На рассвете, устав от долгого праздника, все селение спало глубоким сном. Тревога, обуявшая их, постепенно рассеялась, и небеса не казались уже чуждыми и холодными. Люди вновь уверовали в мастерство шамана и силу Покровителя. Асылбугаз с помощниками еще не вернулись с острова, но этому не придали значения. Ну, еще йорт иялэр[4] - хозяева - вели себя беспокойно и странно, но ведь и это можно объяснить простыми и понятными причинами, не так ли?
Если бы Покровителем стал Егэршэ, то, будучи наполовину человеком, он сумел бы многое сделать и, возможно, спас бы племя от многих бед. Но лосиха, очеловеченный зверь, имела обо всем свои понятия. Не зная, как предотвратить совсем уже близкую трагедию, она предпочла послать вместо себя Карачекре, верно рассудив, что, мучимый стыдом и отчаянием, и сделает все, чтобы исправить свою ошибку.
Карачекре многое предстояло узнать в деревне: убежав тогда со священной поляны, он так и блуждал по лесу, пока не очнулся утром далеко на востоке от обитаемых мест. Главное потрясение ожидало его впереди: он даже представить себе не мог, что его глупость и самонадеянность привели к смерти Покровителя и племени теперь угрожает большая опасность.
Лосиха была совсем еще неопытным Покровителем и не знала, что даже самый сильный и выносливый человек не может бежать так быстро и долго, как лось. И Карачекре не одолел еще и половины пути, когда в деревне проснулись и забеспокоились собаки. Будучи существами гораздо более тонкими, чем люди, они вслед за иялэр почуяли подступавшую к селению угрозу. Легкое испуганное поскуливание не могло никого разбудить, зато внезапный и согласный лай поднял на ноги всех. И тот, кто выскочил первым на улицу, увидел, как из леса мелькнула стрела и впилась в закрытую дверь дома шамана.
Все страхи, опасения и предчувствия, усмиренные было усталостью после праздника и обманчивым спокойствием вокруг, взметнулись вдруг в оробевших душах, когда самый смелый осторожно выдернул стрелу и все увидели на острие еще свежую, недавно пролитую кровь. Собака Асылбугаза, огромный черный зверь, принюхалась, присела на задние лапы и вдруг, впервые в жизни испугавшись по-настоящему, страшно завыла. Толпа на площади дрогнула, готовая бежать, кричать, прятаться от божьего гнева, и Паника, огромная, дикая и бесформенная, рвала души в клочья, сокрушала последние преграды разума, чтобы, разлившись по телам, превратить людей в слепые, орущие и визжащие существа.
Предводитель орды, окружившей деревню, наслаждался, всем телом ощущая мощные волны страха, смятения, еле сдерживаемой паники, исходившие от напряженных, вцепившихся друг в друга людей. Он не жалел теперь, что принял помощь Черного шамана, все страхи остались в прошлом; Он и не мечтал увидеть таким растерянным и беззащитным всегда охраняемое и неуязвимое Безымянное племя. Там, на озере, Черный смотрел ему в глаза и заставил поднять лук и выстрелить в священного лося; неведомый ранее восторг вознес его над прежней тусклой жизнью и шептал ему, что он мудрый и великий, что он может все. Человек, безумно и бездумно поразивший Покровителя и вырвавший стрелу из его живого тела, дал своим людям сигнал к атаке и ринулся вслед за окровавленной стрелой к своему концу.
Лосиха не покинула троих на острове в безысходном отчаянии, которое объяло их после смерти Покровителя. Асылбугаз пришел в себя на рассвете, понял, что жизнь продолжается, и ощутил в себе и в мире перемены. К большому своему удивлению, он был бодр, свеж и полон сил и желания выяснить, что именно произошло. Но Асылбугаз не спешил уйти с острова и вернуться в жизнь, чтобы все увидеть, услышать и потрогать руками. Он был шаманом, а следовательно, жил, думал и действовал не как обычный человек. Он разбудил помощников, успокоил их и приказал готовиться к путешествию в Нижний мир.
Каждое путешествие отнимает много сил, и Асылбугаз никогда еще не совершал два путешествия подряд. Но сейчас он чувствовал мощную поддержку и знал, что все идет, как должно.
...Это было самое волшебное путешествие Асылбугаза, Великого шамана Безымянного племени. Никогда еще не удавались ему так легко превращения и прочие магические действия, и никогда так хорошо не понимал он обитателей Нижнего мира. Ему отворили смятенную душу Карачекре, он увидел и понял все и пожалел бедного мальчика. Он был лосем и на берегу озера с трепетом ожидал явления великолепного Покровителя. Он был сосною, и стройным стволом своим, иголками-листьями ощущал, видел смутные чувства человека, натягивающего лук. На последнее отчаянное мгновение он стал этим человеком и узнал, каково сгибаться под тяжкой рукой чужой воли. Он поднял взгляд и увидел своего врага.
Потом все изменилось: он стал никем и не видел смертельного полета стрелы; звери и птицы скрылись в чаще, и Черный шаман промелькнул и исчез за деревьями. Асылбугаз растворился в нежной скорби, охватившей мир после смерти Покровителя.
Но он не умер, как не умер мир; нечто ощутилось вокруг и внутри; небеса отдалились и замерли в равнодушии, но тех, кто в страхе припал к Матери-земле, оживило некое дуновение. Асылбугаз, как и все вокруг, ощутил приближение Умай эне и понял, что счастлив, потому что все может быть исправлено. Он стал этим счастьем, разлитым в каждом живом существе; увидев выходящую из леса лосиху, он вернулся в тело и разум шамана.
Шаман Асылбугаз чувствовал, как утекает с кровью магическая сила Покровителя, но знал, что не ему суждено отведать этой крови. Он трепетал от мысли, что узы Умай эне окажутся недостаточно крепкими, и лосиха поддастся страху, и возрадовался, когда она наконец лизнула крови. И снова трепетал Асылбугаз, видя превращение лосихи, зверя, каких много, в невиданное существо - Покровителя.
Это чувство ликования он принес с собой в Средний мир. Асылбугаз знал, что противник его силен и изобретателен и борьба еще впереди; собственная судьба его была неясна, но Умай эне не покинула их, значит, и Тэнгре хан может их простить.
Асылбугаз, быстро собравшись, устремился вместе с помощниками к деревне.
Высокое солнце бесстрастно освещало руины и трупы на месте селения, а посланники Покровительницы еще только подходили к печальному месту. Асылбугаз, вооруженный знанием и вдохновленный, готов был справиться с любой бедой; Карачекре был измучен трудной дорогой и всеми возможными предчувствиями и угрызениями совести. Встретились они посреди пожарища и долго смотрели друг другу в глаза. Умай эне еще раз помогла им: она разрешила им почувствовать души друг друга.
Многое поняли и простили они и ясно увидели главное: в них обоих достаточно силы, чтобы спасти племя, и самая высокая цена их не пугает. Безмолвные помощники кама отступили в тень, когда Асылбугаз и Карачекре, вынув ножи и одним движением сделав надрезы, соединили кровоточившие запястья в древнем жесте братания. Каждый чувствовал силу другого, вливавшуюся вместе с кровью в его жилы; сила каждого удвоилась, когда магический поток достиг головы[5]. Они разъединили руки, но сами теперь были соединены навеки: один знал и чувствовал все, что происходило с другим. Они знали мысли друг друга и вместе были очень сильны, и только смерть могла разлучить их. Они стали кровными братьями.
[1] Тюрки верили, что в окружающем мире и в живых существах есть сверхъестественная сила; у разных людей и предметов она неодинакова по интенсивности и может быть и плохой, и хорошей; она может переливаться из одного тела в другое. У людей эта сила растворена в крови, у людей сосредоточена в голове; у правителей и великих воинов ее больше.
[2] Рога - символ избранности и счастья.
[3] Шкурки пушных животных служили денежными единицами
[4] Иялэр - духи, постоянно проживающие в одном месте; хозяева
Ой иясе - хозяин дома, домовой.
Йорт иясе - хозяин двора.
Абзар иясе - хозяин хлева.
Мунча иясе - хозяин бани и проч.