Философско-художественный роман с элементами мистики и физики.
Глава 34. Тревога.
Михеич попросил Глашу задержаться, сославшись на важный разговор.
- Присаживайся, девонька, на диванчик, нужно мне кое-что тебе рассказать.
Глаша видела, что лицо Михеича имело тревожное выражение. Какие-то невеселые мысли переполняли его ум. Она тоже посерьезнела и настроилась на то, чтобы как можно спокойнее принять, возможно, невеселые новости.
- Понимаешь ли Глафира, что ведем мы здесь не шуточные игры. Речь идет о будущем России и мира?!
Глаша закивала головой.
- А в этих «играх» участвуют не только светлые силы, но есть те, кто всему этому препятствует! Я хочу тебе показать кое-что, чтобы ты убедилась в этом сама. Знаю девонька, что молиться ты умеешь с детства, поэтому для тебя ничего трудного не будет.
С этими словами Михеич подошел к одному из высоких книжных шкафов, которые почти сплошь заполняли пространства вдоль стен кабинета. Взялся рукой за край, и Глафира не успела уловить, как шкаф развернулся на 180 градусов, с другой стороны шкафа оказался великолепный иконостас, деревянный резной работы. Наверху, как и положено, была икона Троицы. Затем шла икона Спасителя и святых, ангелов и архангелов. Практически все соответствовало канонам, которые Глаша знала хорошо.
- Ну, что, матушка, помолимся?! –, Михеич взял подсвечник, зажег свечи, они встали на колени и Михеич нараспев начал молитву:
- Аллилуйя, аллилуйя, аллилуйя! Слава Тебе, слава Тебе, слава Тебе! Пресвятая Троица…
Глаша молча повторяла эту не совсем знакомую ей молитву, втягивалась в этот напев Степана Михеича и как бы впадала в какой-то транс. Стены кабинета с книжными стеллажами стали покачиваться и расплываться. Она увидела какие-то исполинские фигуры. Некоторые были с крестами в руках, некоторые опирались на посохи, некоторые просто стояли, глядя с дружественными улыбками на Глашу и Михеича. От фигур исходил свет и какая-то благодать, и тонкие ароматы наполнили кабинет Михеича. У Михеича в руках тоже появился посох.
- Что! Видишь, девонька? – закончив молитву, обратился к Глаше Степан Михеич.
Глаша невольно протянула ему руку, озираясь вокруг.
- Кто это Степан Михеич?!
- Не бойся, матушка, это свои! Присмотрись, может, кого узнаешь?
Глаше показалось, что фигуры сошли с иконостаса: вот это был любимый ею особо Сергий Радонежский, а это архангел Гавриил, это Моисей…
- Вижу, узнаешь. Они помогают нам невидимо и защищают всех нас, ибо много есть тех, кто желал бы нашей смерти. Давай вот на ковре-то самолете подымемся и посмотрим на тех – других…
Глаша вдруг ощутила, как ковер, постеленный в кабинете, старинный персидский, начал подниматься вместе с ними и медленно перемещаться вбок. Скорость стала постепенно возрастать, наконец, он помчался. Глаша крепко схватилась за руку Михеича.
- Не боись, девонька, со мной не упадешь.
На ковре они вылетели сквозь потолок и воспарили над усадьбой, понимаясь все выше и над Колмогорским.
- Смотри внимательно, Глаша!
Глаша увидела, что крылатые фигуры, которых она рассматривала еще внизу, в библиотеке, образуют вокруг Колмогорского кольцо. И от них как бы полусфера накрывает все село, простираясь далеко за его границы. Полусфера была из тонкого света, а за ней простиралась тьма. Из этой тьмы иногда возникали фигуры, ужасные с огненными языками, с черными крыльями, с гривами и рогами. Они бросались на купол и тут же отскакивали обратно, не в силах пробить защиту.
- Ишь, сколько дряни нанесло! – воскликнул Михеич, - не хотят они нам дать жить спокойно. Ну, да дело поправимое. Все видела?
- Видела! – воскликнула Глаша, крепко держась за руку Михеича.
- Ну, тогда домой, - Михеич взмахнул посохом. Они очень быстро вернулись обратно.
Стены в кабинете возвратились в прежнее положение. Михеич подошел к иконостасу, быстро его развернул. И все оказалось, как было прежде. Глаша стояла на ковре, голова у нее слегка кружилась, она пыталась сосредоточиться, рассматривая какие-то узоры на старинном ковре.
- Ух, Степан Михеич! Страшно-то как!
- Я же зачем тебе все это показал? Чтобы ты помогла мне.
- В чем же Степан Михеич?
- Звал тебя Николай в Москву?
- Было дело.
- А ты как?
- Да, пока не согласилась. У меня же здесь дети, дом… работа.
- Нельзя сейчас вам никому покидать Колмогорское. Здесь вы под надежной защитой, а вот там, в миру… Там с вами все может приключиться, даже самое худшее. – Михеич серьезно посмотрел в глаза Глафире. – Ты это понимаешь?!
- Кажется, теперь… да...- неуверенно отвечала Глаша.
- Понимаешь, Николай рвется в Москву, у него там научная работа, гранты. А перед нами с тобой стоит неимоверно трудная задача – уговорить его остаться здесь!
Глаша вспыхнула пунцовой краской. Она тоже тайно мечтала об этом, но даже не представляла, как можно добиться такого.
- И что же он будет здесь делать?
- Пусть учителем физики с тобой в школу пойдет, у вас же как раз освободилась вакансия!
- Это он-то, ученый с мировым именем в школу… Что-то Степан Михеич, Вы ставите задачи невозможные!
- Наукой он и здесь сможет продолжать заниматься. Я ему помогу обеспечить канал для научных публикаций. А работа учителем еще поможет ему выработать смирение, с этим у него пока плохо. Это один из последних искусов, который ему нужно пройти до начала исполнения своей миссии. – Степан Михеич загадочно посмотрел на Глашу.
- О какой миссии вы говорите?
- Я пока не имею права раскрыть тебе все, но чтобы порадовать, скажу одно – суждено вам вступить в брак. Семью создать!
Глаша снова вспыхнула. Опустила глаза и голову, пытаясь спрятать улыбку радости.
- Больше пока не могу ничего сказать. Ну, что, внученька, поможешь мне Николая уговорить?!
- Конечно, с радостью, Степан Михеич! – хотя в тайне Глаша боялась, что такой разговор может привести к их ссоре с Николаем. Она знала, как дорога для него его работа, наука, которая была содержанием его жизни.
- Настройся, завтра приходите вместе с Николаем. Будем вести беседы.
На следующий день они пришли вместе. Глаша оделась по парадному и уговорила Николая – одеть галстук.
- Никак сватать меня ведешь? – усмехнулся Николай.
- Ну, а что? Родители у меня померли. Здесь благословить меня тятя не может, так хоть Степан Михеич благословит! Он мне, почитай теперь, за отца родного – в тон шутке Николая отвечала Глафира. – Да просто я хочу, чтобы ты понял – разговор предстоит нешуточный, серьезный! А галстук, он, знаешь, обязывает!
- О да! Галстук обязывает! – важным тоном произнес Николай, стоя перед зеркалом и подтягивая узел галстука поплотнее. – Нет, мне кажется, я выгляжу в нем как деревенский гармонист на свадьбе!
Своего галстука у Николая не нашлось, пришлось одолжить у Юры. Николай морщился, крутил головой, строил гримасы.
- Юра, а кроме этого с пальмами дурацкими у тебя ничего нет?!
- Там в шкафу целая связка! – крикнул Юра из соседней комнаты.
Глаша открыла шкаф и вынула вешалку с галстуками.
- Вот, нужен строгий однотонный!
- А мне нравится вот этот с драконом!
Глаша взглянула на галстук, который выбрал Николай, и холод пробежал по ее телу. В фигурке дракона, вышитого на галстуке, она вдруг узнала одно из тех чудовищ, что видела вчера на ковре самолете у Михеича.
- Прошу тебя, только не этот!
- А что! По-моему, очень серьезный дракоша! Грозен, аки василиск!
Юра выглянул из соседней комнаты.
- Ну, как Юрок?! – Николай держал на ладони черный галстук с вышитым кроваво-красным драконом.
- А, это я из Китая привез.
- Коля! Пожалуйста! – Глаша умоляюще смотрела на Николая.
- Или этот, или я вообще ничего не надену! – с этими словами Николай вырвал из рук Глафиры связку галстуков и бросил ее обратно в шкаф.
Глаша отвернулась к окну. Ее глаза наполнились слезами: «Да, - подумала она – гордыни и упрямства в нем, покамест, слишком много!».
Он таки надел этот галстук с драконом. И так они явились в гости к Михеичу.
Повстречав их как обычно на крыльце библиотеки, Михеич сразу обратил внимание на галстук Николая. Он молча посмотрел в глаза Глафире. У них как бы состоялся мгновенный диалог, в котором вопросительный взгляд Степана Михеича получил полный ответ Глафиры, ответ неутешительный, горький, как фамилия Николая.
- Проходите, гости дорогие!
Они прошли в кабинет.
- Ну, какой такой секретный сговор у вас тут вчера состоялся? – Николай улыбался, но несколько натужно.
- Вам всем сейчас грозит опасность. Только в Колмогорском можно обеспечить защиту от нее. Поэтому, Коля, буду говорить прямо, без обиняков: тебе нельзя сейчас в Москву!
- Как! У меня там грант! На кафедре группа исследовательская сформирована под меня и мое направление… . Людей подведу, если я не поеду.
- Ну, людям можно все объяснить. Они смогут приезжать сюда для консультаций с тобой.
- Да можно и дистанционно, по скайпу! – вмешалась Глафира.
- Нет, как вы это себе представляете?! Как я смогу это начальству и коллегам объяснить? Какая опасность?! – Николай посмотрел вопросительно на Глашу.
- Коля! Все очень серьезно! – Глаша смотрела на него широко раскрытыми глазами, в которых был написан неподдельный ужас. И Николай хоть и не понимал ничего, но ему передались чувства Глафиры.
- Ну, хорошо! Допустим, я сообщу в Москву, как-то объясню. Но сколько вы полагаете мне жить безвыездно здесь?
Николай и Глаша вопросительно взглянули на Михеича.
- Боюсь, что не менее десяти лет.
- Что!!! – Николай вскочил с дивана – десять лет в этом захолустьи!? Что я здесь буду делать!
Глашу зацепили слова про «захолустье».
- Коля, но ведь мы будем вместе!
- Мы и в Москве прекрасно будем вместе! Там у меня работа, а тебе работу мы найдем элементарно! Там, знаешь, сколько вакансий учителей! Правда, жилье сначала нужно будет снимать.
- Коля, но у меня же тут дом и дети!
- Дак, что… Аленка твоя нынче поступит в ВУЗ. В Москве таких возможностей масса. На бюджет не пройдет, на платное пристроим! Будет там жить с нами, а сын придет из армии, сначала здесь за хозяина дома останется, а потом, глядишь, и ему в столице дело какое-то найдется, Москва – она полна возможностями!
Глаша все больше внутренне поражалась тому, как Николай свысока смотрит на все, что связано с ней и ее родным селом.
- Почему ты думаешь, что Аленка на бюджетное место не пройдет? Она у меня девчонка – умница!
- Да я так просто сказал. В Москве практически везде конкурсы жуткие.
- Павел у меня тоже не дурак. В армию он после школы пошел, потому что у нас так принято, у староверов, что мужчина должен армию пройти, чтобы быть настоящим мужиком. А уж потом высшее образование профессия…
Николай видел, что зацепил Глашу и сожалел, что вот так походя мог ее обидеть, но ведь он не хотел цеплять и обижать, что же она..?
Глаша раскраснелась, от чего стала еще хорошей. Она встала спиной к Николаю и лицом к окну. Николай подошел, положил ей руки на плечи.
- Глаша, не сердись, я не хочу тебя терять из-за глупостей, как было это много лет назад. Допустим, я соглашусь. Мы останемся здесь, что я буду тут делать, десять лет?
Глаша развернулась к нему. Посмотрела прямо в глаза. Там она увидела его любовь и нежность, и подкатываемая было обида стала сходить на нет темной отхлынувшей волной. Она улыбнулась, прижалась к Николаю. Он обнял ее. А она, закрыв ладошкой дракона на галстуке, мягко и нежно сказала:
- Учителем поработаешь, Коля. Ведь я столько лет работаю учителем и ничего…
- Учителем? – уже примирительно произнес Николай – а что, в жизни многое нужно попробовать. Учитель физики Николай Горьков! Звучит гордо! - он засмеялся.
Напряжение, которое висело последние несколько минут в кабинете Михеча, рассеялось. Улыбались все трое.
- Ну, что с первого сентября оформлюсь. Ну, а в Москву все-таки ненадолго, чтобы уладить формальности – съезжу?
Николай и Глаша вопросительно взглянули на Михеича.
- Категорически – нет!
Николай глубоко вздохнул покривил немного губы.
- Ну, нет, так нет.
- Пойдем, Коля, погуляем, а то что-то мне душно стало – Глаша взяла Николая под руку. Они попрощались с Михеичем. Он перекрестил их, когда они повернулись в нему спиной на пороге библиотеки. Он любовался этой парой, идущей по тропинке сада… Казалось бы все улажено, но какая-то тревога все еще не покидала его сердце.
- Чую я, не все еще закончено – он вздохнул и вернулся в дом.