Философско-художественный роман с элементами мистики и физики.
Глава 32.Серьезный разговор.
И вот однажды после всех их разговоров, отец Пахомий пришел к Михеичу ночью, прямо после всенощной. Вид у него был тревожный. Михеич зажег свет, провел гостя в кабинет. Усадил в кресло.
- Чаю?!
- Нет. Хотя, пожалуй, а то я уже пол суток как ничего не ел.
- Яишенку?
- Можно и яишенку! – не отказался отец Пахомий. Михеич прошел на кухню и пригласил батюшку с собой.
- Ты садись вот здесь на табуреточку. Вижу, разговор у нас будет серьезным и долгим! – отец Пахомий утвердительно кивнул. Михеич включил электроплитку. Достал из холодильника яйца, налил масла. Сковорода одобрительно заскворчела. По кухне разнесся аппетитный запах.
- Ну, выкладывай свои опасения!
- Степан Михеич! Меня заботит судьба православия!
- О как! Это серьезно! Я ожидал такого разговора давно. А ты только что созрел.
- Да я тоже давно хотел его начать, но не знал как. А тут вот что-то допекло! Все это новое учение о Троице, о Замысле Божьем, о Его Имени… - все это так расходится с каноническим представлением! Это же может разрушить Православие! Или, по крайней мере, внести раскол!
- Разрушить не может! А вот внести раскол… - есть такая опасность. Вот, как ты думаешь, кто был прав, тогда при Никоне, патриарх или раскольники? Может, и не нужно было вносить никаких изменений в богослужения? Может, спокойней было следовать сложившейся традиции, оправдывая себя лозунгом «Русь, храни веру Православную!».
- А что, разве лозунг неправильный?!
- Вот тут закавыка! Русь не сама породила веру христианскую, а переняла ее от Византии. Спорить не будешь? – отец Пахомий помотал головой.
- Вообще, на первоначальном этапе развития России, на этапе «детства и отрочества» (это бОльшая часть исторической хронологии развития, вплоть до середины 19 века) роль России была в том, чтобы принимать что-то с Запада, что-то с Востока, усваивать, сохранять… Россия исторически ходила в подмастерьях. Но просто копировать и хранить – это только одна часть задачи. Помнишь, что говорила нам Глаша, как она проводит аналогию на уроках истории между судьбой Кутузова и России?
- Помню.
- Она говорит, что раз Бог спасал много раз Россию, стоявшую на грани развала и гибели, то она зачем-то нужна Богу!?
- Я верю, что нужна!
- Это хорошо! Ну, а теперь вспомним притчу евангельскую о рабе лукавом и ленивом. Хорошо помнишь?
- Разумеется!
- Как думаешь, в чем ее главный смысл и посыл?
- Нельзя зарывать свой талант!
- Нельзя просто хранить, нужно развивать и приумножать! Вот главное ожидание Бога и от человека и от страны, от народа в данном случае. Россия брала на Западе лучшие образцы искусства, культуры, науки и умела их не только копировать, но развивать так, что добивалась высших, порой значительно лучших, чем на Западе, образцов и результатов! В литературе, музыке, живописи, в театре, балете, кино… в некоторых отраслях науки. Это когда она начала входить в «зрелый творческий возраст». Такую способность дал Господь России! Согласен?
- Конечно, согласен!
- Но вот в отношении религии Россия оставалась на позиции «раба лукавого и ленивого». Не было религиозного развития. Была только неуклюжая попытка Никона, и то, чем она обернулась – мы знаем. Впрочем, как и во всем остальном, развития не могло быть, по крайней мере, до середины 19 века. Но потом… Прежде чем, сказать про «потом», давай обсудим пророчества, ведь мы пытаемся вести разговор о Божьем Замысле по отношению к России, а тут без пророчеств от Него Самого не обойтись, не будем же мы сами выдумывать этот Замысел? Согласен?
- Ну, разумеется!
- Ты же изучал многие пророчества? Помнишь, я давал тебе ссылки в интернете? И просил распечатать и принести.
- Я принес – отец Пахомий достал папочку, в которой лежало немало распечатанных листов текста. Мехеич взял папочку с названием «Пророчества о России».
- Дай-ка гляну! А ты пока поешь.
- Я тут источники разделил на православные и не православные – уплетая яичницу, - сообщил батюшка.
- Эк, же вас в семинарии муштруют! «Православные» и «не православные» – это как «достоверные» и «не достоверные» - так что ли понимать? – Михеич взглянул в глаза отцу Пахомию своим пристальным чуть насмешливым взглядом. Батюшка отвел глаза. Он почувствовал некое неудобство, понимая, что в этом постоянном деление на «своих» и «чужих» есть какая-то доля лукавства.
- Ладно. Я-то считаю так, что время показало, какой пророк действительно чего-то стоит и говорил правду, а какой – так себе, трепач или «в прелести», как вы говорите. Так вот, по этому показателю достоверности одно из первых мест по достоверности занимает Эдгар Кейси. Американец. Никакого прямого отношения, ни к православию, ни к России не имел, тем более нужно прислушиваться к таким людям, ибо личный мотив, который часто искажает даже информацию высших пророков, здесь явно отсутствует. Пророк должен быть беспристрастен! Что же писал Кейси? Ага! Вот: Кейси говорил: «В религиозном развитии России великая надежда для мира. Народ или группа народов, которые будут наиболее близки в отношениях с Россией, смогут жить лучше, постепенно меняя условия жизни во всем мире» (чтение 3976-10, 8 февраля 1932 г.). 29 ноября 1932 года Кейси сказал: «Изменения грядут, можете быть уверены, будет эволюция или революция в идеях религиозной мысли. Основы этого для всего мира в конечном счете придут из России; это будет не коммунизм, но то, чему учил Христос — его вид коммунизма». Кейси утверждал, что Россия будет новым центром мира. (Источник: Какое будущее предсказал России американский пророк Эдгар Кейси© Русская Семерка russian7.ru)
- Понимаешь? Здесь сказано именно «религиозное развитие(!) России». Теперь возьмем Вангу. Не морщись! Много, конечно, о ней наговорили всякого, но ведь очень многие ее предсказания были точными, а это главный критерий. Правда, есть одна разница между Кейси и Вангой, очень существенная. У Кейси все точно записывалось, была специальная стенографистка. Все записи хранятся в библиотеке конгресса США. Тут все документально точно. С другими же пророчествами придется в большинстве случаев, как говорится в следственной практике, довольствоваться показаниями свидетелей. Я прочту то, что писатель Валентин Сидоров воспроизвел в своей книге. Тут я не сомневаюсь. Сидорова знал лично. Он ко мне приезжал. Правда, я не дал ему добро на статью обо мне. Мужик порядочный, честный. Вот что он писал в книге «Людмила и Вангелия», цитируя Вангу: “Новый человек под знаком Нового Учения явится в России, и он будет править Русью всю жизнь …Новое учение придёт из России - это самое древнее и самое истинное учение - распространится по всему миру и придёт день, когда все религии в мире исчезнут, и их заменит это новое философское учение Огненной Библии».
- Опять говорится о новом учении. По крайней мере, не о том старом православии, за которое так стеной стоят многие наши священники и прихожане. Вот и православные пророки уже в ХХ веке предрекали (Святитель Феофан Полтавский, 1930 г.): «Вы меня спрашиваете о ближайшем будущем и о грядущих последних временах. Я не говорю об этом от себя, но то, что мне было открыто старцами. Приход антихриста приближается и уже очень близок. Время, разделяющее нас от его пришествия, можно измерить годами, самое большое – десятилетиями. Но перед его приходом Россия должна возродиться, хотя и на короткий срок. И царь там будет избранный Самим Господом. И будет он человеком горячей веры, глубокого ума и железной воли. Это то, что о нем нам было открыто, мы будем ждать исполнения этого откровения. Судя по многим знамениям, оно приближается; разве что из-за грехов наших Господь отменит его и изменит Свое обещание. В России будет восстановлена монархия, самодержавная власть. Господь предызбрал будущего царя. Это будет человек пламенной веры, гениального ума и железной воли. Он прежде всего наведет порядок в Церкви Православной, удалив всех неистинных, еретичествующих и теплохладных архиереев. И многие, очень многие, за малыми исключениями, почти все будут устранены, а новые, истинные, непоколебимые архиереи станут на их место... Произойдет то, чего никто не ожидает. Россия воскреснет из мертвых, и весь мир удивится. Православие в ней возродится и восторжествует. Но того Православия, что прежде было, уже не будет. Самим Богом будет поставлен сильный царь на престоле».
- Про царя православного…
- Про это мы поговорим немного позже, сейчас я хочу остановиться на судьбе православия. Чем хуже, например, православие греческое? Оно древнее и так сказать автохтоннее. Его тоже можно просто хранить, а Грецию сделать центром мирового духовного возрождения. Почему бы и нет, если дело только в том, чтобы хранить веру?! Но ничего такого о греческом православии мы в пророчествах не найдем. Можно прочесть еще много подобных пророчеств. Главная мысль такая: Россия может и должна создать новую духовную цивилизацию, которая даст ориентир развития всего человечества на несколько веков вперед (может и меньше, до прихода антихриста). Но, понимаешь, новый порядок, должен сначала родиться в головах. Чтобы создать новую цивилизацию, новый уклад жизни, в котором духовность будет пронизывать все сферы существования, нужно сначала новое учение. Это учение должно быть тотальным в хорошем смысле этого слова, то есть всеобъемлющим, охватывающим все сферы познания, творчества и жизни. Это и будет новым православием. Старое православие, за которое вы так держитесь, не спасло Россию от трагедии 1917 года. Потом громили церкви, преследовали и убивали священников, да просто верующих. Откуда такое богоборчество в народе, который еще вчера считался почти сплошь и рядом православным?
- Темные силы постарались!
- Так ведь они всегда старались, но что-то до этого не очень получалось!
- Интеллигенция наша русская подлила масла в огонь!
- Но как интеллигенция, которая в основном была страшно далека от народа, смогла внушить огромным массам, воспитанным(!) в православии – это жесткое богоборчество, этот воинствующий атеизм, эту ненависть к религии, попам, церквям, иконам…?! Жил-жил народ православный, и вдруг в его значительную часть вошли бесы! Как так случилось!? Как произошел такой перелом? Должны быть какие-то скрытые причины, какие-то приводные ремни и пружины этого движения, этих перемен! Если мы не поймем этих причин, то простое восстановление православия в его дореволюционном виде, простая реставрация, не даст никаких гарантий от повторения этой трагедии! Это ты понимаешь?
- Понимаю!
- А многие ли в церкви это тоже понимают?
- Увы, мало кто об этом размышляет. Вот восстановили храм или построили новый, освятили, службы начали – и хорошо, и слава Богу! А вообще-то, многие батюшки с тревогой наблюдают, что народу-то приходит на службы мало, храмы – полупустые. Многие архиереи увлеклись стяжательством. Доход их больше волнует, чем стяжание Духа Святого.
- То-то и оно. Но продолжу о причинах. Я раньше говорил о том, что Россия до 19 века все ходила в подмастерьях, но и народ и правители ее чувствовали, что не зря стране дан такой размах, такие потенции, такая вера. Понимали они смутно, что есть какая-то миссия от Бога, миссия всемирная. Не даром Бог не давал нашей цивилизации слиться ни с какой из существующих, пусть более совершенных, так как у России предполагался свой путь. Чувствовали это руководители, политические и общественные деятели из числа родомыслов. – Михеич увидел на лице отца Пахомия вопрос и начал пояснять:
- Ну, вспомни! У каждого крупного народа есть Богом данный Дух народоводитель – Демиург. Он определяет исторические пути развития народа так, чтобы тот осуществлялся в соответствии с планом Провидения Божьего. Демиург посылает родомыслов, как людей, которые наиболее чувствительны к его инспирациям. Выводит их на ведущие роли в политике, науке, культуре…
- Ах, да – «пассионарии» по Гумилеву.
- Ну, называй как хочешь, суть от этого не меняется. У простого же народа, который за сохой, который занят повседневным трудом почти беспросветно, у него голос Демиурга звучит в душе бессознательно, точнее, в виде надсознания. Чтобы понятно было, приведу такой исторический пример, сам, кстати, вычитал недавно, изучая биографию Канта. Оказывается, когда Пруссию первый раз покорили русские при Екатерине Второй, то весь взрослый народ Кенигсберга во главе с бургамистром был приглашен на городскую площадь для принятия присяги Ее Величиству и принятия православия. Они дисциплинированно вышли. Немцы любят порядок. Если курфюрст какого-либо княжества решил сменить веру, то ее безропотно меняли подданные. Это для них не было предательством, а нормой жизни! А когда Кенигсберг вернулся в подданство прусскому королю, то они снова дисциплинировано вышли и приняли опять присягу Фридриху и простентантизму. А у нас как ?!
- Да, уж у нас не так!
- Верно! Когда Никон внес свои поправки в богослужебные книги и практику богослужения, то тут сам знаешь, какая буча поднялась. И ведь шли за веру на костры! Сейчас для нас не так важно, правы были или нет, но у них было ощущение, что на народе лежит религиозная миссия!
- Да, я тоже замечал странную разницу, например, изучая наполеоновские войны в Европе и Отечественную войну в России. Там народ не воевал. Воевали только профессиональные военные. Разве в Испании было не совсем так. Но в целом, народ мирно принимал новых правителей и новые порядки, лишь бы давали им жить тоже. Поворчат, да и в избушки на клюшки! У нас же народ поднялся! Наш затюканный крепостничеством народ. Неграмотный, сирый и убогий, безоружный взял дубину и пошел!
- Верно, очень верно подмечено, батюшка. Наш народ многое может стерпеть, только в вопросах веры и миссии идет до конца! Вот и нашли мы первую «зацепочку», чтобы попытаться объяснить, что же произошло с народом нашим в 1917 году. Здесь нужно говорить именно о миссии.
- И как же вы это объясните?
- Народ наш чувствовал, что лежит на нем миссия обновления духовной жизни, и не только для себя, но и для всего мира. Идея «всемирной революции», таким образом, имела почву не просто в учении большевиков, а в подсознании (надсознании) народа. И этим же подсознанием, этой же народной «чуечкой», ощущали люди, что церковь и самодержавие свою работу в направлении осуществления миссии не выполняет. Извините за выражение, но «затхлость» того православия и самодержавия, которые существовали в России накануне революции, чувствовала не только передовая интеллигенция, но значительная часть народа, так же как потом затхлость коммунистической идеи в СССР 80-х почувствовал советский народ. Но Провидению было видно, что в недрах церкви нет такого движения, которое могло бы изменить ее изнутри. Предпринимались попытки изменить контекст мировоззрения извне. Усилился интерес к восточным духовным учениям, возникли идеи «русского космизма». Однако в эту бучу, конечно, не могли не вмешиваться темные силы. Они посылали своих вестников и темных миссионеров. Это интересно проследить на судьбах двух Владимиров. Владимиру Соловьеву был противопоставлен Владимир Ульянов-Ленин.
Сначала о Владимире Соловьеве, вот что пишет Даниил Андреев в «Розе Мира» (сразу извиняюсь за длинную цитату): («Роза Мира» книга XI «Миссии и судьбы 3»)
Какая странная фигура - Владимир Соловьёв на горизонте русской культуры! - Не гений - но и не просто талант; то есть как поэт, пожалуй, талант, и даже не из очень крупных, но есть нечто в его стихах, понятием таланта не покрываемое. - Праведник? - Да, этический облик Соловьёва был исключительным, но всё же известно, что от многих своих слабостей Соловьёв при жизни так и не освободился. - Философ? - Да, это единственный русский философ, заслуживающий этого наименования безо всякой натяжки, но система его оказалась недостроенной, большого значения в истории русской культуры не имела, а за границей осталась почти неизвестной. - Кто же он? Пророк? - Но где же, собственно, в каких формах он пророчествовал и о чём? Может быть, наконец, «молчаливый пророк», как назвал его Мережковский, - пророк, знаменующий некие духовные реальности не словами, а всем обликом своей личности? Пожалуй, последнее предположение к действительности ближе всего, и всё-таки с действительностью оно не совпадает.
Философская деятельность Соловьёва диктовалась намерением, которое он очень рано для себя определил: подвести под богословское учение православия базис современной положительной философии. Часто, конечно, он выходил далеко за пределы этого задания; на некоторых этапах жизни даже уклонялся от строгой ортодоксии, вследствие чего, например, его капитальная работа «La Russie et l'Eglise universelle»* даже не могла быть опубликована в России. Но он постоянно был озабочен тем, чтобы не оказаться в религиозных отщепенцах, и вряд ли что-нибудь рисовалось ему в более отталкивающем виде, чем судьба ересиарха.
* «Россия и Вселенская церковь» (фр.) - Ред.
И всё же он оказался - не ересиархом, конечно, но предтечей того движения, которому в будущем предстоит ещё определиться до конца и к которому православная ортодоксия, во всяком случае сначала, быть может, отнесётся как к чему-то, недалёкому от ереси.
Великим духовидцем - вот кем был Владимир Соловьёв. У него был некий духовный опыт, не очень, кажется, широкий, но по высоте открывшихся ему слоёв Шаданакара превосходящий, мне думается, опыт Экхарта, Бёме, Сведенборга, Рамакришны, Рамануджи, Патанджали, а для России - прямо-таки беспримерный. Это - три видения, или, как назвал их сам Соловьёв в своей поэме об этом, «три свидания»: первое из них он имел в восьмилетнем возрасте во время посещения церкви со своею бонной, второе - молодым человеком в библиотеке Британского музея в Лондоне, а третье - самое грандиозное - вскоре после второго, ночью, в пустыне близ Каира, куда он устремился из Англии, преодолевая множество преград, по зову внутреннего голоса. Отсылаю интересующихся и ещё незнакомых с этим уникальным религиозным документом к поэме «Три свидания»: она говорит сама за себя. Цитировать её в настоящее время я лишён возможности, а передавать её содержание собственными словами не дерзаю. Осмелюсь констатировать только, что Соловьёв пережил трижды, и в третий раз с особенной полнотой, откровение Звенты-Свентаны, то есть восхищение в Раорис, один из наивысших слоёв Шаданакара, где Звента-Свентана пребывала тогда. Это откровение было им пережито в форме видения, воспринятого им через духовное зрение, духовный слух, духовное обоняние, органы созерцания космических панорам и метаисторических перспектив - то есть почти через все высшие органы восприятия, внезапно в нём раскрывшиеся. Ища в истории религии европейского круга какой-нибудь аналог или, лучше сказать, предварение такого духовного опыта, Соловьёв не смог остановиться ни на чём, кроме гностической идеи Софии Премудрости Божией. Но идея эта у гностика Валентина осложнена многоярусными спекулятивными построениями, с опытом Соловьёва, по-видимому, почти ни в чём не совпадавшими, тем более, что он сам считал какие бы то ни было спекуляции на эту тему недопустимыми и даже кощунственными. Идея эта не получила в историческом христианстве ни дальнейшего развития, ни, тем более, богословской разработки и догматизации. Это естественно, если учесть, что эманация в Шаданакар великой богорождённой женственной монады совершилась только на рубеже XIX века, - метаисторическое событие, весьма смутно уловленное тогда Гёте, Новалисом и, может быть, Жуковским. Поэтому до XIX века никакого мистического опыта, подобного опыту Соловьёва, просто не могло быть: объекта такого опыта в Шаданакаре ещё не существовало. В эпоху гностицизма воспринималось другое: происшедшее незадолго до Христа низлияние в Шаданакар сил Мировой Женственности, не имевшее никакого личного выражения, никакой сосредоточенности в определённой богорождённой монаде. Эхо этого события достигло сознания великих гностиков и отлилось в идею Софии. В восточном христианстве образ Софии Премудрости Божией всё-таки удержался, хотя и остался никак не связанным с православною богословскою доктриной и даже как-то глухо ей противореча. Слабые попытки увязать одно с другим приводили только к абсурду, вроде понимания Софии как условно-символического выражения Логоса, Христа.
Сам Соловьёв считал, что в девяностых годах прошлого века для открытой постановки вопроса о связи идеи Софии с православным учением время ещё не пришло. Он хорошо понимал, что вторжение столь колоссальной высшей реальности в окостеневший круг христианской догматики может сломать этот круг и вызвать новый раскол в церкви; раскол же рисовался ему великим злом, помощью грядущему антихристу, и он хлопотал, как известно, больше всего о противоположном: о воссоединении церквей. Поэтому он до конца своей рано оборванной жизни так и не выступил с провозвестием нового откровения. Он разрешил себе сообщить о нём лишь в лёгком, ни на что не претендующем поэтическом произведении. Личная же скромность его и глубокое целомудрие, сказывающиеся, между прочим, в кристальной ясности языка даже чисто философских его работ, подсказали ему - окружить повесть о трёх свиданиях, трёх самых значительных событиях его жизни, шутливым, непритязательно-бытописующим обрамлением. Поэма осталась мало известной вне круга людей, специально интересующихся подобными документами, - круга, у нас немногочисленного даже и перед революцией, а ныне и вовсе лишённого возможности как-либо проявлять себя вне стен своих уединённых комнат. Но влияние этой поэмы и некоторых других лирических стихотворений Соловьёва, посвящённых той же теме, сказалось и на идеалистической философии начала века - Трубецком, Флоренском, Булгакове - и на поэзии символистов, в особенности Блока.
Из всего только что сказанного как будто бы ясно, что грядущее рождение Звенты-Свентаны в Небесной России силами демиурга Яросвета и Навны имеет к идеям Соловьёва самое прямое отношение, ибо Звента-Свентана - это не что иное, как выражение Женственной ипостаси Божества для Шаданакара. Всякому ясно, следовательно, что такие идеи, вытекающие из откровения Вечной Женственности, не совпадают с пониманием Троичности в ортодоксальном христианстве. И не удивительно, что В. Соловьёв, пёкшийся о воссоединении христианства, а не о его дальнейшем дроблении на конфессии и секты, не торопился оглашать свой пророческий духовный опыт.
Была, вероятно, и вторая причина. Хорошо знакомому с историей религии Соловьёву не могли быть неизвестны факты, показывающие, что вторжение в религиозные организации и в культ представлений о различии божественно-мужского и божественно-женского начал чревато исключительными опасностями. Понятые недостаточно духовно, недостаточно строго отделённые от сексуальной сферы человечества, вторжения эти ведут к замутнению духовности именно сексуальной стихией, к кощунственному отождествлению космического духовного брака с чувственной любовью и, в конечном счёте, к ритуальному разврату. Насколько можно судить, положительный опыт - лицезрение Звенты-Свентаны в этом облике сверхчеловеческой и сверхмирской женственной красоты - был для Соловьёва настолько потрясающим, настолько несовместимым ни с чем человеческим или стихийным, что духовидца с тех пор отталкивали какие бы то ни было спуски в слои противоположных начал. Он знал, и хорошо знал, о существовании Великой Блудницы и о возможных страшных подменах, подстерегающих всякое недостаточно чёткое, недостаточно окрепшее сознание, уловившее зов Вечно-Женственного сквозь замутняющие слои страстных, противоречивых эмоций. Но существование великой стихиали человечества - Лилит, ваятельницы и блюстительницы плоти народов, осталось, по-видимому, для него неясным. Он употребляет раза два или три выражение «простонародная Афродита», но, очевидно, разумеет при этом неопределённое смешение двух начал: стихиального и сатанинского. Их спутанность, нерасчленённость в представлениях Соловьёва - несомненна. Но указание на подстерегающую в этом направлении опасность, сделанное хотя бы в такой неотчётливой форме, было всё же необходимо в высшей степени. После происшедшего с Александром Блоком можно только пожалеть, что это предупреждение Соловьёва не было сделано с большею разработанностью.
В том, что миссия Соловьёва осталась недовершённой, нет ни капли его собственной вины. От перехода со ступени духовидения на ступень пророчества его не отделяло уже ничто, кроме преодоления некоторых мелких человеческих слабостей, и вряд ли может быть сомнение в том, что, продлись его жизнь ещё несколько лет, эти слабости были бы преодолены. Именно в пророчестве о Звенте-Свентане и в создании исторических и религиозных предпосылок для возникновения Розы Мира заключалась его миссия. Тогда Роза Мира, вернее, её зерно, могло бы возникнуть ещё внутри православия, его изменяя и сближая со всеми духовными течениями правой руки. Это могло бы произойти в России даже в условиях конституционной монархии. Соловьёв должен был бы принять духовный сан и, поднимая его в глазах народа на небывалую высоту авторитетом духовидца, праведника и чудотворца, стать руководителем и преобразователем церкви. Известно, что в последние годы жизни перед внутренним взором Соловьёва всё отчётливее раскрывались перспективы последних катаклизмов истории и панорама грядущего царства Противобога, и он сосредоточился на мечте о воссоединении церквей и даже о будущей унии иудаизма и ислама с христианством для борьбы с общим врагом - уже недалеко во времени рисовавшимся пришествием антихриста. В его письмах имеются бесспорные доказательства, что в подготовке общественно-религиозного сознания к этой борьбе он видел в последние годы своё призвание. Мы не можем знать, в каких организационных и структурных формах религиозности совместил бы он преследование этой задачи с пророческим служением Вечной Женственности. Формы эти зависели бы не от него одного, но и от объективных условий русской и всемирной истории. Но и само течение этой истории было бы иным, если бы первые тридцать лет двадцатого столетия были бы озарены сиянием этого светлейшего человеческого образа, шедшего прямой дорогой к тому, чтобы стать чудотворцем и величайшим визионером всех времён.
Призвание осталось недовершённым, проповедь - недоговорённой, духовное знание - не переданным до конца никому: Соловьёв был вырван из Энрофа в расцвете лет и сил тою демонической волей, которая правильно видела в нём непримиримого и опасного врага.
Обаяние его моральной личности, его идей и даже его внешнего облика - прямо-таки идеального облика пророка в настоящем смысле этого слова - воздействовало на известным образом преднастроенные круги его современников чрезвычайно, и это несмотря на всю недоговорённость его религиозного учения. За 15 лет, протёкшие от его смерти до революции, было издано многотомное собрание его сочинений и появилась уже целая литература о Соловьёве и его философии. Работа эта была оборвана на сорок с лишним лет с приходом предшественников того, о ком он предупреждал. Подобно завесе гробового молчания, опущенной на весь отрезок жизни Александра Благословенного после Таганрога, глухая вода безмолвия сомкнулась и над именем Владимира Соловьёва. Его сочинения и работы о нём были сделаны почти недоступными, и имя философа проскальзывало только в подстрочных примечаниях к стихам Александра Блока, как имя незадачливого идеолога реакции, внушившего молодому поэту кое-какие из наиболее регрессивных его идей. Философская бедность России повела к провозглашению вершинами философии таких деятелей XIX столетия, в активе которых числятся только публицистические, литературно-критические или научно-популярные статьи да два-три художественно беспомощных романа. Единственный же в России философ, создавший методологически безупречный и совершенно самостоятельный труд «Критика отвлечённых начал», замечательную теодицею «Оправдание добра» и ряд провидческих концепций в «Чтениях о богочеловечестве», «Трёх разговорах», «России и Вселенской церкви», - оказался как бы не существовавшим. Дошло до того, что целые интеллигентные поколения не слыхали даже имени Владимира Соловьёва, покоящегося на московском Новодевичьем кладбище под обескрещенной плитой.
Что в Синклите России могуч Пушкин, велик Достоевский, славен Лермонтов, подобен солнцу Толстой - это кажется естественным и закономерным. Как изумились бы миллионы и миллионы, если бы им было показано, что тот, кто был позабытым философом-идеалистом в России, теперь досягает и творит в таких мирах, куда ещё не поднялись даже многие из светил Синклита».
- Получается, что Провидение предпринимало попытки изменить православие российское изнутри. «Соловьев должен был стать величайшим чудотворцем и духовидцем, принять сан, а затем и возглавить Православную Церковь. Тогда бы не произошло революции ибо идеи преображения веры были реализованы в условиях конституционной монархии». – Михеич закончил чтение, посмотрел на батюшку, тот с удивлением произнес:
- Интересный поворот истории! Я много думал о корнях этой революции. О страшном изломе русской жизни.
- Да, но в 1900 году 47-ми лет от роду, Владимир Соловьев умер от непонятной болезни. Как поясняет Даниил Андреев, он был вырван темными силами из нашего мира. А силу набирать начал другой Владимир – Ульянов-Ленин. С его помощью темные сумели подменить в сознании народа представление о путях осуществления своей всемирно исторической задачи. Было внушено, что церковь и самодержавие только мешают этим задачам, их нужно смести. Значительная часть масс, наиболее активных, восприняла эти идеи с энтузиазмом, тем более, что они оправдывались совершенно благими намерениями (не идей господства над миром, как в нацисткой Германии), а идеей всемирного братства народов на базе коммунистического учения. Идей всеобщего благосостояния и процветания, развития и совершенствования, как отдельного человека, так и всего человечества. Но для этого: долой царя! Круши церковь! «И пошли они, солнцем палимы…».
- Да, об этом я как-то не задумывался.
- Это называется тонкая подмена, темные силы – специалисты в таких делах.
- Ну, это нам ведомо.
- Они сыграли на самом сокровенном в русской душе.
- Выходит, что сыграли. Об этом же было Фатимское предупреждение.
- Да, еще весной 1917 года в Португалии.
- Все сходится.
- Но теперь, почему было попущен такой погром православной церкви в России, ведь, может быть, можно было как-то смягчить? - Русская душа, если берет что-то, то идет до конца, до исступления. Такова ее особенность. Почему мы более Запада преуспели в литературе, музыке, балете, живописи… ? Мы же брали их формы, вполне аккуратные, сдержанные, законченные, оформленные, ограниченные – и начинали их расширять, шли до конца, до «Черного квадрата» Малевича. От того все получалось грандиозней, масштабней, величественней, шире и глубже. «Широк русский человек, я бы сузил» - помните у Достоевского.
- А как же!
- Легкий Западный атеизм, в форме интеллектуального сомнения, нам нужно было довести до края, до тотального воинствующего массового навязанного атеизма. Почему у нас был так популярен Ницше еще до революции, причем более чем в Европе? Потому что он, со своей «сумашедшенкой» в учении, со своими крайностями, нам очень подходил!
- Да, эта странность тоже бросается в глаза.
- Если машина не едет, то ее нужно сначала разобрать, а потом собрать по-новому. Вы поняли, о чем сейчас я?!
- Догадываюсь, кажется, о православии в России?
- Верно! Была попущена разборка «машины» со страшными крайностями, но не для того, чтобы снова собрать, как было! Так она снова не поедет! Здесь, как у раба лукавого и ленивого, закопать талант – не выйдет! С нас спросят! Еще как спросят! Нужно талант пускать в рост. Иначе отнимется у того, кто не имеет или стыдливо прячет.
- Теперь, я, кажется, понимаю. Но ведь какая работа предстоит, сколь трудная работа. По-моему, большинство не готово к ней. Особенно в церкви.
- Наша главная задача, показать, что мы не противопоставляем новое учение православию, а видим его как развитие, новую ступень совершенствования старой доброй веры. Основы остаются основами.
- Тяжело это донести до клира церковного, ох как тяжело! Все очень недоверчивы, подозрительны ко всяким изменениям. Везде им мерещится антихрист.
- Именно он и мерещится, не давая дорогу позитивным изменениям! Они, чрезвычайно боясь его, становятся им одержимы! Он их запугал и взял тем самым в плен, это известная тактика террористов, взять на испуг и тем заставить выполнять свою волю. На этом сыграли темные силы еще во времена пришествия Христа. Они упорно насаждали мнение, что сила Христа от дьявола, а Сам Он – лжепророк, соблазнитель народных масс. Но, давайте же не боятся! Остерегаться нужно, но не бояться! Страх парализует волю и притупляет разум. Лучше укрепимся пророчествами о будущем. Почитайте их вслух, чтобы окреп наш дух! О! стих нарисовался!
Михеич подал папку отцу Пахомию: «Ну, давайте как на службе, там же читают древние пророчества вслух. А мы почитаем пророчества более близкие к нашим временам и тем укрепим свой дух, ибо они нам дают почувствовать, что с нами Бог! Итак, начинайте».
Отец Пахомий начал читать листки из папки:
Святой праведный отец Иоанн Кронштадтский. 1906–1908 гг.
«Я предвижу восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. На костях мучеников, как на крепком фундаменте, будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу; крепкая своей верою во Христа Бога и во Святую Троицу! И будет по завету святого князя Владимира – как единая Церковь! Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня! Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский».
Преподобный Анатолий Оптинский. 1917 г.
Будет шторм. И русский корабль будет разбит. Но ведь и на щепках и обломках люди спасаются. И все же не все погибнут. Надо молиться, надо всем каяться и молиться горячо… Явлено будет великое чудо Божие… И все щепки и обломки, волею Божией и силой Его, соберутся и соединятся, и воссоздастся корабль во всей красе и пойдет своим путем, Богом предназначенным…
А Россия будет спасена. Много страдания, много мучения. Надо много и много перестрадать и глубоко каяться всем. Только покаяние через страдание спасет Россию. Вся Россия сделается тюрьмой, и надо много умолять Господа о прощении. Каяться в грехах и бояться творить и малейшие грехи, а стараться творить добро, хотя бы самое малое. Ведь и крыло мухи имеет вес, а у Бога весы точные. И когда малейшее на чаше добра перевесит, тогда явит Бог милость Свою над Россией…
Но сперва Бог отнимет всех вождей, чтобы только на Него взирали русские люди. Все бросят Россию, откажутся от нее другие державы, предоставив ее себе самой. Это чтобы на помощь Господню уповали русские люди. Услышите, что в других странах начнутся беспорядки и подобное тому, что и в России (во время революции – ред.), и о войнах услышите и будут войны – вот, уже время близко. Но не бойтесь ничего. Господь будет являет Свою чудесную милость.
Схииеромонах Аристоклий Афонский. 1917-18 гг.
Конец будет через Китай. Какой-то необычный взрыв будет, и явится чудо Божие. И будет жизнь совсем другая на земле, но не на очень долго. Крест Христов засияет над всем миром, потому что возвеличится наша Родина и будет, как маяк во тьме для всех».
Преподобный Нектарий Оптинский, 1920 г.
«Россия воспрянет и будет материально не богата, но духом богата, и в Оптиной будет еще 7 светильников, 7 столпов. Если в России сохранится хоть немного верных православных, Бог ее помилует. А у нас такие праведники есть».
- Пока остановитесь!
- Но тут еще много есть.
- Давайте, я добавлю еще пару индийских пророков, для полноты картины, хотя там тоже больше чем только пара давали подобные предсказания – Михеич начал читать материалы из другой папки, которая была у него в руках:
Баба Вирса Сингх с детских лет имел видения о том, что Русь имеет высокое предназначение духовного водителя человечества. Во время своего первого визита в Россию в 1989 году, выступая по центральному телевидению, он предупреждал, что если ход реформ будет таким, какой он есть, то СССР развалится. Предсказание сбылось. Вот его слова: «В России будет много духовных людей… Россия много страдала, народ много страдал, и это страдание сменится радостью и любовью. Богом решено, что счастье будет дано России. Россия снова станет великой, экономически развитой державой, обладающей огромными запасами природных ресурсов».
«Историческое предназначение России – стать духовным лидером человечества, – говорил Махараджи. – Эти времена для вашей страны приближаются».
Вивекананда был солидарен со своим учителем. Он сделал предсказание, в котором говорилось о том, что в будущем Россия станет духовным оплотом мира. Этому будут предшествовать тяжёлые времена, и спасительный путь русскому народу укажет Индия. Другое пророчество гуру уже сбылось: он предсказал революцию 1917-го года.
- Давайте до остальных наших участников доведем всю эту информацию, назовем все эту беседу «Судьбы России и православия в 21 веке».
За окном уже встало утро. Михеич с отцом Пахомией вышли на крыльцо. Пахло сырым садом. Свежий воздух какой-то вдохновенной силой наполнял грудь. Отцу Пахомию стало легко на сердце. «Бог все устроит лучшим образом, чаянья наши не напрасны!» - подумал он.
- А что Вы, Степан Михеич, думаете по поводу царя православного и восстановления монархии в России?
- О! Это большая тема. Позвольте, сейчас я не буду отвечать на этот вопрос, выберем время, а Вы пока сами подкопите материал, пособирайте мнения не только из интернета, но и у своих коллег.
- Соберу. Но тему очень хотелось бы обсудить.
- Обсудим. – Михеич подал руку батюшке. Тот крепко пожал ее с благодарной улыбкой и отправился восвояси.
Скачать электронную книгу в форматах epub, fb2, pdf
Написать отзыв автору - Сергей Брисюк в ВК