Стая

Еаэмбу двинулся вверх чуть в стороне от возможной траектории, по которой мог сорваться его новый товарищ. Двигаться вверх надо было долго, впадина большая, но край приближался. Уставший путник также собрал все силы и добрался до края. Помогать спускаться другому – испытание ещё более трудное, чем спускаться одному. Шаг за шагом они приближались к небольшому озеру. Спуск длился два дня, причём нельзя было ни на секунду остановиться, отдохнуть. И все-таки они добрались.

Тёплая жидкость приняла их утомлённые и истощённые тела в свои ласковые объятия. Они просто растворились в озере, словно потеряв в нем не только материальную оболочку, но и сознание.

Когда они пришли более-менее в себя, новый товарищ спросил его:

– Ты очень рисковал, спасая меня!

– Но все получилось.

– Ты мог и сам попробовать создать свой род в этом озере.

– Я мог создать его физически, но как бы я передал своим потомкам наши обычаи, если бы они не имели перед глазами примера отношений взрослых.

– Это и сейчас ещё проблема, но уже не такая большая.

– Итак, нас теперь двое. Мы начинаем новую жизнь.

Утро началось с морковки по-корейски и яблочной коврижки.

– Я размышляла о твоём мире…

– И к чему привело размышление?

– При такой силе тяжести межзвёздные полёты невозможны. Небо на планетах-гигантах всегда покрыто облаками. Откуда могло появиться знание о других мирах?

– Изнутри. Из души. Из опыта рождений на разных планетах, который открывается при достижении определённой высоты духа. На самом деле знание об иных мирах только так и появляется. Современники Джордано Бруно считали звёзды шляпками золотых гвоздей, вбитых в небо. То, что они звёзды видели, им никак не помогло. Для них тоже не было других миров. А для Бруно – были.

После завтрака сытые и довольные нежданным выходным пришельцы из неизвестных миров отправились погулять в парк. Привычная с детства планета воспринималась сегодня совершенно по-новому. Небо было такое же голубое - но глубже. Облака были особенно игривые и лёгкие, радовали внимательный взгляд неутомимой пантомимой.

Ксения Борисовна, вспомнив молодость, промурлыкала:

В облаках запрятаны жирафы[1],

Крокодилы, мыши и киты.

Поиграть всегда с тобою рады,

Если в небе их заметишь ты!

- Бодренький мотивчик! - откликнулся Антон. - Чьё сочинение?

- Автора вы лицезреете! - шутливо раскланялась Отмахова.

Тучные слоны чернеют грозно,

Набухают, небо заслоня.

Все, кому расти ещё не поздно -

Выбегай и руки подставляй!

- Наверно, поэты - как один инопланетяне, - заметил Антон. - Как детей, впервые увидевших свет, их удивляет то, что прочим кажется обыденным.

- Возможно, так и есть!

Яркое весеннее солнце дожимало почерневшие сугробы, выгоняя из них ручьи талой воды. Они собирались в потоки и стремились куда-то вдаль и вниз – к реке, к морю. Обнажались проталины с прошлогодней травой и неизменными обёртками от конфет и шоколада. Но даже мусор, небрежно разбрасываемый потомками приматов на поверхности своей планеты, не мог разрушить ощущения буйства просыпающейся жизни.

– Всё-таки Земля – это рай по сравнению с условиями того мира, – сказал Антон.

– И ад, если подходить с точки зрения отношения людей друг к другу, – добавила Ксения.

Вдруг Севастьянов увидели на детской площадке Настю – ту самую женщину с сыном, блондинку и кандидата наук, с которой он в вагоне рассуждал о космонавтике, и которая ошарашила его нежданным пророчеством. Тут же на верёвочной лестнице кувыркался и Мишка. «Тесен мир!» – подумал Антон.

Для Анастасии Яковлевой утро складывалось замечательно. Как и должно складываться в отпуске (пусть и за свой счёт), на родине, в кругу семьи. Вчера у мамы (бабушки Миши) отмечали день рождения, ради которого москвичи и приехали. Полон дом гостей, радостный шум, обмен новостями и сплетнями, угощение, – было всё, что делает праздник праздником. И ещё оставалось три беззаботных дня для прогулок по тихим городским улочкам и паркам, для солнца и свежего влажного ветра весны, для встреч со школьными друзьями.

И никаких лекций, студентов, коллег, начальства, науки, разговоров о недостаточном финансировании и беременности лаборантки с соседней кафедры. Конечно, Настя любила институтскую атмосферу, полную бытовой суеты и целеустремлённых исканий. Любила студентов за их бесшабашную молодость и непричёсанный задор. Любила коллег – вчерашних студентов и, наверное, самых бесшабашных из их потока. Испытывала благоговение перед начальством – светилами и академиками, которые ей, кстати, благоволили. И всё-таки каждодневное совместное пребывание в одних стенах выставляет особые требования к психологической совместимости – как на космическом корабле. Иногда нужно просто отключиться, всё бросить к чёрту и вырваться. На природу. На родину. На волю!

Мишка тоже пользовался моментом: не надо ходить в школу и делать уроки. Учёба давалась ему легко, но озорная мальчишечья натура требовала движения и приключений. Он носился на улице с утра до вечера (тем более что старый бабушкин ноутбук не поддерживал любимых игр и еле-еле проворачивал фильмы из интернета).

Но разговор о пришельцах из других миров, видимо, неслучайно возник в поезде. И мама, и сын возвращались к нему в мыслях, а вечером перед сном это вылилось в целую беседу.

– Мама, а «братья по разуму» похожи на людей?

– Нет, сынок. Вот считается, что у дельфинов тоже есть разум, но они же не двуногие.

– Да, у дельфинов плавники, - согласился Миша. - А ещё у кого есть разум?

– У кого ещё? – задумалась мама. – Ну, вот смотри. Осенью птицам предстоит лететь на юг. Но каждая отдельно взятая птица не ведает дороги и не в состоянии улететь.

– И как же им быть?

– Тогда много птиц собирается на ветвях деревьев или на крыше. Они сидят на ветках, и вдруг одна срывается и летит, за ней устремляются другие. Но не все. Они возвращаются, а через минуту всё происходит снова. За первой птицей устремляется больше птиц, потом ещё больше и, наконец, в воздух поднимаются все – получается стая. Она живёт и действует как единое целое – поворачивает, набирает высоту, снижается. Но самое важное, что стая уже знает, куда лететь. Она знает, где юг. Знает, где пища. Даже помнит про остров в море, до которого лететь целый день, и который единственный способен дать птицам приют на ночь.

– То есть отдельная птица не может думать, а стая – может? – уточнил мальчик.

– Точно.

– Как всё хитро устроено!

И вдруг мальчик улыбнулся.

– Что смешного? – спросила мама.

– Возле нашего дома в Москве стоит рынок. И там торгуют дяди… нерусские.

– Из Средней Азии.

– Да, – согласился Миша. – Я наблюдал за ними в окно. Они с утра до работы всегда собираются кучей, громко кричат, размахивают руками.

– Да, такой гвалт устроят! – усмехнулась мама. – Просто птичий базар!

– А потом вдруг затихают, – продолжил мальчик. – И идут по своим местам. Словно с утра им непонятно было, что делать, как жить. И вдруг стало понятно.

– Вот ты о чём! – удивилась мама. – То есть у людей тоже возникает своего рода стая, коллективный разум, который помогает им построить план на день или найти направление в жизни.

– У вас с папой тоже есть стая, – хитро улыбнулся сын.

– Почему ты так думаешь?

– Помнишь, в лес собирались, а тут дождик накрапывать начал. Вы смотрели в окно и не знали, что делать. И я не знал. Затем вы вскочили, руками замахали, громко говорили – и решили ехать. А дождик потом прекратился – и погода стала хорошая. Вы же как стая откуда-то узнали, что погода будет хорошая.

– Да, как стая, – согласилась мама. – И получается, что махать руками и говорить громко – это непременное условие для образования стаи. Стаю образуют эмоции. Неравнодушие друг к другу.

Миша тоже узнал Антона и, бросив верёвочную лестницу, подбежал к нему. Мужчина подхватил мальчика на руки, потом поставил на землю и сказал, потрепав по волосам:

– Для тебя есть хорошая новость. Мы обязательно встретимся с братьями по разуму!

– Я вижу, встреча произошла, – сказала, подойдя, вагонная прорицательница.

Ксения Борисовна, присутствуя при этой сцене, удивлённо смотрела на Севастьянова.

– Вместе ехали в поезде, – пояснил он.

Антон рассказал Отмаховой о недавнем разговоре о космонавтике и о предсказании Насти, что некая будущая встреча перевернёт его жизнь и жизнь целой планеты.

Ксения Борисовна была впечатлена и озадачена.

– Думаю, мы можем всё рассказать, – предложил Антон. – Настя уже часть этой истории.

– Действительно. В крайнем случае, девушка посчитает нас сумасшедшими. Но она сама пошла на такой же риск, оглашая предсказание, – согласилась Отмахова.

Антон взял паузу, чтобы отдохнуть, а Ксения Борисовна рассказала Насте и любознательному Мишке о том, что незачем преодолевать громадные космические расстояния, которые для того и существуют, чтобы обезопасить друг от друга братьев по разуму, пока они пребывают на стадии братьев по недоразумению. А при достижении некоего порогового значения нравственности, условно называемом уровнем Джордано Бруно, человеку открывается существование других миров и возможность путешествия через воплощение в разных мирах. Возможно, каждый из нас не раз воплощался на других планетах, только в его земной памяти это закрыто пока ещё господствующими здесь корыстью, жестокостью, стремлением к власти и наслаждению, ленью разума и скудостью чувств. Поэтому человечество в целом лишено возможности путешествий на другие планеты.

– Как вы всё хорошо изложили! – вырвалось у Севастьянова.

Ксения Борисовна улыбнулась и продолжила:

– И вот вчера мы с Антоном нашли возможность вспомнить, откуда мы пришли на Землю. Может быть, настало время рассказать об этом человечеству. По крайней мере, некоторым людям.

Отмахова рассказала о том мире, из которого пришёл Антон. Глаза Насти и её сына горели от возбуждения.

– Трудные условия жизни сформировали очень высокую мораль, которую даже трудно представить человеку, – продолжала Ксения. – Мы же по природе своей приматы, слабовооружённый вид со слабой моралью.

– Мама, а кто такие приматы? – уточнил Миша.

– По сути – это обезьяны, – объяснила Настя. – Человек – это бесхвостая обезьяна, научившаяся думать.

– А я думал, что нас создал Бог, –огорчился мальчик.

– Ну да, создал Бог, – согласился Антон. – Но из чего создал? Из песка, глины, дерева?

– Из обезьяны? – догадался Миша.

– Ну, конечно! Он научил обезьяну думать и получился человек.

Теперь Ксения Борисовна, учитывая присутствие ребёнка, старалась избегать слишком сложной терминологии:

– У приматов нет мощного вооружения – когтей или зубов. А те, у кого они есть – ядовитые змеи или леопарды – никогда не пускают своё грозное оружие в ход против сородичей – у них сильная врождённая мораль, то есть правила жизни, – уточнила она для Мишки. – Приматам такая мораль не требовалась, обезьяны и так не способны причинить друг другу большого вреда, разве что лицо ногтями расцарапать. Всё изменилось, когда люди (с помощью Бога и эволюции), - подмигнула врач Мише, - развили разум и изобрели оружие. Они обрели возможность серьёзно навредить друг другу и даже убивать, но мораль их осталась обезьяньей, слабой. И так остаётся до сих пор. Без зазрения совести люди лгут, мошенничают, крадут, пытают, убивают. Они дошли до той грани, когда могут уничтожить всё живое на планете, если не смогут найти то, что ограничит их вседозволенность.

– Например, совесть! – сказала Настя.

– Совесть, стыд, культуру, общественные институты, чтобы преодолевать свою животную природу сообща, – рассуждала Отмахова. – Мы все в душе понимаем эту проблему и стремимся найти решение, тянемся к нему. И тут появляется существо (я имею в виду нашего инопланетного друга), в душе которого за много воплощений в тяжёлых условиях выращена другая система ценностей. Конечно, земное тело и земное воспитание в нём зарождают двойственность и сомнения, искушают его. Но всё же рядом с ним земляне чувствуют целостность, гармонию, дыхание будущего. Рядом с ним обостряются разум, чувства. Проявляются способности, которые дремали – интуиция, видение будущего. Приматам эти способности могут только повредить, а рядом с инопланетным другом мы становимся человечнее, и уже эти способности вреда не принесут. Поэтому они включаются и начинают работать.

– Дамы! – пересохшим горлом еле выговорил Антон. – Вы меня тут так превознесли… что я…

– Мы просто анализируем некий абстрактный объект, модель! – усадила его обратно на скамейку Ксения Борисовна. – Не обращай внимания. Но согласись, что эта теория многое объясняет.

– По крайней мере, она объясняет ту блистательность, с которой вы изложили свою гипотезу, – согласился инопланетный гость с сильной моралью. – В части обезьяньей и человеческой составляющей людей – с вами не поспоришь. Что же насчёт меня…

Зазвонил мобильный Антона.

– Алло! Да, Люда, всё в порядке… Сегодня не приеду. Пока здесь задержусь. Очень интересный материал… Почему женщина? … Нет… Здесь есть женщины. И дети тоже… Ну, что ты чувствуешь? Что ты можешь чувствовать? ... Хорошо, я расскажу. Мне провели сеанс гипноза и выяснилось, что я пришелец из другого мира – с планеты… Почему бред? Почему издеваюсь? … Да ничего тут терпеть не надо… При чём тут это? … Оставь ребёнка в покое… Куда уезжаешь?

С минуту Антон стоял, осмысливая внезапно нагрянувший кризис, потом положил мобильник в карман и повернулся к женщинам.

– Говорит, что уезжает. Что я над ней всю жизнь издевался и видеть меня больше не желает. Как этот конфуз укладывается в блистательную теорию, что от меня люди приходят в состояние особой проницательности и душевного комфорта?

– Твоя жена – уникальна, – вздохнула Ксения Борисовна. – Но это исключение, которое подтверждает правило.

– Это было вполне ожидаемо! – не удержалась от вздоха и Настя. – Мы тебе сочувствуем, но твоя жена всё почувствовала правильно. Теперь ей с тобой будет очень трудно. Ей всегда было трудно, а теперь – попросту невозможно. Она хороший человек, но… При больших нагрузках даже небольшая трещинка в крыле самолёта приведёт к крушению. Нелегко земной женщине жить с инопланетянином.

– Да что во мне есть такого? – возмутился Антон. – Ничего я в себе не чувствую.

– А, может, мы это все придумали? – усомнилась Ксения Борисовна. – Про путешествия, другие миры, про планеты? Про особую гармонию души? Что у нас есть в доказательство, кроме фантазии?

– Рисунок! – сказал Миша, показывая на телефон, на экране которого Антон демонстрировал творение Серёжи.

– Детский рисунок! – сомнения не отпускали мужчину.

– Всего лишь детский рисунок? Или целый детский рисунок? – спросила Настя. – Ребёнка ведь не заподозришь в мистификации. Он просто рисовал для себя.

– А может пора пообедать? Тут кафе не далеко, – предложила Отмахова.

– За! –поддержала Настя. – И как говорил Винни-Пух, до пятницы я совершенно свободна.

– И я, – не отставал Мишутка.

– А вам не страшно со мной рядом находиться, таким гармоничным? – в сердцах бросил Антон. – Вдруг и вас мужья побросают?

Разум всегда коллективный

Корреспондент Людмила Севастьянова беседует с заведующим Лабораторией проблем интеллекта Максимом Назаровым.

– Максим, давайте прежде всего, приведём примеры коллективного интеллекта, чтобы показать, что явление существует.

– Таких примеров множество. Японский орнитолог профессор Хиросуке установил, что во время перелёта во главе стаи в 6 из 10 случаев оказывается молодая птица, появившаяся из яйца только этим летом. Ясно, что она не может «помнить» традиционные пути перелёта, простирающиеся на тысячи километров. Но стая знает всё. Косяк рыб, защищающихся от хищника, как по команде делает поворот «все вдруг» и действует, как одно целое. Муравьиные сообщества демонстрируют более высокий интеллект, чем любое другое живое существо, кроме человека, и сотрудничают в разведении «домашнего скота», например, тли, для «доения».

– Насколько явление коллективного интеллекта свойственно людям?

– В своё время во второй части эпилога «Войны и мира» Л.Н. Толстой высказал крамольную мысль, что не главнокомандующий Кутузов отдал приказ после сдачи Москвы отвести армию на юг, к Тарутино, а коллективный разум армии повёл её к богатой продовольствием Малороссии. Конечно, коллективный разум действует не так, сейчас наука этот вопрос достаточно полно изучила.

– Но за идею мы должны быть Толстому благодарны.

– Безусловно. На самом деле создание эффективного соборного разума (как говорят, команды) – залог успеха любого начинания. Коллективный интеллект возникает, если в команде есть открытость – совместное использование идей – и горизонтальная самоорганизация. И тогда при искреннем стремлении к совместному успеху появляется коллективный интеллект, мощь которого превышает мощь каждого из частных включённых в него участников.

– А если не будет искреннего стремления к общему благу?

– Если личные или групповые интересы у части коллектива преобладают на общекомандными, то получится коллективная шизофрения. Когда люди говорят одно, думают другое, а делают третье, процесс принятия решения затягивается до бесконечности, что порождает склоки и неприязнь и устремляет управляемую систему к катастрофе.

– А как соотносятся между собой коллективный и индивидуальный разум?

– Во-первых, любой индивидуальный разум порождается коллективным. Мы же не сами в детстве обрели способность думать – нас этому научили родители. И они тоже не сами догадались – этот алгоритм заложен в культуре общества, в традициях народной педагогики. В самой структуре языка, которая одни мысли позволяет подумать, а другие, что называется, не выговариваются. Как пример, выражение «я победю». Мы победим! Только так позволяет сказать русский язык. А во-вторых, чисто математически описание взаимодействия в группе обезьян (борьба за власть) оказывается очень похожим на уравнения, которыми нейробиологи описывают коллективные вычисления нейронов нашего мозга. Хотя нейроны и не «борются» за власть. То есть то, что мы считаем своим разумом, своим сознанием – это, по сути, коллективный разум нейронов. Ну, или шизофрения – это у кого как.

– Неужели индивидуальный разум просто растворяется в коллективном?

– Индивидуальный разум является ключевым элементом для существования соборного разума. Учёные установили, что основной фактор, влияющий на качество коллективных решений – это численность «упёртых несогласных».

– Это что за необычный термин?

– «Упёртые несогласные» – это личности, имеющие собственную точку зрения, противоречащую общепринятым представлениям и мнению лидеров. Они не готовы от него быстро отказаться даже под давлением со стороны общества и авторитетов и. И чем больше таких личностей –- не конформистов, согласных на всё, а собственно индивидуальных разумов - тем лучше работает коллективный интеллект.

Скачать электронную версию книги или купить печатный экземпляр можно здесь.