Философско-художественный роман с элементами мистики и физики.
Глава 7. Глафира.
Ноябрьские праздники в том году были длинными. Сошлось так, что сразу перед ними 5-го и 6 -го были выходными. У ребят выпадало три свободных дня. Ну, как сказать, «свободных». Обычно седьмого гоняли на демонстрацию. Это была обязаловка для всех комсомольцев. А кто у нас не комсомолец? – Никто. Но и тут были исключения из правил. Ребята очень хотели съездить к Михеичу. Три дня – это подарок судьбы. От демонстрации можно было «откосить» только в том случае, если есть особые заслуги перед комсомолом, комсорг ставил эти заслуги на учет и отпускал с миром, на волю. Николай был членом оперотряда. За дежурства полагались отгулы по комсомольской линии.
Они увиделись с Юрой еще до занятий. У него был очень потрепанный вид. Он махнул на все рукой, после скандала на предпраздничном митинге. Юра коротко рассказал Николаю, что вляпался в историю, похуже, чем они вместе на семинарах по диамату. Рассказал и про Ольгу. Николай сказал: «Брось, это скоро забудется. Как-нибудь выкрутимся!». Юра показал ему стихи: «Хоть это и рифмованный бред, но не знаю, как ты посоветуешь, я хочу послать их Ольге?!». Коля прочел стихи:
С больной душой – она в бреду
Я в городской глуши
По бездорожию бреду,
А мимо жизнь спешит.
И суетлива, и пошла
И в меру недобра …
Но из души любовь ушла,
Вот только – лишь вчера.
И я бреду – мне дела нет,
Какое дело мне,
Что нынче только звон монет
И только ложь в цене,
Что балаганные шуты
В фаворе и красе.
Мне только жаль, что стала ты
Такою же, как все.
А снег летит, наверно, он
Теперь один со мной
Грустит и стелется, и стон,
Хрустящий под ногой.
И плачет снег, и тает снег,
И тает, и молчит.
Судьба по темным руслам рек
Слезу водою мчит.
Как ночь морозна и бодра,
И, видимо, к утру,
Хоть боль так рьяна и остра,
Я вовсе не умру.
Но побывавши на краю,
Сумею я понять,
Что буду Ту, которую
В тебе утратил, звать.
Я знаю – есть, я знаю – есть!
Она одна в веках.
Не на земле, увы, не здесь,
Но где-то в облаках.
Ее улыбка, взгляд и жест,
Мелькнувшие в тебе,
Теперь и свет, и боль, и крест
В несбывшейся судьбе…
Ее искать, Ее найти,
Теперь судьба моя,
Какие б ни были пути
Во мраке бытия.
С душою жаркою в огне
Как с факелом бреду.
Нет, не ушла Любовь – во мне,
И я Ее найду!
- Ну, ты прям, поэт! Только, прости, брат! Мне, кажется, она не поймет. Знаю я твою Олечку – по комсомольской работе сталкивался. Красавица несомненная, не влюбиться трудно, но слишком гордая и заносчивая, не для тебя она, Юрка! А стихи – стихи, по-моему, неплохие. Их нужно публиковать! Если хочешь, отдай их в стенгазету. Или это очень личное? Она увидит их в стенгазете и пусть понимает, как хочет, если поймет…
Юра сложил листочек. Задумался: «А, пожалуй, ты прав, Ник! Не поймет она…».
После 3-х пар, быстро собрали сумки, чтобы отправиться на автовокзал. До Колмогорова, юриного родного села, было полтора часа езды.
Коля стоял у входа в свой корпус. Сюда должен был с минуту на минуту подойти Юра. Вот он замаячил, но не один… Вместе с ним виднелась хрупкая девичья фигурка в средней длины демисезонном пальто, длиной юбке, в небольших полусапожках на стройных ножках. На голове повязан платок. Платок был повязан, те так, как у городских - «домиком», а по-деревенски « до бровей», прикрывая весь лоб. «А ты все та же, лес да поле, да плат узорный до бровей…» - невольно вспомнилось Николаю стихотворение Блока. Все было подобрано с таким вкусом по цвету и изяществу линий, что Коля невольно залюбовался девушкой. Когда они подошли, Юра представил спутницу:
- Глафира, знакомся! Из нашего села. Учится на первом курсе исторического.
Глафира протянула руку. Подняла веселые глаза на Николая. Ах, какие глаза! Как два солнечных зайчика озаряли они лицо этой юной особы. Большие, сияющие, наполненные какой-то особой жизнеутверждающей силой. Сверху их «прикрывали» размашистые тонкие брови, как крылья стремительной птицы. Небольшой аккуратный носик и губы… Губы резные. Какой-то мастер природы тщательно выточил сей шедевр. Особенно постарался над уголками. Они были чуть приподняты вверх, отчего казалось, что Глафира все время улыбается такой тихой спокойной улыбкой, которая как бы говорит: все прекрасно – белый свет, погода, божий день, я и ты…
- Глафира.
- Николай.
Глафира опустила пушистые длинные ресницы, потупила головку. Во всем этом движении было столько какой-то высокой девственности и стыдливости, какого-то целомудрия, столько деликатного смирения… Да еще румянец залил ее щеки. Ах, как это было невыносимо прекрасно! А кожа была с матовым отливом, сначала шел какой-то прозрачный светлый слой, тончайший, как слой лака на столе, потом чуть-чуть смуглая кожа. Николай пользовался тем, что Глафира не смотрела ему в глаза и, можно сказать, «бессовестно» разглядывал это прелестное создание, изучая изящные подробности. Еще его приятно поразило, что на ней нет макияжа. Причем видно было, что она им не пользуется. Зрелище женщин, которые пользуются обильным макияжем, а потом стирают его на ночь, было знакомо Николаю, и оно было ужасно. Все выглядело каким-то блеклым и облезлым, как ночная «моль» на фоне яркой дневной бабочки…
Сам Николай имел довольно привлекательную внешность. Он носил длинные волосы, доходящие до подбородка, что придавало ему романтический вид. Его большой лоб и глубоко посаженные глаза свидетельствовали о недюжинном интеллекте. Довольно ровный средних размеров с резко очерченными ноздрями острый нос говорил о возможной смелости и решительности Николая. Небольшие пушистые, но жидковатые усики придавали «мушкетерский» вид. Немало девушек были влюблены в него. О чувствах некоторых он знал, но, когда-то будучи безответно влюбленный сам, он четко придерживался мнения, что не имеет права играть чувствами. Или серьезные отношения или… нет не то чтобы ничего, но без ложных интриг и напрасных надежд. Дружба – все, что он мог предложить такой особе. Честно, открыто… Было правда одно исключение – Милана. Девушка из одной с Николаем студенческой группы. Она не была влюблена в него. Это ему значительно облегчало отношения. Они иногда целовались на студенческих вечеринках. Уединялись где-нибудь и целовались взасос. Страстно, испытывая «огонь тела», неуемное влечение друг к другу, но никогда так и не решившись на интимную близость. Потом они стыдливо улыбались, взглянув друг на друга на занятиях, иногда болтали ни о чем, при этом отводя глаза, стоя друг от друга на «пионерском» расстоянии. Странными были эти отношения.
Николай хорошо понимал игру глаз в женско-мужских отношениях. Вот были женщины, о которых еще Пушкин говорил, что на их лбу «написано» - оставь надежду навсегда. Да, они вечно становились в такие позы, что позволяли собой любоваться, бросая презрительные взоры на восхищенных самцов. Но они всегда полагали в отношениях с мужчинами только один тип: пару «царица – раб». Как говорят, эти женщины «знали себе цену». Но такое выражение всегда раздражало Николая. «Знать себе цену» - было в этом что-то унизительно торгашеское. Ну, ладно, если профессионал продает свой труд, предлагает свои услуги и знает их цену, тогда это оправдано. Но сам по себе человек потенциально бесценен! Знавал он и женщин, которые взглядами себя бесцеремонно предлагали понравившимся мужчинам. Их взгляды были не просто призывными, но «липкими» и бесстыжими. Почти все из них, конечно, чисто внешне, вели себя прилично (и то, пока были трезвыми), но глаза не соврут – они зеркало души. Слава Богу, большинство женщин в окружении Николая имели чистые и открытые взгляды, иногда наивные, иногда мудрые и лишь изредка позволяли себе «пострелять глазами» в подобающей обстановке, когда легкое кокетство даже поощряется. Но, ведь и притворное смущение иногда бывает элементом кокетства. Женщины знают, как нравится мужчинам женщина стыдливая, скромная и поэтому часто имитируют смущение и стыдливость. Глафира была исключением. Николай сразу интуитивно ощутил, что она настоящая, не кокетливая, не притворная…
Они двинулись на остановку. Юра нес свою и глафирину сумки, а она шагала быстро и проворно впереди мужчин. Коле и походка ее показалась грациозной. Что-то в ней притягивало взгляд. Юра, видя интерес Николая к Глафире, тихо начал ему говорить:
- Коля, зря варежку разинул. У нее почему имя такое редкое? Она из семьи староверов. Ну, как,.. они уж давно в нашем селе живут, несколько поколений. Но воспитание у них строгое, вера крепкая. Они женятся только раз в жизни. «Жена, да убоится мужа своего…»! Домострой полный. В комсомол не вступают. На демонстрации не ходят. Как они Глафиру свою на учебу в город отпустили? Ума не приложу! Жениха ей пока не назначили, но…
Юра увидел вопросительно удивленное выражение на лице друга:
- Как то есть «не назначили жениха»?!
- Ну, у них молодые не сами выбирают друг друга, а родители назначают, все из своих, из староверов. Так что у тебя не никаких шансов, ну, разве что ты крестишься по их обряду, тогда может быть… Аллилуйя! – Юра сложил руки лодочкой вверх. Закатил глаза. Засмеялся.
- Вот оно как! - с явной досадой произнес Николай.
В автобусе Глафира оказалась на месте впереди приятелей, а они вместе уселись сразу позади нее. Коля сразу начал изучать косу Глафиры. Глафира в автобусе сняла платок. Под ним оказалась роскошная коса. Она закинула ее вперед, достала какую-то книжечку и, опустив голову, погрузилась в нее. А Коля сидел заколдованный пушистыми завитками волос, теплой нежной аурой, окружавшей ее затылок.
- Эй, ты же мне хотел еще какую-то свою мысль о многомерности рассказать – Юра одернул приятеля.
- А, да… Какую мысль рассказать?..
- Про вселенную и многомерность. – Юра сказал это громче обычного, так как ему показалось, что Николай его не слышит.
Николай увидел, что на слове «вселенная» милая головка Глафиры приподнялась, взгляд оторвался от книги. Чуть скосился назад к нашим приятелям.
Это придало ему вдохновения. Да! Накануне он снова и снова рассуждал про себя на тему многомерности, перечитывая статью Калуцы. И пришел, как ему показалось, к интересным выводам.
- Да. Хотел. Вот слушай сюда. Ты же знаешь, почитай еще со школы, что мы живем в расширяющейся вселенной! – прелестное ушко Глафиры повернулось еще больше в их сторону. Он даже увидел ресницы, и край зрачка.
- Ну, конечно, знаю. Я ж тебе говорил, что любил в школе и физику, и астрономию. А у Михеича прямо в читальном зале планетарий был. Дело в том, что над залой потолок был в виде купола – ну, такой полусферы. Михеич поставил над лампой такую тоже полусферу с дырочками. На потолке получались звездочки, созвездия. Он показывал нам как они вращаются в течении суток. Мы научились определять, где Медведицы, где Стрелец, где Орион… Помнишь, Глафира?
Глафира уже развернулась к парням, сев на коленки на своем кресле, и своими очаровательными глазами следила за беседой. Она закивала головой, заулыбалась. Ах, чтоб вызвать эту улыбку еще раз Николай готов был вывернуться наизнанку!
- Да, - продолжил Николай, - так вот. Вселенная расширяется. Это установил впервые наш математик Александр Фридман. Знаете, так получилось, что математики внесли очень большой вклад в развитие физики. Возможно, для них уравнения Эйнштейна были просто таким математическим вызовом: дескать, попробуй их решить! Может физическая суть их волновала меньше, хотя… Но, в общем, получилось так, что выведенные в общей теории относительности уравнения гравитации были так сложны, что сам Эйнштейн не мог решить их в общем виде!
Слушатели с сомнением поглядели на Николая. Эйнштейн не мог решить свои же уравнения?!
- Он решил их для упрощенного случая слабой гравитации в нашей Солнечной системе и сразу сделал два открытия: во-первых, обосновал, почему перигелий Меркурия вращается с определенным периодом вокруг Солнца, а во-вторых, рассчитал, что луч света от далекой звезды отклоняется при прохождении возле солнца на угол вдвое больший, чем по расчетам Ньютона. Это, кстати, смогли быстро проверить и подтвердить, буквально через пару лет при очередном солнечном затмении.
Видно было, что ребята не все ухватывали в рассказе Николая, но слушали заинтересовано и серьезно.
- Так вот, Эйнштейн полагал, что вселенная стационарна, т.е. практически как единое целое не меняется. Меняются в ней только отдельные элементы. Но раз во вселенной есть только гравитация, то есть взаимное притяжение всего сущего, она должна вселенную сжимать. Тогда Эйнштейн ввел для равновесия силу отталкивания, так называемый лямбда-член в уравнения… - Коля остановился, посмотрел на слушателей, понял, что уже совсем далеко зашел в дебри. Он взмахнул руками.
- Ладно, скажу попроще. Вот вселенная расширяется… А, щас! - он достал надувной шарик из кармана. - Юра, дуй! Это у нас будет вселенная. Готовил шарики для демонстрации, а тут.., в общем, решил сельским ребятишкам подарочек отвезти.
- Знаете, когда нам рассказали на астрономии, что вселенная расширяется, то у меня сразу выскочил наивный детский вопрос: а В ЧЕМ она расширяется? – разоткровенничался Коля.
- Вот и у меня был такой же?! – Глафира даже чуть хохотнула. Ее голос зазвенел колокольчиками, звук которых прошел через колино сердце, как свежий ветерок знойным летом. «Очаровательно! - подумал Коля – такие хрустальные звоны!».
- Так вот, сейчас у меня есть основания сказать, что наша вселенная – это трехмерная гиперсфера, расширяющаяся в четырехмерном пространстве! - Коля произнес последние слова чеканно четко, как на научном докладе и пояснил, показывая на надутый Юрой шарик, - Вот обычная двумерная сфера в трехмерном пространстве. А трехмерный аналог называют гиперсферой, только она уже в четырех мерном пространстве.
Коля достал ручку и нарисовал на шарике несколько кружочков:
- Вот это какие-то объекты во вселенной. Надуй шарик сильнее! – Юра дунул несколько раз. Шарик увеличился в размерах.
- Вот видно, что расстояния между всеми объектами увеличилось. Это и происходит во вселенной, только сфера трехмерная!
- И так понятно – разочаровано произнес Юра. - В чем фишка то?
- Смотри, точки на шарике не только движутся друг от друга, но еще удаляются от центра сферы!
- Ну, и что?
- Представь, что ты плоскатик. – Николай нарисовал на шарике человечка с ручками и ножками.
- Допустим!
- Ты, живя там, в этой сфере, можешь заметить, как при расширении сферы объекты удаляются друг от друга?!
- Могу!
- А можешь заметить, как они движутся от центра по радиусу сферы?
Юра почесал затылок.
- Ну, наверно – нет! Так я и никакого центра сферы увидеть не смогу, если я плоскатик! Он же не на сфере лежит.
- Вот. Для него невозможно видеть движение в третьем измерении, перпендикулярном двум, видимым для него. А мы не наблюдаем движение в четвертом измерении при расширении нашей вселенной, а оно должно быть. Причем, если по закону Хаббла все точки удаляются на сфере (то есть, по-нашему, во вселенной) по-разному: чем дальше объекты – тем быстрее удаление. То движение в четвертом измерении может проходить с постоянной скоростью, одинаковой для ВСЕХ! точек вселенной.
- Ага! Но все-таки я пока никакой сенсации не вижу, - со скепсисом произнес Юра.
- А сенсация может быть вот в чем. В статье Калуцы, которую ты, к сожалению, вряд ли поймешь… (Коля, конечно, невольно подколол Юру, да еще в присутствии такой симпатичной девушки), но Юра, слава Богу, пропустил эту колкость мимо ушей, так хотелось ему дойти, наконец, до колиной сенсации.
- В этой статье Калуца делает вывод на основе строгих математических расчетов, что величина заряда элементарных частиц пропорциональна скорости движения в четвертом направлении! Прикинь! Если бы вселенная перестала расширяться, двигаясь в четвертом направлении, – все заряды бы просто исчезли! То есть электрический заряд есть следствие движения материи в четвертом измерении.
- Вот те раз! Кажется, я просекаю! А тогда, одинаковость зарядов у всех элементарных частиц как раз и связана с одинаковой скоростью движения всего в четвертом направлении при расширении вселенной! Верно я понимаю, что это ключ к загадке, почему все элементарные заряды квантованы и их величина одинакова?
- Молодец! Юрка! Догадлив, чертяка! Вот за шо я в тебя такой влюбленный?!
Тут решилась задать вопрос и Глафира:
- Получается, что центр нашей вселенной лежит вне нашей вселенной?!
- Получается.
- А то часто говорят: ну, ты что – «центр вселенной»?
- С точки зрения космологии все точки нашей вселенной равноправны в трехмерном мире, и нет у нее никакого центра.
- Теперь я вроде это поняла! А то все думала, а где же этот «центр вселенной»? Долетит ли когда-нибудь до него человек?
Глафира глядела на обоих ребят восхищенными глазами, хотя мало что понимала из их разговора. Люди рассуждают на такие высокие интеллектуальные темы не в телевизоре, не на страницах научных журналов, а вот здесь, рядом с ней, в обычном рейсовом автобусе! Николай ловил ее взгляды как награду за все свои раздумья тревожными ночами. Все эти усилия, которые он тратил, чтобы понять статьи из книжки, продраться сквозь паутину формул и определений, выцарапать оттуда крупицы понимания истины, выглядели не напрасными сейчас в свете двух этих восхищенных глаз. Он, разумеется, понимал, что эти его гипотезы – пока еще ноль без палочки, но сама возможность делать новые умозаключения по важнейшим проблемам науки его просто пьянила, а от общения с Глафирой он вдвойне хмелел.
Доехали без приключений, за разговорами даже не заметив дороги. Вот оно село Колмогорское.
- Прошу, дорогой гость, - Юра, первым вышедший из автобуса, склонился в гостеприимном приветствии.
Скачать электронную книгу в форматах epub, fb2, pdf