Философско-художественный роман с элементами мистики и физики.
Глава 11. Перышкин.
Когда они вернулись на учебу в университет, то Николай с Юрием часто задумывались, что за агент М. писал на них докладные и должен был внедриться в их группу. Из новых знакомых с буквы М начиналась фамилия Валерия Мирошникова да имя Миши Галуца. По совету Михеича, они не стали ходить на стихийный семинар, организованный самими студентами, хотя он был популярен. Собирались студенты в комнате для занятий общежития физического факультета. Несколько раз ребята настойчиво приглашали Николая к себе. Он, порой, с трудом находил «отмазки». А вот его соседи по комнате: Шурик и Вадим несколько раз посещали эти вечеринки, приходя, рассказывали с восторгом о том, какое там царило вольнодумие!
- Коля! Ты че совсем не ходишь-то?! Сам же это все замутил на одиноковском семинаре, ребята из-за этого и собрались! Знаешь, как там интересно?! Ниспровергают все… Не только Ленина и Гегеля критикуют, некоторые даже критикуют теорию относительности Эйнштейна…
- Это что же они такого в ней криминального нашли?
- Притащил тут кто-то «антирелятивистский» сборник. Самиздат, конечно, но авторы солидные, есть даже доктора технических наук – с этими словами Шурик, сосед Николая по комнате, сунул ему в руки вручную сшитую толстую тетрадь, которая состояла из отпечатанных под копирку страниц, где текст местами плохо просматривался. Многие формулы были вписаны от руки. – Почитай! Может, проникнешься, а может, найдешь просчеты? Ты же у нас голова!
Николай взял тетрадку, и почему-то у него возникло чувство брезгливости, но не от того, что тетрадь была затаскана, замусолена, как и положено часто и много читаемой самиздатовской литературе, а от какого-то предчувствия плохо сварганенного псевдонаучного труда. Как ему не хотелось изучать эту писанину, пусть даже подписанную солидными именами технарей. Но ему показалось, что здесь есть шанс. Если он разоблачит всю эту бредятину (а у него была уверенность, что это так), то он раз и навсегда получит аргумент, чтобы не ходить на этот «самостийный» семинар, не выдумывая каждый раз какую-то новую причину.
Николай взялся за изучение и решил составить критическую статью с разбором основных тезисов этого сборника. Как он и предчувствовал, основные аргументы оппонентов сводились к тезису знаменитому и непоколебимому, как скала самодовольного невежества. Разоблачили этот аргумент не философы и не ученые, а любимый наш Антон Павлович Чехов. Вот ведь за что можно любить русскую литературу, уже хотя бы за одно это разоблачение, которое имеет в области мысли просто гигантское значение. «Этого не может быть, потому что не может быть никогда!». Все! Гвоздь вбит в крышку гроба обоснований и разоблачений. Причем, одной стороне кажется, что вбит он в чужой гроб! Хотя вбивается он с неповторимым упорством именно в свой собственный деревянный ящик.
- «Масса не может зависеть от относительной скорости движения двух тел! Потому что этого не может быть никогда!» – цитировал Николай статью одного наиболее авторитетного человека из данного сборника. – «Ведь число частиц в теле не меняется и не зависит от относительного перемещения тел»!
- А что? Разве неправильно!? – парировал Шурик.
- Верно! Если массу связывать с числом частиц в теле, то она не должна меняться, но ведь масса – это мера инертности тел… Да ладно. Начнем издалека. Масса у тела одна, а вес?
- Ой, помню я в школе наша учительница, физичка, задолбалась объяснять некоторым тупицам разницу между весом и массой. Вес – это сила, с которой тело давит на опору или подвес, и измеряется он в ньютонах, а не в килограммах. Он, действительно, при разных обстоятельствах бывает разный. Бывает даже состояние невесомости, хотя масса при этом у тела не меняется ни на йоту. – Вадим поддержал разговор. – Знаете, она иногда даже задыхаться начинала, когда в очередной раз слышала от ученика на уроке: «Мой вес 60 килограмм».
- А я тут на каникулах занимался с одним приличным учеником, призер нескольких олимпиад по физике. Когда дошли до этой темы, и я говорю, у одного тела может быть одновременно несколько весов. Он на меня так посмотрел! В его взгляде читалось: «Дяденька, ты что, с дуба рухнул!?». Я этот вопрос считал по глазам. И говорю, мол, повтори-ка мне определение веса. Он повторил. Я спрашиваю, а если опор несколько, а еще и подвес есть, то на каждый из них тело действует по-своему, со своей силой. Он удивился этому простому выводу, но принял – человек же умный. Ну и потом как раз разобрали задачи на эту тему. – Шурик с улыбкой изложил свою историю.
- Хорошо, давайте вернемся к «нашим баранам» - обратился Коля к друзьям, - в чем самая суть основания специальной теории относительности?
- Скорость света самая высокая во вселенной, ее нельзя преодолеть – выпалил Шурик.
- Нет, это не утверждается в постулатах. Единственная добавка – это постоянство скорости света в вакууме относительно инерциальных систем отсчета. А все остальное вытекает из этого нового постулата, которого нет в классической ньютоновой физике.
- Ну, да – согласился Вадим.
- Все-таки, как понимать, что «масса – мера инертности тела»? Число частиц в теле, действительно, постоянно, а «инертность» – это что за «зверь» такой?
- Ну, тело не сразу реагирует на действие другого тела. Вот, ударили мы брусок с одной стороны, ударили по внешнему слою частиц, а остальные слои «почувствуют» этот удар несколько позже, причем, чем дальше слой от места удара, тем позже он «почувствует» это воздействие. В конце концов, все тело должно быть «охвачено» этим изменением. А для этого нужно время.
- Верно рассуждаешь! – одобрил Вадима Николай и добавил:
- Когда скорость передачи этого взаимодействия от слоя к слою очень велика, по сравнению со скоростями движения самих тел, то тело быстро, для наблюдателя почти мгновенно, охватывается воздействием целиком. Я даже где-то читал, что слово «тело» происходит от «цело» - то есть целое. Ведь как мы определяем понятие «физическое тело»?
- А, никак! Это первичное физическое понятие – Вадим развел руками.
- А вот и зря! Меня тут приглашали провести у семиклашек несколько уроков физики (учитель заболел, а у нас были каникулы). Я попробовал подойти к делу серьезно. Стал перечитывать учебник 7 класса по физике.
- До чего ты докатился! – улыбнулся Шурик.
- Ты что?! Знаешь, как интересно бывает посмотреть другими глазами на то, что в тебя когда-то вложили, и оно вошло, что называется «без масла», легко, как само собой разумеющееся. Но оказалось, нужно все это пересмотреть, если хочешь достичь чего-то нового, то сначала вернись к основам, в них корень новых идей.
- Зри в корень..!
- Ага! Я и «узрел». Я подумал, что если все-таки попробовать дать определение, что такое «физическое тело». Определить – значит, различить от всего другого, поставить предел, очертить некой границей… Наука начинается с умения различать, различать по основным свойствам, а не по второстепенным.
- Ну, да. Это же азы философии. А ты у нас Коля не только физик, но, как мы поняли, еще и философ – Шурик с иронией произнес слово «философ» поставив ударение на последний слог. Он не любил философию. Называл ее болтологией. На экзаменах по философии у него были проблемы, больше тройки он редко вытягивал.
- Зря ты так, Шурик! Мне кажется, хороший физик должен быть в душе философом.
- Да я со своим ЯМРом прекрасно и без вашей философии занимаюсь!
- Ну, ладно! Вспомним кота Леопольда и пойдем дальше. Чего ты там на счет физики в 7 классе выяснил? Это ж наверное на нобелевку тянет? – пошутил Вадим.
- А выяснил я следующее. Я говорю семиклашкам, что тело – это то, что мы воспринимаем как единое целое, что движется и меняется для нас как единое целое, причем, само по себе. Корень здесь в целостности. Вот рисунок на теле, на обложке учебника тоже воспринимается как целое, но без учебника он не может двигаться сам по себе – значит он не тело. Или мысль человека – она не может существовать помимо него сама по себе – значит она не тело…
- Я где-то слышал такое суждение, что мысль материальна, мысль пришла, мысль ушла… Как тебе такой поворот? – срезал Вадим.
- Ну, это из области мистики, а мы говорим о науке, не так ли?
- Ну, так…
- Так вот, там еще пытаются сразу детям навязать некую философию. Это в учебнике Перышкина, по которому мы все и учимся! Вот, мол, основное – что изучает физика – это «материя», а разновидность материи – это «вещество».
- Ну, и что ты увидел в этом криминального?
- Но, там же говорится, что материя существует независимо от нашего сознания, прямо там на этой же странице учебника…
- Так это определение Ленина: «Материя – это объективная реальность, данная нам в ощущение и существующая независимо от нашего мышления» - процитировал Вадим.
- А ты видел хоть раз вещество вообще? Пластилин вообще, мрамор вообще, воду вообще…
- Вопрос, конечно, интересный!
- А я отвечу за тебя – нет, не видел! Ты мог видеть это только в виде конкретных тел! Понятие «вещество» - это плод нашего воображения, отвлечение от конкретной реальности наблюдаемого, поэтому у вещества нет таких обязательных атрибутов тел, как размер, масса… Значит, «вещество» не может быть видом материи – это вытекает из определения!
- Ну, ты накопал!
- Да, и это все впихивают нашим семиклассникам.
- А ты хочешь вместо этого всю эту свою философию втюхать им, то есть вместо классического проверенного годами учебника – учебник Горькова?! Звучит гордо, но забавно.
- Нет, но все же, мне хотелось бы, чтобы в пединститутах обратили на это внимание, ведь учитель должен понимать больше ученика и не путаться в элементарных терминах.
- Э, брат, твои пожелания вряд ли в ближайшее время дойдут до соответствующих чиновников.
- Ладно, я не об этом. А о том, что меня эти размышления и заставили по-иному взглянуть на понятие массы тела, как меры инертности. Если тело должно оставаться целым, у него усредненные характеристики молекул должны быть одинаковы (точнее, в соответствии с распределением Максвелла или другим классическим). После воздействия на тело, требуется время, чтобы оно отреагировало на это воздействие именно как целое. Но если скорость взаимодействия ограничена скоростью света, а относительная скорость тел велика, близка к скорости света, то реакция тела на воздействие как целого будет требовать значительно большего времени, а, значит, инертность тела увеличится, т.е. вырастет масса. Вот мы ударили тело сбоку, пошло взаимодействие, а за это время тело и с ним следующий слой молекул «убежали» от места удара значительно, взаимодействие едва успевает за ним угнаться и все из-за ограниченности скорости взаимодействия! Она хоть и очень велика, но конечна. Не будь она ограничена – не было таких проблем. Вот к таким, примерно, размышлениям я пришел, читая учебник физики 7 класса.
- Мощно! Но есть возражение: размер тела, согласно СТО, уменьшается вдоль направления движения – так что и взаимодействие вдоль движения не должно зависеть от скорости – выразил сомнение Шурик.
- Ну, да, а поперек?
- Сомнительным мне кажется твое толкование – Вадим пожал плечами, – хотя саму попытку, критически это все осмыслить, я одобряю. Вот ты говорил о протяженном теле, а у элементарных частиц тоже есть масса, однако размеры у них исчезающее малы. Что-то тут не вяжется. Тем более, что нам говорили на семинаре по теоретической физике, что все частицы изначально безмассовы, а масса элементарных частиц появляется в результате спонтанного нарушения симметрии при взаимодействии с полем бозонов, кажется, Гигса?
- Хиггса, - поправил Шурик.
- Да-да. Хиггса. Так что твоя простота здесь не очень уместна…
- Ну, все равно, вот, возьмите свою самиздатовскую тетрадку и больше ко мне с этим не приставайте. Добро!
- Ладно.
- На семинар ваш я ходить не буду! Вы уж меня простите, но как-то не очень серьезным мне это «сборище» кажется.
Друзья немного поджали губы. От Коли не укрылась эта их обида.
- Ну, ладно-ладно! Просто, мне, правда, курсовую надо заканчивать, зашиваюсь, не обижайтесь!
Он подошел приобнял их за плечи, похлопал ладошками по спинам, заглянул в глаза. Инцидент, вроде бы, был исчерпан.
Вечером того же дня Николай и Юра встретились в комнате у Юры в общежитии философского факультета.
- Знаешь, Юрок, я вроде отбаярился от этих приставаний с семинаром. Случай, что называется, помог. А у тебя как?
- Да я тоже, кажется, отшил их всех, тем более, они у меня все больше про твое участие спрашивают.
- «Меня терзают смутные сомнения!» - продолжает волновать вопрос с агентом. И мне, кажется, я вышел на след!
- Интересно!?
- Тут подружка моя, в одной группе учимся, Миланой зовут, написала мне записку. Тоже, мол, почему не ходишь на семинар, причем еще и про тот, одиноковский спрашивает, на котором мы опять же не появляемся по совету твоего Михеича. А она туда ходит до сих пор, ну на семинар по диамату, и ходила, заметь, с самого начала!
- Ага.
- Так вот, что-то почерк мне ее показался знакомым, или мне это грезится? Вот, посмотри!
- Чужие письма…
- Да тут ничего личного, просто «Когда придешь?... Жду с нетерпением!»
- А у вас что, с ней что-то есть? А как же Глафира?!
- Да у нас с Миланой были только глупости, да недоразумения! Так, ни о чем, все в прошлом, хотя она чего-то прицепилась... . Теперь мне только с Глафирой общаться хочется! Юрок! Влюбился я!
- А Глаша как?
- Мне, кажется, что отвечает взаимностью!
- Только смотри, без глупостей! Я эту девочку с детства знаю. На моих глазах выросла. Нравов строгих. Ты уже это сам понял, надеюсь!
- Да, ты что Юрка! Какие глупости! Я ее боготворю! Я на нее дышать боюсь! Рукой случайно прикоснусь, просто в пот и дрожь одновременно бросает! Она такая.., на вид простая и говорит часто на «о». Но в ней столько искренности и какой-то не показной, не ученой, а настоящей мудрости. Про красоту я вообще молчу…
- Ну, у нас в Колмогорском все особенные!
- Она не просто особенная, она … одна такая… понимаешь?!
Юра кивнул в ответ.
- Нет, ты не можешь понять! Ладно, что я тут распинаюсь! Про записку… смотри. Не признаешь почерк? Округлый такой, приметный, женский… Или нет?
- Ты знаешь, я не приметил, не запомнил почерк. Он мне ни о чем не говорит.
- А вот мне он бросился в глаза, как будто я его где-то уже видел! Причем видел у Михеича, когда он нам докладные этого стукачка показывал…
- Ты думаешь, это твоя Милана?
- Какая «моя»! Юра! Не говори больше так!
- Хорошо.
- Это как-то бы проверить!
- А как?
- Давай я скажу ей, что майор Овсиенко вызывал меня, отчитывал, показывал докладную записку, мол, я узнал ее почерк. Припру к стенке. Она признается!
- Нет, во-первых, Степан Михеич сказал, что майор все забудет. Не надо тревожить это осиное гнездо. Ведь если Милана и правда агент, то она может пойти к нему, начать оправдываться, и он возьмет, и не дай бог, все вспомнит! А потом, вдруг она вовсе не агент?
- Да, план не очень. Может последить за ней?
- Ты сбрендил?! Разводишь здесь детектив! Давай никого разоблачать не будем. Достаточно того, что Михеич отвел от нас опасность.
Парни решили пустить все на русское «авось».