Пристально вглядываясь в будущее
Название
Эксперимент
Иван сидел у окна в коридоре госпиталя за кадкой с разросшимся фикусом Бенджамина. Он полюбил это кресло, где оставался посреди людской суеты, избегая одиночества, и в то же время в спокойствии и уединении можно было полистать книгу или журнал, подумать о своем. Но сегодня цитадель безмятежности его подвела: в чудом сохранившемся литературном журнале он увидел знакомую фамилию и стихи, которые о многом ему рассказали.
Милая березонька, Солнышком согретая,
Что ты призадумалась, опустила веточки?
Что же ты, красавица, на ветру качаешься,
Прислониться ни к кому ой да не решаешься?
Так с тобой похожи мы будто сестры родные,
А сомненья как ветра по весне холодные.
В печатных строках он слышал ее голос, тихонько напевавший слова под гитару, как Ольга делала, когда мотив еще не совсем сложился.
Парень весел и речист – клен кудрявый во поле
А другой и прям и смел – да стройнее тополя.
Оба парня ласковы, оба - заглядение,
А глаза все прячу я, а в душе смятение.
В детстве бегали втроем на покос за речкою,
А теперь таю от них девичье сердечко я.
Он так и не написал ей после той СМСки – сначала лежал в коме, а через несколько месяцев было уже глупо что-то выяснять.
А теперь подружками точно отгорожена,
Сон ночами не идет, сердце растревожено.
И березка облетит, ляжет снег со стужею.
Ах, который же из двух истинный мой суженый?
Белая березонька, тянешь к Солнцу веточки,
Обо мне его спроси – жду для сердца весточки.
Она всегда писала хорошие стихи, да и сама была подарком в его судьбе – чистая, светлая, яркая. Но вот так бывает, что вокруг на яркое пламени свечи собираются несколько мотыльков. Иван понимал, как нелегко ей далось решение о расставании. И теперь уж вовсе незачем было ее тревожить. Он солдат, у него своя жизнь, свои задачи. Из-за фикуса он увидел движущегося по коридору профессора Самарина и поднялся ему навстречу.
Пока ученые Самарского университета им. С. П. Королева разрабатывали программный комплекс управления космическим парусником при полете к Марсу, профессор Самарин в медуниверситете готовился испытывать систему анабиоза. Те же криотехнологии им применялись в спортивной и военной медицине, так Самарин и познакомился с Иваном Савельевым.
Беседы с профессором о космосе служили психотерапией для писателя-фантаста, пережившего контузию и расставание с девушкой. Позже перешли в конкретику.
- Профессор, вам же нужен доброволец для испытаний!
- Иван, - качал головой Самарин. - Для этого отбирают людей полностью здоровых.
- Руки-ноги у меня на месте. А контузия… Помяните мое слово, профессор - первыми на Марс полетят фронтовики. А кто ж на фронте без контузии? А я, как ваш испытатель, окажусь первым в списке экспедиции на Марс. Разве не так?
Самарин в глазах Ивана видел не только здоровый авантюризм, но и глубокую внутреннюю боль. Юноша потерял родителей в автокатастрофе, его оставила девушка. Одиночество делало его идеальным кандидатом для опасного эксперимента. И профессор согласился.
Погружение в анабиоз прошло успешно. Иван, подключенный к сложной системе трубок и датчиков, выглядел спокойным, словно просто спал. Самарин испытывал смесь тревоги и гордости. Эксперимент мог изменить будущее человечества, но цена ошибки была высока. Так надолго никто еще людей не замораживал.
Перед пробуждением выяснилось, что введенный в организм антифриз за год видоизменился и при повышении температуры может разрушить нервные клетки.
- Этого нельзя было предвидеть! – разводил руками аспирант. – Поэтому и проводят испытания.
А профессор думал о Иване, его мечтах о Марсе, его вере в науку и будущее.
— Оставим его в анабиозе, — наконец решил Самарин. — До того времени, пока наука не сможет исправить нашу ошибку.